Пытаясь избавиться от навязчивых мыслей о будущем, Фрея подумала о том, как ей не хватает матери. Уж она-то точно смогла бы дать дочери необходимый совет. Мадлен Грин всегда отличалась решительным и отчаянным характером. Ей были незнакомы уныние и страх. Лодка ее жизни редко плыла по течению, если Мадлен чувствовала необходимость, то разворачивалась – и всегда одерживала победу.
Мама! Какой теплотой светились ее глаза, когда дочурка заглядывала перед сном в родительскую спальню, забиралась к ней в постель, чтобы выслушать очередную волшебную историю, которых Мадлен знала великое множество.
Засыпая под прекрасные материнские рассказы, Фрея всегда представляла себя пришелицей из загадочного мира фантазий. Мадлен никогда в отличие от отца не распространялась о своем прошлом, и ореол некоей таинственности, окружающий мать, завораживал маленькую Фрею.
Насколько она помнила, даже в повседневной жизни ее мать находила место для секретов. Так, благодаря замыслу Мадлен, в родительском доме было оборудовано несколько тайников. И хотя большей частью ими никто не пользовался – Грины не обладали сколько-нибудь значимыми богатствами, – Мадлен говорила, что они напоминают ей о месте, в котором она родилась. Это, пожалуй, был тот случай, когда мать затрагивала тему своей добрачной жизни.
Сон все еще не шел, и Фрея, желая чем-нибудь заняться, обвела глазами спальню. Господи! Как ей раньше не пришло в голову! Если верить словам Жервезы, комната, которую она занимает, когда-то принадлежала Мадлен, а значит, в ней непременно должен находиться хоть один, пусть даже самый маленький тайничок. Вот только где?…
В задумчивости, закусив губу, Фрея окинула взглядом стены и мебель. Затем в ее мозгу всплыло смутное воспоминание и она целенаправленно подошла к окну. В Англии у матери был самый любимый тайник, устроенный как раз в спальне. Для того чтобы его открыть, необходимо было нажать на угол подоконника, и тогда в стене открывалась небольшая ниша, умело скрытая картиной, подобно той, что сейчас висела справа от окна.
Влекомая догадкой, молодая женщина надавила на ближайший угол подоконника. Тут же что-то щелкнуло и картина в тяжелой раме отъехала в сторону наподобие дверцы банковского сейфа. Ошеломленная тем, что ей с первого же раза удалось обнаружить тайник матери, Фрея некоторое время неподвижно стояла, пристально глядя в темную дыру, открывшуюся ее взору. Затем, заглянув внутрь, извлекла оттуда стопку пожелтевших от времени бумаг и две тетради. Разложив находки на кровати, молодая женщина приступила к их изучению.
– Первым делом она заглянула в тетрадь, показавшуюся ей наиболее старой. Та была в кожаном переплете и вся заполнена непонятными словами и формулами.
– Ничего интересного, – пробормотала Фрея и отложила ее в сторону.
Содержание другой оказалось более увлекательным для чтения. Дневник юной Мадлен, исписанный мелким почерком, заставил Фрею напрочь забыть о том, что за окном уже глубокая ночь. С первой же страницы она была захвачена в плен событиями, происходившими задолго до ее рождения.
Сегодня мне исполнилось шестнадцать лет. Мамочка подарила мне эту тетрадь и сказала, что я могу записывать в нее разные секреты, но у меня их пока нет. Надеюсь, в скором будущем они появятся. Пока же я стану просто описывать все, что со мной происходит каждый день.
Кроме этой тетради мамочка вручила мне старинную брошь с изумрудом, которая очень подойдет к моему новому платью. Его привез отец из Парижа еще неделю назад, но подарил лишь сегодня.
Жан-Анри, мой любимый брат, принес замечательные гребни для волос. Почти такие же я видела на прошлогодней ярмарке, когда мы всей семьей ездили в Коньяк. Они сделаны из слоновой кости и усыпаны разноцветными камешками. Когда мои приятельницы увидят их, то просто умрут от зависти. Я буду обращаться с гребнями очень осторожно, и, когда у меня появится дочь, подарю их ей…
Фрея оторвалась от дневника и ясно представила Мадлен в том возрасте, в каком она писала эти строки. Жизнерадостная, немного наивная девушка восхищала своей искренностью. Ее дочери не терпелось узнать, о чем написано дальше, и Фрея вновь погрузилась в чтение…
Рассвет скользнул ленивым взором по янтарным гроздьям винограда, с нетерпением ожидающим солнечного дня. Утренние птицы приветствовали зарю радостным пением. Фрея, листавшая материнский дневник всю ночь, захлопнула тетрадь и задумалась.
Вместе с Мадлен она прожила целый год наполненной самыми разнообразными событиями жизни. Вспоминая свою юность, Фрея находила много общего между собой и шестнадцатилетней Мадлен. Благодаря этим коротеньким ежедневным записям мать стала ей понятнее и ближе.
Робкий стук в дверь прервал ее размышления.
– Войдите, – произнесла она и зевнула.
После ночи бодрствования ужасно хотелось спать, но укладываться в кровать сейчас не имело смысла. Через час Матье Бриссак будет ожидать ее у давильни, чтобы ввести в курс дела.
– Доброе утро, мадам! – Приветливо поздоровавшись, в комнату впорхнула улыбающаяся Аннетт. Она поставила на столик рядом с кроватью поднос с завтраком и принялась, по обыкновению, раздвигать шторы. – Жером сказал, что у вас всю ночь горел свет. Вы не ложились?
– Меня мучила бессонница. – Фрея взяла с подноса чашку ароматного кофе и устроилась между подушек кровати наподобие турецкого султана.
Горячий напиток немного взбодрил ее, и она попросила Аннетт приготовить ванну. Начинался новый день.
Начинался новый день. Мадлен осторожно отворила заднюю дверь дома и на цыпочках прокралась по скрипучему дощатому полу в свою комнату. Похоже, ее ночного отсутствия никто не заметил. Разобрав постель и немного попрыгав на ней, чтобы проницательная Жервеза ничего не заподозрила, Мадлен переоделась в пижаму и завальсировала по комнате. Спать совершенно не хотелось. Да и кому в голову пришла бы подобная глупость после такой волшебной ночи!
Вспомнив нежный поцелуй Шарля, когда он, проводив почти до самого дома, прошептал ей слова любви, Мадлен блаженно закрыла глаза. Ах, какой красивый, ласковый и добрый у нее возлюбленный! Ей хотелось рассказать о нем всему миру, но ни к чему лишний раз злить отца. То, что он, узнай правду о прошедшей ночи, пришел бы в бешенство, Мадлен не сомневалась.
Как жаль, что свою тайну она не может открыть никому, даже Жану-Анри. Брат не простит ей измены другу Гастону, хоть тот еще и не является ее мужем.
– Доброе утро, детка. – Жервеза неслышно появилась в дверях спальни. – Вижу, ты, ранняя пташка, уже поднялась.