Читать интересную книгу Роза - Мартин Смит

Открывшаяся взгляду картина казалась воспроизведенной с полотна Босха «Сад наслаждений». «И чем-то походила еще на древние состязания олимпийцев, — подумал Блэар. — Или на кошмарный сон». Блэар находился в тени, так что его не было видно; ему же самому был отлично виден Билл Джейксон, стоявший обнаженным по пояс в самом центре толпы. Торс у него был мощен и рельефен, как у всех шахтеров: узкая, словно истощенная талия, и резко очерченная, выдающаяся мускулатура, результат долгого и тяжкого труда при постоянной изнурительной жаре. Кожа, бледностью напоминавшая полированный мрамор, резко контрастировала с темными волосами, выглядевшими сейчас особенно всклокоченными и непокорными. Его соперник тоже уже разделся. Он был ниже ростом, старше, с массивным, похожим на бочонок торсом и кривыми ногами. Череп его был выбрит наголо, а плечи покрыты короткими вьющимися волосами, в падавшем на них сзади свете создававшими впечатление некоего подобия нимба вокруг головы. Позади него развевалось зеленое атласное знамя с вышитой на нем арфой — символом Ирландии.

Джейксон нагнулся и накрепко зашнуровал клоги. Ланкаширские рабочие клоги обычно представляли собой вырезанную из ясеневой древесины толстенную подметку, к которой снизу для более долгой носки прибивались железные, почти лошадиные по размерам и массивности подковы, а с другой стороны крепился кожаный верх. Медные заклепки на мысках делали клоги Джейксона еще более внушительными. Джейксон слегка подтянул повязанный вокруг шеи шарф и прогарцевал по площадке, словно породистая лошадь по вольеру.

Противник решительно двинулся ему навстречу раскачивающейся, как у бульдога, походкой. Голени у него были испещрены шрамами. Мыски клогов, как и у Джейксона, покрывали многочисленные медные заклепки.

«Бесчеловечное развлечение», — подумал Блэар. Сродни петушиному бою, только тут дерущиеся как бы вооружены опасными бритвами. По сравнению с такой забавой кулачные бои, принятые в Калифорнии, могли показаться не более чем детскими играми. Впрочем, это обычное для шахтерской среды явление, когда напряжение от нечеловечески тяжелого труда находит выход и разрядку в кровавых схватках. Теперь становилось понятным и то, зачем Смоллбоуну понадобилась букмекерская сумка: на подобных драках всегда заключаются пари.

— Правила такие, — проговорил бармен из «Юного принца», — выше колен не бить, кулаками не драться, не кусаться. На землю противника не валить. Матч прекращается, если один из соперников падает, или теряет сознание, или говорит: «Конец».

— Такому дураку, как ты, только оловянного члена не хватает, — проговорил соперник Джейксона, ирландец по национальности.

— На хрен любые правила, — заявил бармену Джейксон. Улыбка, появившаяся у него на лице, казалась беспечно-веселой, почти радостной.

На мгновение каждый из противников чуть отступил назад. Массивные, окованные впереди медью клоги представляли собой нечто вроде увесистой дубины — грозное оружие, особенно когда им замахивались со всей силой шахтерской ноги и когда оружие это обращалось против ничем не защищенной плоти. Обутый в такие клоги шахтер способен был пробить ногой деревянную дверь.

Ослепительно белый фартук содержателя пивной, белые тела двух соперников в колеблющемся свете масляных ламп — все это Блэар видел и воспринимал будто во сне. «Настоящая сатурналия[20], — подумал он, — ничего английского тут и в помине нет». По лицам Фло и других шахтерок было очевидно, что Джейксон их любимец и болеют они только за него.

Соперники положили руки друг другу на плечи, соприкоснувшись при этом лбами. Бармен, воспользовавшись шарфом Джейксона, соединил их, обвязав им шеи. Не успел он закончить, как противники принялись толкать друг друга и маневрировать, стремясь занять наиболее выгодную позицию. На столь близком расстоянии между бойцами преимущество было на стороне более опытного и низкорослого. «Ирландец, должно быть, рассчитывает на типично ветеранский прием, — подумал Блэар. — Достаточно будет вынудить Джейксона защищать свое мужское достоинство, и тому фактически придется вести бой на одной ноге: ясно, что он скорее предпочтет закончить схватку со сломанной ногой, нежели с размозженными яйцами».

Бармен поднял высоко вверх руку с зажатым в ней вторым шарфом. Ожидая, когда он взмахнет, подавая сигнал к началу боя, соперники сильнее наклонились вперед, прижавшись друг к другу лбами. Фло и ее подружки взялись за руки и принялись молиться.

Бармен резко отмахнул рукой с шарфом вниз.

