Читать интересную книгу Путешественница - Диана Гэблдон

– К счастью, сарайчик и сам по себе был довольно хлипким, да и доски вдобавок основательно подгнили. Он вспыхнул как спичка, но милорд сумел пинком вышибить дыру в задней стене и вывалиться наружу, не пострадав. Сначала мы думали, что светильник упал сам, и радовались его спасению, но потом милорд сказал мне, что ему показалось, будто он услышал резкий звук – то ли выстрел, то ли просто треск старых досок. А когда обернулся посмотреть, перед ним взметнулись языки пламени.

Фергюс вздохнул. У него был усталый вид, и я подумала, что бедняга, наверное, караулил Джейми всю ночь.

– Короче говоря, – он снова пожал плечами, – толком мы ничего не знаем. Такое может произойти и случайно, и даже то, что два происшествия последовали одно за другим, может оказаться обычным совпадением. Но может и не оказаться, особенно если сопоставить это с засадой и убийством на дороге в Арброут.

– Может быть, среди контрабандистов есть предатель? – предположила я.

– Именно так, миледи. – Фергюс поскреб голову. – Но больше всего милорда беспокоит тот человек, которого китаец застрелил у мадам Жанны.

– Ты думаешь, что это был таможенник, который проследил за Джейми от пристани до борделя? Но сам Джейми говорит, что этот человек не был чиновником, поскольку не имел при себе никакого удостоверения.

– Это ничего не доказывает, – заметил Фергюс. – Но хуже то, что в кармане у него была брошюра.

– «Новый Завет»? – удивилась я. – Но какая тут связь?

– О, связь как раз есть, миледи! Или, во всяком случае, может быть, – возразил Фергюс. – Видите ли, брошюра была из тех, которые напечатал сам милорд.

– Понимаю, – задумчиво произнесла я. – Точнее, начинаю понимать.

Фергюс кивнул с серьезным видом.

– Видите ли, если власти сумели проследить путь контрабандного бренди от побережья до борделя, это, конечно, плохо, но не смертельно. Можно найти другое потайное место, на самом деле у милорда есть договоренности с владельцами двух трактиров, которые… но это неважно.

Он махнул рукой.

– Но если агенты короны связали пресловутого контрабандиста Джейми Роя с уважаемым мистером Малькольмом, печатником из тупика Карфакс… – Фергюс развел руками. – Вы понимаете?

Я поняла. Если бы таможня слишком близко подобралась к контрабандным операциям, Джейми мог попросту распустить временно своих помощников, перестать наведываться в условные места и какое-то время, пока не сочтет, что опасность миновала, существовать только в качестве владельца типографии. Но сумей власти связать обе его личины, это не только лишило бы Джейми обоих источников дохода, но и открыло бы для врагов возможность установить его настоящее имя и бунтарское прошлое. Стало бы ясно, что нынешний распространитель подстрекательских прокламаций и подпольный торговец спиртным есть не кто иной, как уже привлекавшийся к суду за измену мятежник из Лаллиброха. Тогда появились бы улики, позволяющие повесить его дюжину раз, хотя хватило бы и одного.

– Конечно, я поняла. Значит, когда Джейми сказал Айену, что нам было бы неплохо на время перебраться во Францию, он тревожился не только из-за Лаогеры и Хобарта Маккензи.

Парадоксально, но, услышав откровения Фергюса, я почувствовала некоторое облегчение. По крайней мере, не я одна несла ответственность за вынужденный отъезд Джейми. Мое появление могло лишь ускорить разрыв с Лаогерой, но ко всему остальному я не имела никакого отношения.

– Именно, миледи. И все же мы не знаем наверняка, предал ли нас один из наших товарищей. Или даже если среди нас и есть предатель, хочет ли он смерти милорда.

– В том-то и суть.

Собственно говоря, суть в этом если и была, то не вся. Одно дело, если кто-то из контрабандистов задумал предать Джейми ради денег, и совсем другое, если он руководствуется личной местью. В таком случае сейчас, когда Джейми на неопределенное время оказался вне пределов досягаемости ищеек короны, этот человек может решить довести дело до конца сам.

– Если так, – продолжил Фергюс, – это должен быть один из шестерых – тех шести человек, за которыми милорд послал меня, чтобы отплыть с нами. Эти шестеро присутствовали и когда валились бочки, и когда загорелся сарай, все они бывали в борделе.

Он помолчал.

– И все они были на дороге у Арброута, когда нам устроили засаду, а потом мы нашли повешенного таможенника.

– А они все знают о печатной мастерской?

