Читать интересную книгу «Мой бедный, бедный мастер…» - Михаил Булгаков

Среди присутствующих Маргарита узнала одного знакомого – это был Азазелло, так же как и Коровьев, уже одетый во фрак и стоя щий у спинки кровати. Увидев Маргариту, он поклонился ей, пока зав в улыбке клыки.

Нагая ведьма, та самая Гелла, что так смущала почтенного буфет чика Варьете, сидела на коврике на полу у кровати, возясь с каким-то месивом в кастрюльке, из которой валил серный пар.

Кроме этих, был еще в комнате сидящий спиной к Маргарите гро маднейший черный котище, держащий в правой лапе шахматного коня.

Гелла приподнялась и поклонилась Маргарите. То же сделал и кот. Он шаркнул лапой и уронил коня и полез под кровать его ис кать.

Замирая от страха, все это Маргарита разглядела в колышущихся тенях кое-как. Взор ее притягивала постель, на которой, что было несомненно, сидел Воланд.

Два глаза уперлись Маргарите в лицо. Правый, с золотой искрой на дне, сверлящий до дна души, и левый, пустой и черный, вроде как вход, узкое игольное ухо в царство теней и тьмы.

Лицо Воланда было скошено на сторону, правый угол рта оттянут книзу, брови черные, острые, на разной высоте, высокий облысев ший лоб изрезан морщинами, параллельными бровям, кожа лица темная, как будто сожженная загаром.

Воланд сидел, раскинувшись на постели в одной ночной рубашке, грязной и на плече заштопанной. Одну ногу он поджал под себя, дру гую вытянул. Колено этой темной ноги и натирала какой-то дымя щейся мазью Гелла.

Еще разглядела Маргарита на раскрытой безволосой груди темно го камня искусно вырезанного жука на золотой цепочке и с какимито письменами на спинке.

Несколько секунд продолжалось молчание. «Он экзаменует ме ня…» – подумала Маргарита и усилием воли постаралась сдержать дрожь в ногах.

Наконец Воланд заговорил, улыбнувшись, отчего глаз его как бы вспыхнул.

– Приветствую вас, светлая королева, и прошу меня извинить. – Голос Воланда был так низок, что на некоторых слогах давал оттяж ку в хрип.

Он взял с простыни длинную шпагу, погремел ею под кроватью и сказал:

– Вылезай. Партия отменяется… Прибыла дорогая гостья.

– Ни в каком слу… – тревожно свистнул суфлерски над ухом Ко ровьев.

– Ни в каком случае… – сказала Маргарита.

– Мессир! Мессир! – дохнул Коровьев в ухо.

– Ни в каком случае, мессир! – ясным, но тихим голосом ответи ла Маргарита и, улыбнувшись, добавила: – Я умоляю вас не преры вать партии. Я полагаю, что шахматные журналы бешеные деньги заплатили бы за то, чтобы ее напечатать у себя.

Азазелло тихо, но восторженно крякнул.

Воланд поглядел внимательно на Маргариту и затем сказал как бы про себя:

– Кровь! Кровь всегда скажется…

Он протянул руку, Маргарита подошла. Тогда Воланд наложил ей горячую, как огонь, руку на плечо, дернул Маргариту к себе и с раз маху посадил на кровать рядом с собой.

– Если вы так очаровательно любезны, – заговорил он, – а я дру гого ничего и не ожидал, так будем же без церемоний. Простота наш девиз! Простота!

– Великий девиз, мессир, – чувствуя себя просто и спокойно, ни чуть не дрожа больше, ответила Маргарита.

– Именно, – подтвердил Воланд и закричал, наклонясь к краю кровати и шевеля шпагой под нею: – Долго будет продолжаться этот балаган под кроватью? Вылезай, окаянный Ганс!

– Коня не могу найти, – задушенным и фальшивым голосом отозвался из-под кровати кот, – вместо него какая-то лягушка попа дается.

– Не воображаешь ли ты, что находишься на ярмарочной площа ди? – притворяясь суровым, спрашивал Воланд. – Никакой лягушки не было под кроватью! Оставь эти дешевые фокусы для Варьете! Если ты сейчас же не появишься, мы будем считать, что ты сдался.

– Ни за что, мессир! – заорал кот и в ту же секунду вылез из-под кровати, держа коня в лапе.

– Рекомендую вам… – начал было Воланд и сам себя перебил, де лая опять-таки вид, что возмущен, – нет, я видеть не могу этого шута горохового!

Стоящий на задних лапах кот, выпачканный в пыли, раскланивал ся перед Маргаритой.

Все присутствующие заулыбались, а Гелла засмеялась, продолжая растирать колено Воланда.

На шее у кота был надет белый фрачный галстух бантиком, и на груди висел на ремешке перламутровый дамский бинокль. Кроме то го, усы кота были вызолочены.

– Ну что это такое! – восклицал Воланд. – Зачем ты позолотил усы и на кой черт тебе галстух, если на тебе нет штанов?

