Эмма возвращается насовсем, говорили некоторые, особо оптимистичные сторибрукцы во главе с Мэри-Маргарет.
- Она возвращается, и они с Реджиной и Генри заживут одной семьёй. Как романтично! – мечтательно вздыхала учительница, сидя в кафе.
- Смеёшься? – грубо проворчал Лерой. – Ты видела нашего мэра в последнее время? Она же месяц просидела в особняке взаперти. Знаете, что это значит? – Лерой, неприятно скрипнув горлом, провёл большим пальцем по шее. – Сестрёнка больше не вернётся.
- Лерой! – возмутилась Мэри-Маргарет.
- Хватит, ребята, – вклинилась в разговор Руби, вытиравшая стойку. Она сердито посмотрела на парочку сплетников.
Мэри-Маргарет покраснев, опустила голову, но Лерой только фыркнул и наклонился к Лукас, опираясь на стойку:
- Ты что-нибудь знаешь?
- Я знаю столько же, сколько и вы, – Руби скрестила руки на груди, – а если б и знала что-то, в любом случае, это не ваше дело.
Лерой взял свой хашбраун и кофе и, ворча, отошел от стойки, Мэри-Маргарет сменила тему, но Руби почти не слушала её, погруженная в собственные мысли и предположения. У официантки вообще была хорошая интуиция. Когда Генри потерялся в лесу, именно она нашла его, и сейчас девушку грызла тревога, больно было думать, что Реджина из хорошей подруги вновь превратилась в холодного мэра. Еще больнее было бояться, что причиной этому стала очередная потеря в жизни брюнетки. Хотя по возрасту Руби была ближе к Эмме, но, живя в Сторибруке, она знала историю жизни Реджины в подробностях, знала, что добрая и весёлая девчонка из школьной группы поддержки кардинально изменилась после смерти родителей.
Руби, Тина и Кэтрин, конечно, не могли удержаться и обсуждали сложившуюся ситуацию. Реджина – их друг, в конце концов. И когда Реджина, наконец, ответила на их звонки, беспокойство женщин нисколько не уменьшилось.
- Я ценю ваше постоянное беспокойство, – сказала брюнетка, – но этот город остро нуждается в моём внимании, и я не могу попусту тратить время и силы.
Это был самый вежливый способ сказать: «Оставьте меня в покое, черт подери». И он неприятно удивил подруг. Реджина вежливо отвечала на все звонки и электронные письма, но и только. И каждый раз, когда Кэтрин пыталась зайти к ней в офис, секретарша мэра извинялась и говорила, что Реджина никого не принимает.
Даже день рождения брюнетки не стал поводом для встречи. Реджина сказала, что не будет праздновать, ведь это всего лишь еще один год, ещё одна цифра. Но тонкий слух Руби уловил в её тоне скрытую тоску и боль одиночества.
Тина и Руби не хотели давить на мэра и были готовы дать ей время, но Кэтрин через месяц решила, что с неё хватит. Однажды она уже дала подруге время и потеряла её на пятнадцать лет. Она не собирается повторять старых ошибок.
И хотя это было рискованно, одним особенно промозглым мартовским вечером женщины пришли к особняку мэра, вооружившись бутылками и ведёрком карамельного мороженного и прихватив с собой Грэма, на всякий случай. Кэтрин решила, что, если Реджина не выйдет из дома сама, им понадобится помощь шерифа.
- Реджина! – Кэтрин ударила кулаком в закрытую дверь. – Открывай!
- Знаешь, мне ведь придётся арестовать тебя за вторжение в частные владения, – Грэм стоял позади всех, засунув большие пальцы за ремень, и переминался с ноги на ногу. Ему этот штурм дома Миллсов был явно не по душе. – Если Реджина скажет…
- Тебе придётся арестовать меня за убийство, если Реджина не откроет эту грёбанную дверь! – Нолан снова постучала, и на этот раз кто-то прижался лицом к стеклу с внутренней стороны.
- Привет, тётя Кэт! – раздался приглушенный голос Генри, и стекло запотело от его дыхания.
Тина улыбнулась, выходя из-за спины Кэтрин, и наклонилась, глядя на мальчика:
- Привет, Генри. Впустишь нас?
- Генри, я же говорила тебе не открывать дверь чужим, – послышался голос Реджины.
Генри обернулся к матери:
- Но это же…
Внезапно брюнетка появилась за спиной сына и отодвинула его от двери. Она одарила собравшихся у её порога взглядом, который, видимо, должен был заставить их разбежаться от греха подальше. Но вместо этого Кэтрин показала бутылку вина и, склонив голову набок, протянула:
- Пожа-а-алуйста?
* * *
- С ними всё будет в порядке, – тихо сказала Кэтрин, сжав руку Реджины, когда они смотрели, как Генри ведет Грэма в детскую, поскольку шериф был временно понижен до должности няни. – Если о чем-то и нужно беспокоиться, так это о спине Грэма, если Генри снова уговорит его поиграть в лошадку.
Реджина не ответила на шутку, напряжение всё ещё сковывало её, но, как только дверь детской закрылась, она нехотя позволила отвести себя в гостиную, где их уже ждали вино и коктейли.
- Что это? – резко спросила Миллс, остановившись на пороге и глядя на Тину, Руби и Кэтрин, которые выгрузили на кофейный столик коробку апельсинового сока, бутылку содовой, закуски и большие бутылки водки, рома и красного вина.
- Интервенция, – Руби открыла пакет с чипсами и закинула одну штуку в рот.
- Так, и в чем проблема? Почему вы трое вдруг решили вломиться ко мне в дом?
- Вломиться? – обиженно переспросила Тина. – Мы постучали, и ты сама нас впустила.
- Колись, – Нолан втащила Реджину в комнату и села на пятки перед столиком, – что с тобой происходит?
- Ничего, – Миллс так и не присела. Вместо этого она стояла, поджав губы и скрестив руки на груди, возвышаясь над подругами в неприкрытой демонстрации силы. – Уж простите, если я провожу время с сыном вместо того, чтоб непонятно где шляться по вечерам.
Кэтрин закатила глаза:
- Скажи честно, ты в самом деле думаешь, что, зная тебя столько лет, я сейчас поверю в эту отмазку?
- Мы с вами не ссорились.
- Ну, игнорировать нас тоже не очень-то по-дружески, – с нажимом сказала официантка.
- Извините, я не знала, что должна отчитываться вам о каждом дне своей жизни.
- Не о каждом дне, – отозвалась Белл, – но, знаешь, неплохо бы держать друзей в курсе, если вдруг решаешь пропасть из виду, запершись в доме на три месяца. И, да, - Тина перебила брюнетку, подняв палец и не дав раздраженно фыркнуть, – у тебя есть друзья.
- Доставучие друзья.