Читать интересную книгу Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть? - Мойес Патрисия

— Кстати, инспектор, — добавила она, — можем мы с Майклом забрать свои чемоданы? Без них очень неудобно. Майкл, конечно, принес домой зубную щетку, но вся моя косметика и прочее…

— Я понимаю, — ответил Генри, — да, вы можете их забрать.

— Спасибо.

Генри сделал глубокий вдох и приготовился к самой сложной части разговора. Это оказалось легче, чем он думал.

— Я понимаю, вы были в дружеских отношениях с мисс Пэнкгерст?

— Да.

— И вы, и ваш муж?

— Да, мы оба, — без колебаний ответила Тереза, а затем неожиданно добавила: — Особенно Майкл, разумеется.

Генри заинтригованно поинтересовался:

— Почему вы так говорите?

Тереза задумалась:

— Не знаю, что вам наговорила Олвен Пайпер…

Генри промолчал. Тереза продолжила, говоря очень быстро:

— Вокруг Майкла и Хелен ходило множество дурацких слухов. Некоторые из них могли дойти и до вас. Все это неправда. Максимум полуправда. Хелен была умницей, а я весьма безмозгла, это вам все скажут. У них с Майклом много общего. Они часто обедали вместе. Ходили в театр и на концерты. Все в таком роде. Может быть, слегка флиртовали. Я не знала, да и мне было все равно. Если что-то и было, то это ничего не значило ни для кого из нас. Вы понимаете, что в таком маленьком мирке, как наш, люди часто все преувеличивают. Мой брак вполне счастливый и всегда таким был. Хелен была моей подругой. — Тереза говорила короткими рваными предложениями, делая между ними паузы, напоминающие восклицательные знаки.

— Если вы так хорошо ее знали, — сказал Генри, — не могли бы рассказать мне что-нибудь о ее частной жизни и друзьях за исключением вашего мужа.

Тереза была несколько озадачена этим вопросом.

— Нет, — ответила она, — у Хелен не было друзей вне редакции, насколько я знаю. Дядюшка — я имею в виду мистера Уолша — много лет любил ее, разумеется, в своей своеобразной манере. И разумеется, Олвен обожала ее, как школьницы учительницу.

— Они, как мне кажется, стали жить в одной квартире по воле случая.

— Да, так и есть. Они оказались под одной крышей исключительно из-за того, что у Хелен было слишком доброе сердце. Олвен появилась у нас год назад, сразу после университета, в качестве помощника нашего редактора статей. Она не знала, куда пойти, у нее не было знакомых в Лондоне, а сестра Хелен, с которой они вместе снимали квартиру, вышла замуж и уехала в Австралию. Так что Хелен пожалела Олвен, вытащила ее из клоповника, в котором та жила, и выделила ей комнату у себя. Предполагалось, что это лишь временно, пока Олвен не найдет себе другое жилье — в любом случае квартира Хелен была для нее слишком дорогой. Но тут внезапно уволилась редактор статей, Олвен повысили, и с новой зарплатой она поняла, что может позволить себе вносить свою долю за квартиру. Она умоляла Хелен разрешить ей остаться… та была слишком добра, чтобы отказать, и, кроме того, обнаружила, что квартира слишком большое финансовое бремя для нее одной. Так что… вот так и вышло.

— Вам не приходило в голову, мисс Мэннерс, — неожиданно поинтересовался Генри, — что Хелен могла покончить с собой?

Воцарилась полная тишина. Очевидно, такого вопроса Тереза не ожидала и не могла понять, что тут ответить. У Генри было сильное подозрение, что ее неуверенность вызвана не сомнениями в собственной правоте, а размышлениями, какой ответ станет наиболее безопасным.

В конце концов она сказала:

— Откровенно говоря, я об этом не думала. Все были настолько уверены… — она осеклась, — но теперь, когда вы об этом заговорили, я думаю, это возможно…

— Почему вы так думаете?

— О, не знаю. Но ведь люди совершают самоубийства по самым нелепым причинам, разве нет? Если вы говорите, что она…

— Я не говорил ничего подобного. Мне интересно ваше мнение.

Тереза подняла руки и бессильно уронила их, чтобы показать свое недоумение.

— Откуда мне знать?

