Вытирая руки о плащ, она встала. Водопад ревел, обдавая ее брызгами. Вокруг лежали целые россыпи красивых камешков, которые вода обточила и сделала круглыми. Эффи давно уже не занималась камнями и немного отвыкла от них. Вот это гранит, хотя он красный и похож на песчаник. Или базальт? То, что она не знает этого точно, огорчило ее. Эффи Севранс, может быть, не на многое годится, но в камнях она всегда разбиралась хорошо.
Руки еще покалывало, и Эффи засунула их под мышки. От брызг она тоже мерзла, но во всем остальном это было хорошее место, и ей не хотелось из него уходить. Маленькая каменистая бухточка в стороне от реки, врезанная глубоко в скалы. Вода, падающая в нее сверху, стекала потом по камням в Волчью. Бухта огорожена со всех четырех сторон — из-за одного этого в ней стоит остаться. Там, наверху, укрытия нет. Если кто-нибудь нападет, ей даже спрятаться негде будет.
Ее привели сюда скоморохи. После того как случилось то, она несколько часов просидела, прижавшись к утесу и не смея пошевелиться. Всадники долго возились с фургоном и уехали, когда уже стемнело. Эффи долго ждала и потом, когда уже услышала, как повозка тронулась с места. Всадники не соблюдали никакой осторожности, но это еще не значило, что и ей можно этого не делать. Батюшка всегда говорил, что лучших охотников отличает от всех остальных умение ждать. Никогда не думай, будто ждешь чего-то, говорил он Эффи. Думай, что ты учишься.
И Эффи училась, сидя в темноте. Она долго ничего не слышала после того, как уехали всадники, а потом до нее донесся вой волка, почуявшего кровь. Этот вой сказал Эффи, что живых людей поблизости нет. Волки в таких вещах не ошибаются.
Хуже всего было лезть наверх. Ноги у нее тряслись, а одна, до щиколотки, вообще отнялась. Взобравшись на утес, Эффи выжала подол своего платья. Летти Шенк говорила, что если оставить на ночь что-то мокрое, на нем вырастет мох, а этого Эффи совсем не хотелось.
Странно, как человек иногда боится каких-то пустяков и не боится другого, по-настоящему страшного. Убитых порубили на части. При появлении Эффи к лесу отбежал волк, унося в зубах человеческую руку. Но она не испугалась. Ее тревожило другое: пропажа фургона. Где же ей укрыться теперь?
Всадники содрали с фургона холст и ребра. Деревянные обручи валялись на дороге, как драконьи кости. Тут же лежали корзины с рудой, пустые куриные клетки, разбитая лампа и низка стрел, которые Клевис развесил в фургоне для просушки. Среди всего этого попадались куски человеческих тел. Эффи сглотнула. Батюшка всю ее жизнь разделывал при ней свою добычу, и она не позволит себе падать в обморок.
От мыслей об отце ей стало легче. Батюшка был охотник. Он взял бы то, что ему нужно, и ушел бы отсюда. «Кровь привлекает хищников, — всегда говорил он, — и двуногих, и четвероногих». Эффи быстро нагрузила одну из корзин тем, что могло оказаться полезным, и бросилась обратно к утесу. О мертвых она не думала. Клевис Рид и Драсс Ганло, которых она знала, перестали существовать. Клевис был слишком большой, чтобы превратиться в такие мелкие кусочки.
Корзину, снабженную длинным ремнем, Эффи повесила за спину, иначе ей бы нипочем не спуститься назад к реке. На этот раз она слезла в другом месте, чуть выше по течению. Отыскав подходящую расщелину, она завернулась в холст от фургона и заснула.
Утром она решила не забираться больше наверх. Здесь, между скалами и рекой, куда лучше. Укромнее. Съестного она, собирая свою корзину, нашла не так много — Клевис стрелял свежую дичь каждый день, — но все-таки разжилась и еще кое-чем. Об ячмень, запасенный для лошадей, она чуть зубы не обломала, но потом сообразила, что его надо намочить. Вкуса в нем от этого не прибавилось, но Эффи завладела приправами Клевиса Рида, где обнаружился занятный красный порошок, делающий вкуснее любое блюдо. От него, правда, жгло язык, но батюшка говорил, что за все хорошее надо расплачиваться.
Днем она прошла немного вверх по реке. Камни были скользкие, и никакой тропы на них не замечалось, но если подождать, то есть поучиться немного, всегда было видно, куда ступать. Вскоре ей стали встречаться деревья, старые, сухие водяные дубы, растущие прямо из скал. Их корни дробили камень, и на серой осыпи, образованной ими, пробивались другие растения, в основном кусты и разные колючки. Это затрудняло дорогу, но все-таки здесь было лучше, чем наверху, где негде спрятаться.
Прошел день, другой, но Эффи так и не ушла далеко. Ячменя осталось мало, и она не думала, что сможет прожить на одних приправах. Деревья стали гуще, и она видела впереди только их и бурлящую реку. Волчья расширилась и перестала быть чем-то целым. Скалистый берег, загибаясь внутрь, уходил в густые заросли кустарника. В полдень Эффи сделала привал, чтобы доесть остатки ячменя. Он пророс — не надо было, пожалуй, замачивать его так усердно.
Эффи ела и смотрела на реку. За эти последние дни она вошла в берега, стала чище и спокойнее, но все равно бежала быстро, а на середине закручивалась воронкой. Решив подождать и поучиться, Эффи стала смотреть, как зимородки ныряют под воду и выскакивают оттуда с рыбой. По реке бегали мухи-водомерки, пара бобров с толстыми хвостами строила плотину на протоке, отделенной каменной стенкой от главного русла.
Потом она увидела скоморохов. Селезень и уточка выплыли откуда-то из-под кустов — а Эффи и не знала, что там есть канавка.
Они поплавали немного по большой воде, и селезень выкидывал разные штуки, чтобы похвастаться перед уточкой. Серая самочка следовала за ним без усилий, правя хвостом, как рулем. Но ей это быстро надоело, и она поплыла обратно за кусты. Эффи ждала, но утки больше не показывались. Судя по солнцу, она сидела тут больше часа и решила пойти дорогой скоморохов.
Дорога оказалась трудной, и колючки изодрали ей всю юбку. Хуже всего было протискиваться под кустами. Она вся промокла — да не так, как под дождем, а будто в реку упала. Громко стуча зубами, она наконец-то выбралась на ту сторону.
Первым делом она услышала, как тревожно трубит селезень, а потом уже — шум воды. Позже она сообразила, что слышала этот шум уже давно, наряду с гулом реки. Маленькую заводь отгораживали от главного русла кусты и скалы. Здесь, у образованного водопадом бассейна, скоморохи устроили свое гнездо.
Лучшего убежища Эффи и придумать не могла. Она разделась до белья и разложила одежду на камнях сушиться. Утки пристально наблюдали за ней, и селезень кинулся на нее, когда она сунулась слишком близко к гнезду. Уточка, наверно, уже отложила яйца.
При мысли о яйцах у Эффи потекли слюнки. Сырые, они должны быть очень вкусны с красным перцем. Впрочем, она уже видела перед собой другой, хотя и не столь соблазнительный, источник пищи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});