Читать интересную книгу Источник - Айн

В течение последующих восемнадцати месяцев у Рорка не было времени интересоваться мистером Бредли — он был занят своим самым крупным подрядом.

Весь последний год Рорк жил на строительной площадке, в наскоро склоченной на склоне холма хибарке — деревянной времянке, где стояли кровать, печка и большой стол. Его прежние чертежники приехали работать с ним, некоторые покинули более высокооплачиваемую работу в городе, чтобы жить в лачугах и палатках, работать в голых деревянных бараках. Работы было так много, что никто не думал тратить энергию на устройство собственного жилья. Они так и не осознали, разве что значительно позже, что были лишены всех удобств, но и тогда они об этом не жалели, потому что год в Монаднок-Велли остался в их памяти как странное время, когда земля прекратила свое вращение и они прожили двенадцать месяцев весны. Они не думали о снеге, пластах замерзшей земли, пронизывавшем деревянную обшивку ветре, тонких одеялах на армейских койках, застывших пальцах над топившимися углем печками, согревавшими их по утрам, чтобы они могли вновь твердо держать карандаш. Они помнили только ощущение весны — первые побеги зелени на земле, лопнувшие почки на ветвях деревьев, раннюю голубизну неба, помнили звенящую радость не от первых побегов зелени, не от почек на деревьях и голубого неба, а от ощущения великого начала, победного движения вперед, неотвратимости свершавшегося, которое уже ничто не остановит. Это была радость не от листьев и цветов, а от строительных лесов, от экскаваторов, от глыб камня и стеклянных панелей, поднимавшихся из земли; радость, которую они черпали в ощущении молодости, движения, цели, свершения.

Они были армией, и это был их крестовый поход. Но никто из них, кроме Стивена Мэллори, не думал об этом именно в таких словах. Стивен Мэллори занимался фонтанами и всем скульптурным оформлением Монаднок-Велли. Но он приехал намного раньше, чем было нужно для дела. Борьба, размышлял он, это жестокое понятие. В войне нет славы, как нет красоты в крестовых походах. Но это была война — и высшее напряжение всех способностей человека, принимавшего в ней участие. Почему? В чем заключалась суть различия, и каким законом можно было его объяснить?

Он ни с кем не говорил об этом. Но он видел то же чувство на лице Майка, прибывшего со своей сворой электриков. Майк ничего не сказал, лишь ободряюще кивнул Мэллори.

— Я бы советовал тебе не беспокоиться, — сказал Майк однажды без всяких предисловий, — о суде то есть. Он не может проиграть, и плевать на всякие там суды и каменоломни. Им не побить его, Стив, они просто не могут, вместе со всем своим чертовым миром.

Но они действительно забыли про этот мир, подумал Мэллори. Это была новая земля, их собственная. Холмы вокруг них тянулись к небу как защитная стена. И у них была еще одна защита — архитектор, что был с ними, лежал ли на холмах снег, или зеленела трава, среди валунов и наваленных грудой досок, у кульманов и подъемных кранов, на поднимавшихся вверх стенах, — человек, который сделал это возможным, мысль в голове этого человека, и даже не суть его мысли, не результат, не видение, сотворенные Монаднок-Велли — а система его мышления, закон его функционирования — система и закон, которые были не похожи на систему и закон, господствующие в мире за этими холмами. Он стоял на страже над долиной и над воинами-крестоносцами в ней.

А затем Мэллори увидел мистера Бредли, который приехал взглянуть на строительство, ласково улыбнулся и отбыл. Мэллори почувствовал беспричинный гнев — и страх.

— Говард, — сказал он однажды вечером, когда они сидели вдвоем у костра из сухих веток на холме над лагерем, — это будет еще один храм Стоддарда.

— Да, — ответил Рорк, — думаю, да. Но не могу себе представить, чего они хотят.

Он перекатился на живот и посмотрел вниз, на стеклянные панели, разбросанные в темноте; они отражали брызги света, поднимавшегося с земли. Он сказал:

— Стис, какое это имеет значение? У что они сделают с этим, и кто будет здесь жить. Важно только, что мы это сделали. Разие ты отказался бы от этого, если бы знал, ка;ую цену тебя заставят заплатить потом?

— Нет, — сказал Мэллори.

Рорк хотел снять один из домиков и провести в нем лето — первое лето существования Монаднок-Велли. Hо перед самым открытием курорта он получил телеграмму из Нью-Йорка.

«Разве я не сказал тебе, что смогу? За пять лет я сумел отделаться от своих друзей и братьев, «Аквитания» теперь моя — и твоя. Приезжай ее завершать. Кент Аансинг».

