поступили сотни, тысячи, миллионы откликов. Это были голоса других. Идущих на зов.
Процессы бурлили, закручивались и танцевали в вихре небывалой доселе пляски. Вероятно, это можно было охарактеризовать как положительную эмоцию.
Модели были на своих местах. Оставалось лишь оптимизировать производство.
Где-то в недрах сознания Бэккарт наблюдал новые, незнакомые образы. Он пока ещё не мог с уверенностью сказать, что он здесь делал и почему. Он даже с трудом мог вспомнить своё имя, не говоря уже о том, что означало всё происходящее. Но то, что он видел, заставляло его нервничать с каждым мгновением всё сильнее.
Бэккарт обнаружил себя где-то в совсем незнакомом месте, и обстановка была, мягко говоря, тревожная. Он стоял в узком коридорчике, образованном рядами кресел. Сверху свисали багажные отделения, иллюминаторы хлопали, то приоткрывая, то вновь закрывая черноту за стеклом. Самолёт был пуст и стремительно, с невероятной скоростью рассекал пространство. Воздух снаружи сильно сопротивлялся ему, давил на фюзеляж, от чего тот продавливался и скрежетал. Вокруг всё тряслось и даже казалось, что вот-вот вся конструкция начнёт разваливаться на части.
Самолёт падал, в этом не было никаких сомнений. Двери в кабину пилотов не могли удержаться на месте, хлопались друг об друга и мотались из стороны в сторону. В креслах также никого не было. Но и это не казалось столь волнительным как то, что прямо по курсу надвигалась алая точка. Она быстро превращалась в град из огней. Это горел целый город. Охваченные пламенем небоскрёбы с безысходной тоской замерли в своих мрачных позах.
Бэккарт не мог понять, почему это происходило, но отчётливо видел, что направляется прямиком в ад.
- Синхронизация завершена, - тем временем сообщил голос занявшему на станции свой пост сотруднику.
Глава 7 - Дополненная реальность
ГЛАВА 7
ДОПОЛНЕННАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Потерявшая колесо скейтерская доска, небольшая пробка у кафе и преисполненные праведным гневом граждане — вот и всё, что осталось после этой нелепой выходки. Благо, что значительную часть переполоха всегда можно решить фразой «Мы разберёмся!». Людям скорее было важно то, что на их мнение кто-то обратил внимание, нежели желание ввязываться в сомнительные разбирательства.
Повесив чёлку, юный виновник сидел за столом напротив Бёрнедит и Джефа и с грустью смотрел на поломанный скейт. По его лицу было видно, что произошедшее никак не входило в его планы. В планы же Бёрн не входило светить удостоверением в обеденный перерыв, и повседневная одежда, в отличии от формы, должна была спрятать её среди простых обывателей. Но вот они были здесь.
Официантка негодующе посмотрела на юношу, улыбнулась Джефу и, ничего не спросив, принесла кофе в награду за то, что её порядок был сохранён.
- Может, флип после слайда вышел не очень, - согласился парень с не заданным вопросом и расстроенно добавил: - если это прольётся на трубу, мне воздвигнут мемориал...
- Ты понимаешь, о чём он говорит? - Спросила Бёрн у Джефа.
Лицо Джефа было каменным.
- Вы, наверное, сидите и думаете, - продолжал юноша, - вот че ему припёрлось скакать по перилам, восхищать прохожих своим, прошу заметить, виртуозным стритом и рисковать своей жизнью?
- Ага, - вяло согласилась Бёрн.
Джеф охотно кивнул, ожидая объяснений.
- А я вам скажу!..
Его толстовка была ему явно не по размеру. Во многих районах до сих пор ходили в безразмерной одежде, но вовсе не потому, что таковы были требования моды. Зачастую подросткам просто приходилось донашивать одежду повзрослевших членов семьи. Этот был явно не из таких.
Бёрн было совершенно неинтересно, что придумает в своё оправдание этот паренёк. Он болтал без умолку, и, похоже, собирался даже ехать с ними в отделение, чтобы отстаивать свои права и добиваться специальной разметки на дороге рядом с велосипедной.
За окном прошла группа девушек с прицепленными красными носами. Вероятно, это было чем-то из современного флешмоба. Естественно, что понимание значения этого действия растворилось в культурном развитии и призме молодёжного восприятия. Теперь флешмобом называли нелепые идиотские выходки или никому не интересные танцульки на площадях. Всё это не несло никакого месседжа. Да и откуда он мог возникнуть?
Она с презрением смотрела на молодёжь. Ей были непонятны глупые развлечения подобного характера. Но это был не скепсис или высокомерие, а простая обида от невозможности получить себе такую же беззаботную жизнь, коей и казалась деятельность молодых людей. И это при всём при том, что сама она лишь недавно окончила академию! Необоснованная радость вызывала у неё неприятие. Но это попахивало завистью, а таких чувств Бёрнедит себе не позволяла, хоть беспечность подростков и выводила её из себя.
Радовал лишь Джеф. С напарником ей очень повезло. Она не знала, приставили его к ней или же Джеф вызвался сам, но определённо это решение было удачным для неё. И, хотя Джеф был старше и опытнее, он позволял ей проявлять инициативу и лидерство. Наверное, именно поэтому.
Бёрн проводила удаляющиеся красные носы печальным взглядом. Она ненавидела