— А я признаю только свободную конкуренцию, — отрезала Дина, поднимая телефонную трубку.
— Только не начинай со звонка к Питу, а то мы заснем, пока пригласишь остальных.
Приглашения по телефону заняли два часа с лишним. То один, то другой из приглашаемых названивал в ответ, а в промежутках возникали ожесточенные дискуссии. «Значит, позвони Эдди, Мэг, а потом мне расскажешь…», «Если мать не разрешит Джо прийти, то, может быть, пригласим вместо него Рассела?», «Слушай, Венди, будем искателями клада, поэтому надень что-нибудь подходящее…». Арчи заблокировал линию на полчаса, созывая свою Банду. Прежде чем Джо известил, что придет, уже успели пригласить Рассела. Поэтому понадобилось позвать еще какую-нибудь девочку в пару Джо. А пока согласовывали кандидатуру, позвонил Лью, сообщив, что прийти не сможет, и проблема разрешилась сама собой. «Банни, почти все хотят принести сосиски, может быть, сможешь раздобыть какое-нибудь печенье?», «Джой, не могла бы ты принести несколько пластинок? Вилли поможет тебе их дотащить».
Наконец все было улажено. Состоялся и разговор с Питом, начатый словами: «Алло, Пит, это Дина. Слушай, Пит, мы собирались завтра вечером поиграть в крикет, так вот…» и продолжавшийся, по часам Эйприл, ровно двадцать минут.
— Охотно съела бы сейчас кусочек торта, — зевнув, сказала Дина.
— Я тоже, — согласилась Эйприл. — Но куда девался Арчи?
Арчи лежал на полу посредине гостиной, целиком поглощенный чтением последнего номера комиксов.
— Спасибо, — отказался он. — Я уже съел кусочек.
В кухне было тепло и чем-то очень приятно пахло. Дина вынула из кладовки торт, испеченный матерью накануне: три слоя и наверху толстый пласт глазури на кленовом сиропе. Эйприл проверила, накормлены ли Дженкинс и Хендерсон и спят ли они, как полагается, на своих местах. Нарезая солидные куски торта, Дина стала вдруг принюхиваться, подняв голову.
— Пахнет чем-то печеным! Эйприл, ты не забыла случайно выключить духовку?
— Я? Нет! — Эйприл машинально заняла оборонительную позицию.
— Но кто-то же сделал это? Я, например, не делала!
На этом спор прекратился, так как в кухню вошла их мать.
— Кажется, пора перевернуть ее и полить маслом, — весело сказала Мариан. На ней были старые красные вельветовые брюки с выеденными кислотой пятнами, которые остались еще от опытов, проводившихся совместно с Арчи при игре в «Юного химика». Ее ненакрашенное лицо выдавало усталость, прямые волосы спадали ей на шею. Она чем-то немного запачкалась, на кончиках пальцев виднелись следы копирки.
— Приятного аппетита, — пожелала она, увидев приготовленные порции торта. — К старости растолстеете, станете, как бочки. Скажите, не взглянул ли кто-нибудь из вас на индейку?
— На какую индейку? — удивилась Эйприл. Мариан открыла духовку и вытянула противень.
— Хотела предупредить вас об этом, но, конечно, забыла, — пояснила она. Индейка, к счастью, выглядела великолепно, она подрумянилась и соблазнительно пахла. — Я решила запечь ее сегодня, так как завтра могла бы не успеть.
Эйприл и Дина переглянулись, но Мариан перехватила их взгляды.
— Предупреждаю, убью каждого, кто посмеет сказать, что и завтра я бы об этом забыла, — заметила она с едкой горечью, грозно потрясая вилкой. — Я не рассеянная, — твердо заявила она, — просто у меня слишком много забот. Вкупе с вами. — Она отложила вилку. — Пока не забыла, поговорим о затеянном вами развлечении.
У девочек словно мороз пробежал по коже. Неужели мамуся хочет взять назад разрешение? Сейчас, когда сделаны все приглашения!
— Вы говорили, что гости принесут что-нибудь из еды. Но вам и самим нужно запастись кока-колой, какими-нибудь сладостями, фисташками, еще чем-нибудь…
Обыскав брючные карманы, Мариан извлекла из них несколько листков с заметками, четыре английских булавки, смятую пачку из-под сигарет, шесть спичек, счет от бакалейщика, горсть пуговиц, записку из школы от преподавателя математики по поводу Эйприл, коробочку скрепок и наконец три бумажных доллара.
— Вот вам. Наверное, хватит?
— Ах, мамуся! — захлебнулась в восторге Дина. Эйприл тоже проявила не меньший энтузиазм.