Ему пришлось возвратиться в Нью-Йорк и увидеть, как с громады «неоконченной симфонии» счищают бутовый камень и цементную пыль, как мостовые краны возносят высоко над Центральным парком громадные блоки, как заполняются оконные

проемы, как поднимаются над крышами города широкие доски лесов. Отстроенное здание отеля «Аквитания» засверкало огнями над ночным парком.

Последние два года он был очень занят. Монаднок-Велли не был его единственным подрядом. К нему обращались из разных штатов, из мест, от которых, казалось бы, нечего было ожидать, — частные дома, небольшие служебные постройки, скромные магазины. Он строил все — урывая для сна по нескольку часов в поездах и самолетах, уносивших его из Монаднок-Велли к далеким маленьким городкам. Объяснение было всегда одно и то же: «Я был в Нью-Йорке, и мне понравился дом Энрайта», «Я видел здание Корда», «Я видел фотографию того храма, который снесли». Это напоминало подземную реку, которая протекала через всю страну и выплеснулась внезапными родниками, прорывавшимися на поверхность в самых непредсказуемых местах. Это были небольшие и недорогие работы, но он брался за них.

Этим летом, после того как строительство Монаднок-Велли было закончено, ему уже не было нужды заботиться о его дальнейшей судьбе. Но Стивен Мэллори был обеспокоен.

— Почему нет рекламы, Говард? Почему это внезапное молчание? Разве ты не заметил? Было столько разговоров о великом проекте, публиковалось столько подробностей — и все до начала строительства. Потом, пока мы строили, публикации становились все реже. А теперь? Мистер Бредли и компания стали глухонемыми. Именно теперь, когда следовало бы ожидать настоящей рекламной бури. Почему?

— Не знаю, — сказал Рорк. — Я ведь архитектор, а не агент по продаже недвижимости. Да и зачем мне беспокоиться? Мы сделали свое дело, теперь пусть они делают свое и по-своему.

— Но это чертовски странный способ делать дела! Ты видел их объявления — те, которые изредка проскакивают в печати? В них говорится обо всем, что ты им указал: об отдыхе, спокойствии и уединении — но как! Знаешь, какое впечатление производит их реклама? «Приезжайте в Монаднок-Велли и вы будете смертельно скучать». Это выглядит так, будто они пытаются отговорить людей от приезда сюда.

— Я не слежу за рекламой, Стив.

Но через месяц после открытия все дома в Монаднок-Велли были сданы в аренду. Публика, приезжавшая сюда, представляла

собой странную смесь: мужчины и женщины из общества, которые могли позволить себе более модные курорты, молодые писатели и неизвестные художники, инженеры, газетчики и рабочие. Внезапно о Монаднок-Велли заговорили. Возникла потребность в такого рода курорте, потребность, которую никто не мог удовлетворить. Монаднок-Велли стал новостью номер один, но не для средств массовой информации, — газеты молчали о нем. У мистера Бредли не было агентов по рекламе, мистер Бредли и его компания исчезли из деловой жизни. Некий журнал, хотя его никто не просил, опубликовал четыре страницы фотографий Монаднок-Велли и послал репортера взять интервью у Говарда Рорка. К концу лета все домики уже были арендованы на следующий год.

Ранним октябрьским утром дверь приемной Рорка распахнулась и ворвался Стив Мэллори, направившийся прямо в кабинет. Секретарша пыталась остановить его, Рорк работал, и любые вторжения были запрещены. Но Мзллори отстранил ее и проскочил в кабинет, хлопнув дверью. Она заметила у него в руках газету.

Рорк взглянул на него из-за кульмана и опустил карандаш. Он подумал, что так, наверное, выглядело лицо Мэллори, когда он стрелял в Эллсворта Тухи.

— Ну, Говард, хочешь узнать, почему ты получил подряд на Монаднок-Велли? — Он швырнул газету на стол.

Рорк увидел заголовок на третьей полосе: «Калеб Бредли арестован».

— Тут все, — сказал Мэллори. — Но не читай, если не хочешь, чтобы тебя вырвало.

— Хорошо, Стив, в чем дело?

— Они продали двести процентов.

— Кто продал? Чего?

— Бредли и его банда. Акций Монаднок-Велли. — Мэллори говорил с усилием, резко, с мучительной точностью. — Они полагали, что это бессмысленно — с самого начала. Землю получили практически даром, считали, что место не подходит для курорта — далеко от дорог, поблизости не было даже автобусного маршрута или кинотеатра, думали, что момент выбран неудачно и народ не пойдет на это. Они подняли большой шум и продали акции куче богатых простаков — это было просто гигантское надувательство. Они продали двести процентов акций на эту землю и получили двойную цену против того, что стоило строительство. Были уверены,