и сам-то Карфаген начнёт считать «исконно нумидийской землёй» и на этом основании захочет все его земли вместе с самим Городом присоединить к своему царству, дабы превратить его наконец в полноценную средиземноморскую державу, так что на фоне всех этих будущих запросов его нынешние, уже удовлетворённые притязания выглядели настолько скромно, что я аж присвистнул.
Но наш наниматель, моим послезнанием не обладавший, оценил моё удивление по-своему – в ключе своей лекции:
– Да, этот разбойник ограбил Республику так, как не грабил ещё никто, если не считать Рима. Но Рим победил нас в войне и взял своё по праву победителя, а этот шакал воспользовался удобным моментом и благосклонностью римлян. Хвала богам, он теперь удовлетворён и признал на переговорах, что Карфаген больше ничего ему не должен.
– Навсегда ли, досточтимый? – поинтересовался я.
– Не думаю – варвар есть варвар. Но сейчас возле границ размещены крупные отряды ветеранов Ганнибала, которого этот разбойник всё же боится. Ганнибал теперь – суффет и формально войсками не командует, но по старой памяти его воины по-прежнему готовы ему повиноваться. А часть их он нанял вообще на собственную службу и платит им жалованье из собственных доходов. Они расквартированы во всех его поместьях возле Гадрумета и выполнят любой его приказ. До тех пор, пока у нас остаётся Ганнибал и его воины, Масинисса нам не опасен.
– А его подданные? – это я спросил как бы невзначай, но с хитрой улыбочкой, намекающей на скрытый смысл.
– Подданные? Ну, добропорядочные подданные обязаны уважать и соблюдать договоры своего царя, – проговорил «досточтимый» с такой же хитрой улыбочкой. – А преступники, дерзнувшие нарушить царскую волю – вне закона, и на нашей земле мы вправе поступить с ними так, как они того заслуживают. Ну, если нам сил на это хватит, – улыбка Арунтия стала ещё шире. – В Испании вы и сами видели, как бывает на деле. Цари и вожди договариваются между собой и с городами о взаимном уважении и мире, но вот некоторые из их недостойных подданных не считаются с договорами. То же самое бывает и в Нумидии. Эти пастухи – разбойничий народ, и к набегам они привыкли настолько, что их царь не в силах остановить их, если бы даже и захотел. Раньше Республика нанимала этот беспокойный сброд на службу и спроваживала на очередную войну далеко отсюда. Но теперь Карфагену запрещено завоёвывать и удерживать чужую землю, и ему не нужна больше такая армия, как прежде. Нет у него и лишних денег, чтобы платить их дармоедам. Мелких шаек настолько много, что за всеми не уследить, и мы уже не можем полностью полагаться на нынешнюю маленькую армию. А наши земли с каждым годом становятся всё богаче и соблазнительнее для разбойников.
– Начали развивать хозяйство? – догадался и Васькин.
– Ну, почему же начали? Всегда развивали. Но раньше мы больше торговлей и завоеваниями занимались, а зерно проще было на Сицилии или в Египте купить. Виноград выращивали для вина, оливки для масла, а зерно – так, рабов на месте кормить. Теперь-то лишних денег на закупки нет, всё Рим высасывает, испанского серебра тоже нет, торговлю расширять уже некуда – что ещё развивать, кроме хозяйства на земле? Начнём сами зерно и прочее вывозить – появятся и дополнительные деньги. Если, конечно, от нумидийских разбойников отобьёмся.
– И мы понадобились тебе для этого, досточтимый? – откровенно говоря, у меня были несколько иные планы, но не спорить же с нанимателем, едва поступив на службу и не выслужив ещё достаточного авторитета. Ладно уж, потерпим, а там видно будет.
– Да, большую часть вашего отряда я собираюсь разослать по моим загородным поместьям. Но вот вы сами с вашими умными головами гораздо нужнее мне в Карфагене. Стрелять, колоть и рубить у меня есть кому и без вас, а если мало будет – ещё найму, а вы умеете придумывать то, чего нигде ни у кого нет, и так, как никто нигде не делает. Да и знаете много такого, чего здесь никто не знает. Особенно – вы двое. В Гадесе Тордул рассказал мне, как вы вдвоём разгадали загадку с похищением Криулы и детей и этим облегчили поиск и погоню. Я не умаляю ваших заслуг в бою и не забываю о них, но это – важнее. Таких людей у меня мало, а загадок, требующих незаурядного ума – много. И те люди, что у меня есть, с некоторыми из них справиться не могут.
– И каковы же эти загадки, досточтимый? – хоть «на картошку» нас отправлять пока что и не спешат, следовало всё же подстраховаться, продемонстрировав нанимателю правильность его решения.
– Ну, не всё сразу! – усмехнулся Арунтий. – Хотя… Ладно, вот вам одна из них. Из Гадеса отец присылает мне одну траву, которую кое-кто здесь покупает у меня оптом за хорошую цену. Но это чистый торговец, посредник, который вряд ли использует её сам. Скорее всего, он её где-то кому-то перепродаёт, и гораздо дороже. Но где и кому? Этого мне выяснить так и не удалось. Люди, которых я засылал к нему разузнать, с этой задачей не справились, двое вообще погибли, а те из людей перекупщика, которых в конце концов удалось подкупить, сами ничего толком не знают.
– А что за трава? Для чего используется? – быка явно следовало брать за рога, и я решил не мешкать. Не разгадаю – так хотя бы служебное усердие продемонстрирую.
– Если в крепком отваре этой травы тщательно выварить шерстяную ткань, то её потом долго не трогает моль. Но для дешёвой ткани это дорого, а дорогую покупают те, у кого есть и рабы для ухода за ней.
– Ценная трава… А она точно из Гадеса? Почему я ничего не слыхал там о ней? Может быть, она откуда-то из другого места, а привозится через Гадес?
– Может быть и так – какая вам разница? Откуда она приходит ко мне, я знаю и без вас. С вашей помощью мне хотелось бы выяснить, куда она уходит от меня. Если вы с этим справитесь – награжу по-царски.
– Хорошо, досточтимый. Откуда ты берёшь свой товар – не наше дело. Но нельзя ли нам взглянуть на него?
– Это можно, – согласился наш наниматель. – Если вы займётесь этой задачей – вы должны знать, как эта трава выглядит.
По его знаку раб-слуга вышел и вскоре вернулся с образцами – кроме сухой травы с характерными широкими листьями, были ещё и сухие листья какого-то дерева, похожие на лавровые, только помельче. И если я сам внимательно пригляделся и