Читать интересную книгу Римляне, рабы, гладиаторы: Спартак у ворот Рима - Гельмут Хёфлинг

«Приблизительно тогда же, начавшись с безделицы, во время представления гладиаторов, даваемого Ливинеем Регул ом… вспыхнуло жестокое побоище между жителями Нуцерии и Помпей. Задирая сначала друг друга по свойственной городским низам распущенности насмешками и поношениями, они схватились затем за камни и наконец за оружие, причем взяла верх помпейская чернь, в городе которой давались игры. В Рим были доставлены многие нуцерийцы с телесными увечьями, и еще большее их число оплакивало гибель детей или родителей. Разбирательство этого дела принцепс предоставил сенату, а сенат — консулам. И после того, как те снова доложили о нем сенату, он воспретил общине помпейцев на десять лет устройство этого рода сборищ и распустил созданные ими вопреки законам товарищества. Ливиней и другие виновники беспорядков были наказаны ссылкой».

План амфитеатра в Помпеях. 1. Арена. 2. Вход. 3. Городская стена

Для жителей Помпей, страстных любителей гладиаторских игр, этот десятилетний запрет был, несомненно, очень суровой карой.

Однако сам Рим в строительстве гладиаторских арен отставал от Помпей. И лишь в 53 г. до н. э. молодой политик Г. Скрибоний Курион, один из приверженцев Цезаря, повелел возвести в столице амфитеатр, который бы соответствовал величию города. Это было деревянное сооружение, состоявшее, как сообщает Плиний Старший, из двух полукруглых театров, задние стены трибун которых примыкали друг к другу. В первой половине дня на их сценах разыгрывались комедии либо иные представления. Если же гладиаторские бои и травли, проходившие обычно во второй половине дня, привлекали большее число людей, то оба театра раскрывались, а искусно сделанные поворотные механизмы поворачивали их на деревянных осях вместе со всей толпой, разместившейся на трибунах, и совмещали в единое целое, представлявшее собой овал амфитеатра с ареной посредине, которую образовывали полукруглые сцены обоих театров.

Сложная система рельсов и движение театров по ним привлекало жадных до зрелищ римлян настолько, что каждый из них хотел хотя бы раз, пусть даже рискуя собой, прокатиться на этой огромной карусели. «Вы посмотрите только на этот народ хозяев земли, покорителей мира — он взобрался в центр всей этой механики, да еще аплодирует опасности, которой подвергается» — так смеялся столетием позже Плиний Старший над простаками и глупцами.

Наряду с пожарами, быстро пожиравшими деревянные амфитеатры, во времена Империи бывало и так, что набитые зрителями трибуны обрушивались под собственной тяжестью. Причиной тому — конструкционные ошибки, халтурная работа строителей и стремление экономить там, где не следовало бы. О такой катастрофе, происшедшей в расположенном к северу от Рима городе Фидене в 27 г. н. э., в правление императора Тиберия, рассказывает Тацит в своих «Анналах»:

«…Неожиданное бедствие унесло не меньшее число жертв, чем их уносит кровопролитнейшая война, причем начало его было вместе с тем и его концом. Некто Атилий, по происхождению вольноотпущенник, взявшись за постройку в Фидене амфитеатра, чтобы давать в нем гладиаторские бои, заложил фундамент его в ненадежном грунте и возвел на нем недостаточно прочно сколоченное деревянное сооружение, как человек, затеявший это дело не от избытка средств и не для того, чтобы снискать благосклонность сограждан, а ради грязной наживы. И вот туда стекались жадные до таких зрелищ мужчины и женщины, в правление Тиберия почти лишенные развлечений такого рода, люди всякого возраста, которых скопилось тем больше, что Фидена недалеко от Рима; это усугубило тяжесть разразившейся тут катастрофы, так как набитое несметной толпой огромное здание, перекосившись, стало рушиться внутрь или валиться наружу, увлекая вместе с собой или погребая под своими обломками несметное множество людей, как увлеченных зрелищем, так и стоявших вокруг амфитеатра. И те, кого смерть настигла при обвале здания, благодаря выпавшему им жребию избавились от мучений; еще большее сострадание вызывали те изувеченные, кого жизнь не покинула сразу: при дневном свете они видели своих жен и детей, с наступлением темноты узнавали их по рыданиям и жалобным воплям. Среди привлеченных сюда разнесшейся молвой тот оплакивал брата, тот — родственника, иные — родителей. И даже те, чьи друзья и близкие отлучились по делам из дому, также трепетали за них, и, пока не выяснилось, кого именно поразило это ужасное бедствие, неизвестность только увеличивала всеобщую тревогу.