— Мамуся, мы взаправду обойдемся сами!
— Берите, — сказала мать. — Пусть это будет мой взнос. — Она всунула деньги в кармашек на свитере Дины. Сосредоточенно ткнула вилкой в индейку несколько раз. — Готово! — провозгласила она и выключила духовку.
Это была не просто запеченная индейка, а настоящее произведение кулинарного искусства. Мать поглядывала на индейку с некоторой гордостью, Эйприл — с вожделением. Дина положила назад кусок торта.
— Я что-то потеряла аппетит, — пробормотала она.
— Может быть, не стоило запекать ее сегодня? — вздохнула мать. — Завтра в холодном виде она будет уже не такая вкусная.
Из гостиной прибежал Арчи:
— Эй! Чем тут так пахнет?
Проснулся кот Дженкинс и, приоткрыв один глаз, спросил: «Мяу-у?»
— Постыдись, врунишка, — упрекнула его Мариан. — Ты же не голоден!
— Зато мы проголодались! — возвестила Дина.
— В конце концов можно позволить себе съесть по одному бутерброду, — решила мать, немного поразмыслив.
В кухне закипела работа. Дина нарезала хлеб, Эйприл намазывала на хлеб масло, мать достала нож для разделки дичи, Арчи принес из холодильника молоко, Дженкинс попросил — и не напрасно — кусочек поджаристой индюшачьей кожицы.
— Прошу стаканчик пахты, — попросила мать.
— Пахта раз! — закричала Дина.
— Пахта раз! — словно эхо повторила Эйприл.
— Будет выполнено! — ответил Арчи, стартуя в направлении холодильника.
Отрезая толстые ломти индюшатины, мать, чуть-чуть фальшивя, стала весело напевать вполголоса:
На станции в Монро ему сказали:«Опаздываешь. Помни это, Пит».
Троица подхватила не слишком стройным хором:
Он управлял старейшим паровозомМодели прежней «девяносто семь».
Дженкинс в знак протеста мяукнул, Хендерсон втянул голову в панцирь.
— Помнишь, мамуся, как ты напевала это Арчи перед сном?
— И ты засыпала под эту балладу, и Эйприл тоже. Это единственное, что я умею петь.
Укладывая сочные ломти индюшатины между тонкими кусочками хлеба, она продолжала напевать:
Чумазому верзиле кочегаруТы приказал подбросить уголька…
Прервав пение, она показала на Арчи лезвием ножа:
— Держу пари на десять центов, что ты не помнишь следующей строки.
— Принимаю, — согласился Арчи. — Но сначала покажи десять центов.
Отложив в сторону нож, мать порылась в карманах.
— Не трудись, мамуся, — пришла на помощь Дина и, выудив из своего кармана монету, протянула ее матери. Отставив бутылку с пахтой, Арчи набрал в грудь воздуха и защебетал:
Смотри, как взбирается в горуТрудяга девяносто седьмой…
— Я выиграл! А теперь отдай мне десять центов.
— Лови! — закричала мать. Намазав монету мылом, она подбросила ее вверх. Монета прилипла к потолку, а Арчи ойкнул.
— Потерпи, — утешила его Дина. — Когда-нибудь да упадет.
— А кто знает, как начинается куплет, который заканчивается строчками:
И нашли его в куче железаС тормозной рукояткой в руке…
— Я знаю! — опередил всех Арчи. — Начинается так:
Стремглав летит с горы в долинуПри девяноста милях в час…
— Шестьдесят миль в час, — поправила Дина.
— Девяносто!
— Шестьдесят!
— Неправда!
— Не ссорьтесь, дети, — успокаивала их мать, подавая на стол тарелку с бутербродами. — Впрочем, здесь надо не «стремглав летит», а «быстро мчится с горы в долину». — Она подошла к плите, чтобы поставить пюре, и запела в полный голос:
Быстро мчится с горы в долину,Девяносто миль в минуту,Воздух пронзает резкий гудок.И нашли его в куче железаС тормозной рукояткой в руке…
— Нет, мамуся, не в минуту, в час! — протестовал Арчи.
— И не девяносто, а шестьдесят, — поддержала Дина.
Помирились лишь после того, как съели по два бутерброда и выпили по стакану молока. Дина подала торт. Арчи отправил в рот порядочный кусок, крикнул «ура!» и поцеловал мать, оставив у нее на носу след от кленового сиропа.
— А последний куплет я знаю полностью, — объявил он. — Спорим? — И запел с набитым ртом:
Отсюда женам всем наука…
Эйприл, Дина и мать подхватили хором:
Остерегайтесь гневных слов…
В дверь кухни кто-то постучал громко и уверенно.