— Вы же были ее хорошей подругой.

— Она точно не говорила ничего, что могло бы…

— Мне уже несколько человек сказали, что в последнее время она сильно нервничала и казалась несчастной. Вы ничего подобного не заметили?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тереза сама занервничала и выглядела теперь совершенно несчастной.

— Ну… Я думала, она немного устала, да.

— Вам не кажется, — продолжил Генри, — что ее отношения с вашим мужем могли зайти дальше, чем вы думали? И что она разрывалась между дружбой с вами и чувствами к нему?

— Да, это возможно, — твердо и с некоторым облегчением ответила Тереза. Она явно пришла к какому-то решению. — Да, чем больше я об этом думаю, чем более вероятным мне это кажется. Разумеется, это не вина Майкла. Откуда ему было это знать? Хелен была не из тех, кто легко рассказывает о своих чувствах. Но она умела очень глубоко чувствовать, и последнее время она действительно казалась расстроенной и обеспокоенной. Да, теперь, когда вы об этом сказали, я уверена: так все и было.

Генри посмотрел на нее с некоторой долей недоверия. Не в первый раз за сегодняшнее утро он ловил себя на мысли, что существует некий не слишком блестяще организованный заговор, призванный скрыть от него нежелательную информацию. Патрик со свойственной ему прямотой и неотесанностью определенно дал это понять. Марджери Френч справилась с этим куда более изящно. Тереза Мэннерс старалась изо всех сил, но ей не хватило ни ума, ни находчивости, чтобы начать импровизировать, когда разговор принял неожиданное направление. Теперь вопрос был в том, кого из троих проще всего будет убедить рассказать правду и как это лучше всего сделать. Пока Генри решил не торопиться. В конце концов, ему еще предстоял разговор с Майклом Хили.

Эмми с некоторым беспокойством взглянула на свою очаровательную племянницу:

— Мне не нравится, что ты оказалась втянута в эту историю, Ронни.

— Дядя Генри сказал, что я могу ему помочь.

— У него не было такого права, — отрезала Эмми, — держись от всего этого подальше. Пусть он занимается убийствами, но это точно не твоя работа.

— Но, тетя Эмми, разве ты не понимаешь: все знают, что дядя Генри полицейский, и если им есть что скрывать, они никогда ему этого не покажут. А я такая дурочка, что никто и не подумает следить за словами при мне. Я смогу обнаружить много всего, что дядя Генри никогда не узнает.

— Все уже знают, что ты племянница Генри.

— Нет. Только Бет, и она пообещала никому не рассказывать. Бет просто прелесть.

— Прелесть или нет, она все равно всем расскажет, — с облегчением сказала Эмми, — так что, сама понимаешь, ты ничего толком не сумеешь сделать. И в любом случае я не позволю тебе играть в сыщика. Убийство — это не светское мероприятие, знаешь ли. Это отвратительное, грязное и очень опасное дело. Даже не представляю, что скажет твоя мать.

— Она сделает вид, что напугана, но навострит уши в ожидании самых пикантных подробностей, — с грубой прямотой ответила Вероника. Она взглянула на часы. — Господи, мне пора идти. У меня в двенадцать фотосессия. Я зайду вечером и расскажу дяде Генри, что мне удалось узнать.

— Разумеется, дорогая, мы будем рады видеть тебя, но…

— Только представь себе заголовки, — рассмеялась Вероника, — «Модель раскрывает убийство». «“Мы были сбиты с толку”, — признал главный инспектор Тиббет из Скотленд-Ярда».

— Ронни! — Эмми была совершенно потрясена. — Даже не думай!

— Пора бежать. Увидимся вечером.

— Ронни…

Вероника послала тетушке воздушный поцелуй.

— Посмотрим, — зловеще произнесла она на прощание.

Когда Генри завершил необходимый, но совершенно бессмысленный разговор с Альфом Сэмсоном, подтвердившим то, что он уже и так знал, часы в кабинете показывали десять минут первого. Генри набрал номер студии и наткнулся на Эрни, который ядовито сообщил, что мистер Хили занят на фотосессии и его нельзя беспокоить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Хорошо, — миролюбиво ответил Генри, — тогда я подойду в студию.

— Посторонним вход воспрещен, — твердо сказал Эрни.