Часть V
От «Капитала» к Коммуне
30. Лондон, 1864
Магнаты земли и магнаты капитала всегда будут пользоваться своими политическими привилегиями для защиты и увековечения своих экономических монополий… Завоевание политической власти стало, следовательно, великой обязанностью рабочего класса. …Один из элементов успеха — численность — у рабочих уже есть; но численность только тогда решает дело, когда масса охвачена организацией и ею руководит знание…
Карл Маркс1[51]
1864 год был годом перемен не только для семьи Маркс, но и для всего рабочего класса Европы. Энгельс писал: «Современное государство, какова бы ни была его форма, есть по самой своей сути капиталистическая машина, государство капиталистов, идеальный совокупный капиталист». {2} [52]
В начале 60-х это стало совершенно ясно рабочим, которые видели, как промышленные и финансовые интересы берут контроль над политической системой по всей Западной Европе, распространяясь и на более отдаленные колонии. В одной только Англии к середине 60-х годов в Палату общин входили 148 глав крупных железнодорожных компаний — это почти четверть всего состава палаты Парламента {3}. После неудачных попыток привести мотивированные политические и социальные аргументы буржуазии пришлось попросту кооптироваться с правящей (и во многих случаях почти изжившей себя) аристократией — единственным, что их объединило, были деньги. Это было очевидно в Англии и Франции, особенно же — в Германии.
Однако смена власти и сдача позиций аристократов-землевладельцев наиболее резко ощущалась за пределами Западной Европы, в России и Соединенных Штатах. В 1861 году царь Александр II ударил в похоронный набат по системе европейского феодализма, отменив крепостное право. Еще через год Авраам Линкольн подписал Декларацию прав человека, которая ознаменовала окончание эпохи рабства в Соединенных Штатах {4}. Практическим результатом двух этих событий явилось то, что с середины 60-х годов все люди в Европе и Америке стали работать за зарплату (в той или иной форме) — больше не было ни одной социальной структуры, в которой один человек мог эксплуатировать другого без вознаграждения и против его воли.
Многие промышленники и либералы поздравляли себя с тем, что наконец-то заложена основа новой эры — эры свободного труда, а также с окончанием варварской эпохи минувших столетий. Однако мыслящие люди и вожди рабочего движения были не столь оптимистичны и возражали: новая свобода очень мало значила для человека, у которого нет еды, нет денег, нет образования, слабое здоровье, и каждый день он вынужден смотреть, как безжалостная капиталистическая машина уничтожает его семью.
Русский публицист и писатель Николай Чернышевский, арестованный в 1862 году за революционную деятельность, говорил, что свобода и юридические права имеют для человека ценность только тогда, когда у него есть материальные средства, чтобы пользоваться ими. Он боялся, что трусливая позиция невмешательства российских либералов породит еще более ужасную систему, чем феодализм, поскольку она будет основана исключительно на личных интересах и не озаботится социальной защитой тех, кто из нее по каким-то причина выпадает — тех, кто слишком беден, слишком стар или слишком слаб, чтобы позаботиться о себе {5}.
Ту же опасность ощущали и некоторые европейские и американские рабочие. В России изменившаяся реальность породила поколение революционеров. В Западной Европе и Америке она создаст профсоюзы и политические организации рабочих.
В более ранние революционные периоды в Европе, в 1830 и 1848 гг., оппозиционное движение было, в основном, уделом просвещенных людей, представителей высших сословий, образованных мыслителей. К началу 60-х годов рабочий класс вырос и оформился, набрав силу и вес в обществе. Что еще важнее, его представители стали гораздо образованнее — а это означало появление большого количества новых лидеров с новыми идеями по поводу борьбы за права рабочих. Выбор — революция или капитуляция — больше не стоял; теперь в повестку дня входили и иные способы борьбы: забастовки, мирные демонстрации, политические и промышленные организации на массовом уровне {6}. Настроения в обществе были гораздо спокойнее — но вместе с тем рабочие были полны решимости и рассматривали свою солидарность как единственный путь к успеху.
В Англии самая крупная объединяющая организация рабочих была создана под флагом Лондонского совета профсоюзов. Это была первая реальная попытка создания организации на массовой основе после распада движения чартизма в 40-х годах. В Германии Лассаль опубликовал памфлет, названный им «Рабочая программа».
Маркс не одобрил эту статью, считая ее слабой попыткой подмены Коммунистического манифеста {7}, однако в Германии памфлет восприняли, как первый шаг к созданию немецкого рабочего движения. Использовав свою работу в качестве трамплина, Лассаль в 1863 году основал Союз немецких рабочих. Во Франции движение тоже росло, хотя и было хуже организовано, отчасти потому, что и развитие промышленности там сильно отставало. В силу слабой организованности, оно было еще и более противоречивым.
На этом фоне в июле 1863 европейские рабочие собрались в Лондоне, чтобы поддержать восстание в Польше — одно из редких революционных выступлений Европы после 1848 года. Отмена крепостного права в России была неправильно истолкована Польшей (которую Россия контролировала), как сигнал к появлению новых свобод. В течение 2 лет в Варшаве проходили мирные акции протеста с целью оказать на Россию давление и добиться принятия польской конституции, однако к январю 1863 году разочарование поляков в связи с отсутствием ответа на эти требования вылилось в попытки решить вопрос силовым способом.
Западные государства — даже те, кто провозглашал себя поборником человеческих и гражданских прав — не спешили помогать Польше {8}, однако представители рабочего класса именно для этого и собрались в Лондоне. Делегаты также договорились о создании международного товарищества трудящихся. Учредительный съезд было намечено провести там же, в Лондоне, в сентябре 1864 года {9}.
Маркс и Энгельс были извещены об этих собраниях, и Маркс даже занимался сбором средств для поляков от имени Просветительного общества немецких рабочих. Однако в течение всего лета 1864 года Маркс в значительной степени избегал всякого участия в политике. Получение наследства купило ему относительную свободу, и появившееся свободное время он полностью использовал для работы над своей книгой, изучал анатомию и физиологию (вдохновленный на это, по его словам, обширными познаниями Энгельса), играл на бирже (тоже с легкой руки Энгельса) {10}. Своему дяде Маркс писал, что заработал на одной спекуляции 400 фунтов, и что чувствует вкус к этому занятию. Оно требует «малых затрат и одновременно дает шанс рискнуть, чтобы освободить твоего противника от лишних денег». {11} (Это снова стратегия Энгельса: он провел более 10 лет в Манчестере, забирая деньги у фабрики — т. е. системы, которую он ненавидел — чтобы поддержать человека, который, как он надеялся, эту систему и разрушит.)
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});