– Штаны коту не полагаются, мессир, – с большим достоинст вом отвечал кот, – уж не скажете ли вы, чтобы я надел и сапоги? Но видели ли вы когда-либо кого-нибудь на балу без галстуха? Я не наме рен быть в комическом положении и рисковать тем, что меня вытол кают в шею. Каждый украшает себя, чем может. Считайте, что ска занное относится и к биноклю, мессир!

– Но усы?!

– Не понимаю, – сухо возражал кот, – почему, бреясь сегодня, Азазелло и Коровьев могли посыпать себя белой пудрой, и чем она лучше золотой? Я напудрил усы, вот и все! Другой разговор, если бы я побрился! Тут я понимаю. Бритый кот – это безобразие, тысячу раз подтверждаю это. Но вообще, – тут голос кота дрогнул, – по тем придиркам, которые применяют ко мне, я вижу, что передо мною стоит серьезная проблема – быть ли мне вообще на балу? Что скаже те вы мне на это, мессир? А?

И кот от обиды так раздулся, что, казалось, он лопнет сию се кунду.

– Ах, мошенник, мошенник, – качая головою, говорил Воланд, – каждый раз, как партия его в безнадежном положении, он начинает заговаривать зубы, как самый последний шарлатан на мос ту, оттягивая момент поражения. Садись и прекрати эту словесную пачкотню!

– Я сяду, – ответил кот, садясь, – но возражу относительно по следнего. Речи мои представляют отнюдь не пачкотню, как вы изво лили выразиться при даме, а великолепную вереницу прочно упако ванных силлогизмов, которые оценили бы по достоинству такие знатоки, как Секст Эмпирик, Марциан Капелла, а то, чего доброго, и сам Аристотель!

– Прекрати словесную окрошку, повторяю, – сказал Воланд, – шах королю!

– Пожалуйста, пожалуйста, – отозвался кот и стал в бинокль смо треть на доску.

– Итак, – обратился к Маргарите Воланд, – рекомендую вам, гос пожа, мою свиту. Этот валяющий дурака с биноклем – кот Бегемот. С Азазелло вы уже знакомы, с Коровьевым также. Мой первый цере мониймейстер. Ну, «Коровьев» это не что иное, как псевдоним, вы сами понимаете. Горничную мою Геллу весьма рекомендую. Расторопна, понятлива. Нет такой услуги, которую она не сумела бы ока зать…

Красавица Гелла улыбалась, обратив к Маргарите свои зеленые глаза, зачерпывала пригоршней мазь, накладывала на колено.

– Кроме того, – продолжал Воланд, и в комнату неслышно вскользнул тот траурный, что преградил было Маргарите путь в спальню, – Абадонна. Командир моих телохранителей, заместите лем его является Азазелло. Глаза его, как видите, в темных очках. Приходится ему их надевать потому, что большинство людей не вы держивает его взгляда.

– Я знаком с королевой, – каким-то пустым бескрасочным голо сом, как будто простучал, отозвался Абадонна, – правда, при весьма прискорбных обстоятельствах. Я был в Париже в кровавую ночь 1572-го года.

Абадонна устремил черные пятна, заменяющие ему глаза, на Мар гариту, и той показалось, что в спальне потянуло сыростью.

– Ну вот и все, – говорил Воланд, морщась, когда Гелла особенно сильно сжимала колено, – общество, как изволите видеть, неболь шое, смешанное и бесхитростное. Прошу любить и жаловать…

Он замолчал и стал поворачивать перед собою какой-то диковин ный глобус на ножке. Глобус, представляющий точную копию земного шара, сделанную столь искусно, что синие океаны на нем шевели лись и шапка на полюсе лежала как настоящая, ледяная и снежная.

На доске тем временем происходило смятение, и Маргарита с лю бопытством наблюдала за живыми шахматными фигурками.

Совершенно расстроенный и испуганный король в белой мантии топтался на клетке, в отчаянии вздымая руки. Три белых пешки – ландскнехты с алебардами растерянно глядели на офицера, размахи вающего шпагой и указывающего вперед, где в смежных клетках, белой и черной, сидели черные всадники Воланда на двух горячих, роющих копытами клетки конях.

Кот отставил от глаз бинокль и тихонько подпихнул своего коро ля в спину. Тот, одною рукою придерживая зубчатую корону, а дру гою поднимая полу мантии, в ужасе оглядываясь, перебрался с чер ной на соседнюю белую клетку.

Воланд, не спуская глаз с глобуса, коснулся черной шеи одного из коней. Всадник поднял лошадь на дыбы, перескочил через клетку, взмахнул мечом, и белый ландскнехт упал.

– Шах, – сказал Воланд.

Маргарита, увлеченная живыми фигурками, видела, как белый король в отчаянии закрыл лицо руками.

– Дельце плоховато, дорогой Бегемот, – сказал Коровьев.

– Положение серьезное, но отнюдь не безнадежное, – отозвался Бегемот, – больше того: я вполне уверен в победе. Стоит хорошень ко проанализировать положение.

Анализ положения он начал проводить довольно странным спо собом, именно стал кроить какие-то рожи и подмигивать белому сво ему королю.