«Балет по-уигански», — подумал Блэар. Первые удары последовали с такой быстротой, что он даже не успел их заметить. Ноги обоих соперников ниже колен оказались сразу же залиты кровью. После каждого очередного удара потоки крови становились все сильнее. Ирландец старался сбить Билла Джейксона с ног боковыми ударами в колено. Джейксон, поскользнувшись, на мгновение потерял равновесие, и ирландец своим клогом моментально распорол ему ногу от колена до паха.

Отпрянув, Джейксон отклонился назад и, воспользовавшись лбом как молотом, треснул ирландца сверху по обритой наголо голове; казалось, та раскололась, словно фарфоровая чашка, настолько мгновенно залила ее кровь. Джейксон легко уклонился от такого же, но слепого ответного удара и врезал своему низкорослому сопернику ногой сильнейший боковой, от которого тот буквально взлетел на воздух. Соединявший их шарф тоже подлетел вверх. Едва ирландец коснулся земли, как Джейксон, размахнувшись во всю мощь, снова ударил его ногой. Клог и ребра встретились, раздался громкий отчетливый треск. Болельщики, что сгрудились вокруг зеленого знамени с изображением арфы, издали дружный стон.

Ирландец перевернулся на живот, отхаркнув на землю черную мокроту. Потом вскочил на ноги и нанес быстрый ответный удар, ободравший кожу на боку соперника. Следующий удар Джейксона пришелся ирландцу в живот и опять подбросил его в воздух. Грохнувшись наземь, ирландец попытался подняться на колени, но его раскачивало из стороны в сторону. Изо рта у него показалась струйка ярко-алой крови. Бой выглядел уже практически завершенным; тут же, однако, выяснилось, что это еще не конец.

— Тот тип, что приставал к Розе, поднял мне настроение, — громогласно объявил Джейксон, и мощный замах его ноги оказался мгновенен и почти так же неуловим для взгляда, словно взмах птичьего крыла.

Глава четвертая

Более странного помещения для проведения формальных обедов и ужинов, чем Кеннелевый зал, Блэару видеть не приходилось.

Во главе стола сидел сам епископ Хэнни. По бокам от него располагались леди Роуленд, преподобный Чабб, некий профсоюзный деятель по имени Феллоуз, дочь леди Роуленд Лидия, Эрншоу — член парламента, с которым Блэар ехал вместе в поезде, Леверетт, Блэар, а в конце стола стоял свободный стул.

Потолок, стены и покрывающие их деревянные панели Кеннелевого зала были отделаны черным полированным камнем. Стол и стулья ручной работы в стиле времен королевы Анны сделаны из того же материала. Люстры и канделябры производили впечатление вырезанных из черного эбенового дерева. На стенах, однако, отсутствовали столь характерные для мрамора прожилки. Стулья оказались легче, чем представлялись взгляду. И температура их поверхностей тоже отличалась странностями: на ощупь мрамор обычно всегда кажется холоднее, чем окружающий его воздух, но, положив руку на стол, Блэар ощутил явное тепло. Все правильно: ведь кеннель — одна из разновидностей особо чистого угля. Блэару уже доводилось прежде видеть скульптуры из этого материала. Но Кеннелевый зал был единственным в своем роде помещением, целиком выполненным из угля, что и делало его знаменитым. Эффект, который производила комната, еще более усиливался световыми контрастами: мягким поблескиванием серебра и сверканием хрусталя на черном столе, насыщенным багрянцем вечернего туалета леди Роуленд, лилейно-белым цветом платья ее дочери.

Все мужчины — за исключением, разумеется, Блэара — облачились к ужину в черные костюмы, епископ Хэнни и преподобный Чабб были в сутанах. Дворецкому помогали четверо лакеев в ливреях из черного атласа. Пол покрывал черный войлок, делавший шаги неслышными. Все это вместе создавало в итоге впечатление, будто собравшиеся ужинают в элегантном зале, расположенном глубоко под землей. Блэар провел рукой по поверхности стола и посмотрел на ладонь. Чистая: ни одной даже самой мельчайшей частички угля, ни пылинки, ни атома.

— Мистер Блэар, все-таки чем именно вы занимаетесь? — спросила его леди Роуленд.

Блэар чувствовал, что Леверетт с беспокойством наблюдает за ним. Чувствовал он и то, как у него в голове борются друг с другом, накатываясь попеременно с разных сторон, две волны — джина и очередного приступа лихорадки. Он бы много дал сейчас за то, чтобы избавиться от головокружения, еще более усиливавшегося от впечатления, которое производила на него столовая. Единственным признаком, свидетельствующим, что все это происходит наяву, служили стоявшие у ног каждого из лакеев небольшие ведерки с песком, припасенными на случай пожара.