я запнулась о стоящие стопкой Полины учебники, и грохнулась на пол, сильно треснувшись локтем и коленками. Кажется, от падения какие-то мысли в моей голове встали на место; по крайней мере, метаться расхотелось, а захотелось действовать. Я извинилась перед Поли, правдоподобно соврала, что да – влюбилась, и ужасно нервничаю, прямо места себе не нахожу. Ипполита прослезилась и пожелала мне удачи. И с этим пожеланием я потопала действовать.
Начать решила с библиотеки, благо Вилли и Нори все еще не вернулись с рынка (мне казалось — прошло как минимум полдня, на самом деле — час от силы). Причем не с нашей, а с обычной городской. Книг по магическим рунам, там, конечно, не было, но меня интересовали не руны.
Старичок библиотекарь, даже не спросив, на кой мне это понадобилось, вынес мне несколько толстых пыльных томов. Было похоже, что их написали вскоре после войны, и с тех пор даже не открывали. Страницы пожелтели и крошились. И уже во второй книге я нашла нужное. «И, прослышав про мощь Ворона и природе противную магию его, многие захотели присоединиться к нему. И среди жителей городов возникли смятение и страх, ибо в некоторых поселениях те, кто пожелал перейти на сторону врага, добровольно открывали ему ворота. А обещал он своим сподвижникам долгие лета, силу волшебную и золото.»
Долгие лета. Именно. Тансен выглядел старым, но не настолько же!
И, получается, он все эти долгие лета сидел в городе, пек пирожки, ждал. Но вдруг решил показать свое истинное злодейское лицо, открыть, так сказать, темное нутро... Вилли бы порадовался моим формулировкам, в песне прозвучит неплохо.
Сходится. Но не все понятно. Почему Тансен в лес-то поперся? Тоже полянку обугленную искал, скелеты-амулеты?
Меня снова пробрал озноб. Хорошо, что Ворон не дошел до Пристани. А то ему гостеприимно открыли бы ворота... такие, как пирожник Тансен, и открыли бы. Неужели люди так рады продаваться за золото? Конечно, богатство и долгая жизнь — замечательно, сама бы не отказалась, но такой ценой... Нет.
Задумавшись, я рассеянно листала книгу. И случайно наткнулась взглядом на еще один абзац.
«Сила же его происходила от древнего Хаоса, из которого Рея (да будет благословенна она!) сотворила наш мир, а посему отличалась от силы Мастеров. Мог Ворон повелевать огнем, водой, молоньями небесными, зимним холодом и землей под ногами, и не требовались ему для сего руны магические. Сила же такая неугодна Рее и нашему миру, и оттого боги прокляли Ворона за то, что преступил он дозволенное человеку.»
Так, ну дальше обычная высокопарная чепуха на две страницы. Но любопытно: тут сказано, что Ворон черпал силу из Хаоса (логично, раз его магия так и называется), а нас учат, что он продал душу Темному Йеру, заключив с ним контракт. Где правда?
Вот про огонь, воду и зимний холод — точно правда, на просеке видели... Гоблин-воблин, а ведь действительно: если вспомнить древние легенды, особо любимые Вильямом, то там говорится как раз про таких магов. Они, конечно, не завоевывали страну, а действовали во благо: ливень на посевы призывали, огромную волну приливную отводили, успокаивали проснувшийся вулкан... Но тем не менее. А ведь их силу не называли богопротивной! Почему мы так не умеем? Почему руны могут отвести глаза или сохранить одежду сухой в дождь, а о чем-то большем и думать не моги?
Вот о чем молчал Ланс. А он ведь не маг.
Святые Реины подштанники, у меня скоро разум в вафельную трубочку свернется! Уже буквы перед глазами расплываются... Или это от усталости? А может, от голода?
Я поблагодарила библиотекаря, вышла на улицу. Начиналось время обеда, из забегаловок тянуло вкусным запахом жареной рыбы, и мой желудок, который на завтрак обошелся парой бутербродов, напомнил о себе настойчивым бульканьем. Hадо будет все-таки заняться амулетами, а не то лопать мне до конца весны луковый суп в обеденном зале Мастерской.
Нет, Маннэке, ты безнадежна. На носу кошмар, ужас, маги Хаоса вокруг Пристани скачут, а ты есть хочешь? Но ведь и правда в пузе урчит...
Приходилось сдерживать себя, чтобы не вертеть головой во все стороны (тут репу с солью продают! а тут печеных луч-карасиков в тесте!) и не принюхиваться, как лопард. В очередной раз свернув к лотку, на котором расположились особо аппетитные пирожки, и в очередной раз напомнив себе, что заработок не позволяет роскошествовать, я не сразу заметила, что на меня пристально смотрит одна дама. Очень знакомая дама. Точнее, не очень.
— Здравствуйте, — вежливо сказала я. Синие глаза сверкнули, длинная коса мотнулась по ветру. Меня испепелили до последнего шнурочка на одежде — хорошо, что только взглядом. Я попятилась, едва не сбив подносы с пирожками.
– Лиарра, это Маннэке, т-третий класс Мастерской, она п-показывала мне город. – спокойный голос Ланса вклинился между нами, как дрессировщик из бродячего цирка между разъяренными полосатыми винго. – Маннэке, это Лиарра, м-моя сестра.
Сестра. Надо же. Кажется, лимит удивлений на сегодня уже исчерпан. Если сейчас на город с неба упадет корабль Государства Ори, доверху наполненный рубинами и изумрудами – честное слово, и глазом не моргну! Да, детей она определенно не любит. И подростков тоже. И, кажется, вообще всех людей...
– Очень приятно, – вежливо сказала я, отлипая от лотка. – Мне пора, наверное. Да. Всего хорошего!
Взгляд Лиарры ощутимо жег мне спину. Сестра ли она ему вообще? Ладно, не мое дело. Мне еще надо опровергнуть слухи, носящиеся по Мастерской: Норберту и Вилли доказать, что я не совсем рехнулась и не впала в смертный грех «влюбление с первого взгляда и в первого встречного», а то они меня уважать перестанут. Интересно, трех подзатыльников на каждого хватит?