– О нет, миледи! Милорд был весьма осторожен и не посвящал в это никого из контрабандистов. Конечно, всегда существует вероятность, что кто-то из них увидел его на улицах Эдинбурга, проследовал за ним до тупика Карфакс и таким образом узнал о Малькольме.

Он криво улыбнулся.

– Милорд не из самых неприметных людей, миледи.

– Что верно – то верно, – сказала я, под стать его тону. – Но теперь все они знают настоящее имя Джейми: капитан Рейнс называет его Фрэзер.

– Да, – сказал Фергюс с едва заметной мрачной улыбкой. – Вот почему мы должны выяснить, есть ли среди нас предатель, и если да, то кто он.

Я как-то по-новому взглянула на француза, и мне вдруг пришло в голову, что Фергюс теперь взрослый человек – и опасный. Я знала его как живого мальчика лет десяти, с беличьими зубами, и для меня в нем всегда останется что-то от того мальчика. Однако с тех пор, как он был парижским уличным мальчуганом, прошло немало лет.

Большую часть этого разговора Марсали смотрела на море, предпочитая не вступать в разговор. Но слушала она, судя по всему, внимательно, и от меня не укрылось, что по ее худеньким плечам пробежала дрожь, то ли от холода, то ли от дурных предчувствий. Скорее всего, решив бежать с Фергюсом, она не задумывалась о том, что на корабле может оказаться потенциальный убийца.

Я посоветовала Фергюсу отвести Марсали вниз и, предупреждая возможное недовольство девушки, сообщила, что меня в каюте некоторое время не будет.

– А куда вы собрались, миледи? – спросил Фергюс с легким подозрением. – Милорд не захочет, чтобы вы…

– Я не к нему, – заверила я его. – Хочу наведаться на камбуз.

– Камбуз?

Его тонкие черные брови взметнулись.

– Посмотрю, что может предложить мне от морской болезни Алоизий О’Шонесси Мерфи, – сказала я. – Если мы не поставим Джейми на ноги, он не сумеет позаботиться о том, чтобы ему не перерезали горло.

Мерфи, ублаженный унцией сушеной апельсиновой корки и бутылочкой лучшего красного вина из запасов Джареда, не просто был готов посодействовать, но воспринял проблему сохранения еды в желудке Джейми как своего рода профессиональный вызов. Он снова и снова пересматривал содержимое своей полки с пряностями и буфетной, но все без толку.

От штормов нас Бог пока миловал, но зимние ветры гнали перед собой тяжелые волны, и временами «Артемида» вздымалась на десять футов, а потом ныряла вниз с этой высоты. Признаться, при виде того, как поднимается и опадает линия горизонта, меня и саму замутило, и я поспешила отвернуться.

Джейми пока не выказывал никаких признаков того, что оправдает предсказания Джареда и, привыкнув к качке, встанет на ноги: он оставался прикованным к койке, с лицом цвета едкой горчицы и неизменным тазиком рядом. Мистер Уиллоби и Фергюс, сменяя друг друга, охраняли его днем и ночью.

По счастью, никто из шести контрабандистов не предпринимал никаких действий, которые можно было бы счесть угрожающими. Все выражали сочувствие и озабоченность по поводу состояния Джейми, и – как следовало из тщательного наблюдения – все приходили проведать его, но ничего подозрительного при этом замечено не было.

Я целые дни проводила в исследовании судна, оказывая мелкую, но срочную медицинскую помощь, надобность в которой постоянно возникает в плавании: у кого-то ушиб, у кого-то порез, то десны кровоточат, то зуб заболит. Я размельчала и смешивала свои травы, составляя снадобья, в уголке камбуза, любезно предоставленном в мое распоряжение мистером Мерфи.

Когда я вставала, Марсали в каюте уже не было, когда возвращалась – она уже спала. А когда нам приходилось встречаться за столом, девушка молчала, не скрывая враждебности. В моем понимании эта враждебность отчасти объяснялась естественной обидой за свою мать, отчасти же тем, что ей приходилось делить каюту – и ночи! – со мной, а не с Фергюсом.

В этом смысле если она и оставалась нетронутой – а ее угрюмый вид наводил на мысль, что дело обстоит именно так, – то это имело место исключительно в силу уважения Фергюса к запрету Джейми. Как бы ни старался мой муж выступать охранителем добродетели своей падчерицы, не будь на то доброй воли француза, помешать чему-то в данный момент Джейми был решительно не способен.

– Что, и этот бульон тоже?! – Широкое красное лицо кока грозно нахмурилось. – Бульон, глотком которого я поднимал людей со смертного одра!

Он взял жестяную кружку у Фергюса, принюхался и сунул мне под нос.