Когда начали разбирать развалины, к бездыханным трупам устремились близкие с объятиями и поцелуями, и нередко возникал спор, если лицо покойника было обезображено, а одинаковое телосложение и возраст вводили в заблуждение признавшего в нем своего. При этом несчастье было изувечено и раздавлено 50 000 человек, и сенат принял постановление, воспрещавшее устраивать гладиаторские бои тем, чье состояние оценивалось менее 400 000 сестерциев, равно как и возводить амфитеатр без предварительного обследования надежности грунта. Атилий был отправлен в изгнание. Следует упомянуть, что сразу же после разразившейся катастрофы знать открыла двери своих домов: повсюду оказывали врачебную помощь и снабжали лечебными средствами; и в городе в эти дни, сколь ни был горестен его облик, как бы ожили обычаи предков, которые после кровопролитных битв поддерживали раненых своими щедротами и попечением».

В своей отвратительной жажде крови и всевозможных жестокостей преемник Тиберия Калигула сожалел о том, что в его дни не произошло столь остро щекочущего нервы несчастья. В последующие же времена аналогичные крушения не раз имели место.

Форму двойного театра, изобретенную Курионом, его друг гениальный диктатор Цезарь использовал в 46 г. до н. э. при праздновании своего четырехкратного триумфа для того, чтобы дать возможность наибольшему числу людей присутствовать на гладиаторских играх с травлей и многочисленными боями. Возможно, что именно он построил в Риме первый амфитеатр — временный деревянный.

Первый постоянный амфитеатр в столице, включавший в себя как каменные, так и деревянные конструкции, в 29 г. до н. э. возвел Статилий Тавр, родственник и любимец императора Августа. Разрушен же он был, по-видимому, во время пожара Рима в 64 г. н. э., т. е. в эпоху Нерона. Нерон же, как и ранее Калигула, в 57 г. приказал возвести на Марсовом поле деревянное строение и заложил камень в основание каменного амфитеатра.

Как упоминалось выше, в Помпеях и, по-видимому, в Капуе такие сооружения имелись и ранее. Тем временем во всех частях Римской державы планировались, закладывались и строились амфитеатры, предназначавшиеся для гладиаторских игр. Сколько их было всего, сейчас сказать трудно, однако те 70 амфитеатров, которые продолжают существовать и по сей день, конечно, всего лишь часть от общего их числа- а они имеются в Италии и Югославии, в Испании и на Сицилии, во Франции и Германии, в Британии и Греции, в Малой Азии и Египте.

Некоторые из них, как, например, те, что стояли на границе, проходившей по Дунаю, или же в североафриканской Нумидии, сооружались исключительно для солдат расквартированных там римских легионов, т. е. в некотором роде в рамках обеспечения жизнедеятельности войск. Другие — те, что расположены во французских городах Арле (бывшая Арелата) и Ниме (бывший Немаус), — служат сегодня аренами для бескровного боя быков, а на ежегодные великолепные оперные фестивали в амфитеатре итальянской Вероны, где гибли некогда римские гладиаторы, собираются любители искусства со всего мира.

Все эти сооружения меньше размером, но во всем остальном соответствуют гигантскому римскому образцу — великому Колизею.

Колизей — отблеск былого величия

Там, где Резня дышала рдяным паромИ шумный люд проходы забивал,Журча ручьем, медлительным иль ярым,Рыча каскадом, рухнувшим со скал,И общий взрыв насмешек иль похвалБыл — смерть иль жизнь (потеха черни шалой)…Когда ж Луна всплывет, полна истомы,До верхних арок, чуть замедлив там,И светят звезды в древние проломы,И бриз ночной ласкается к ветвям,Раскинутым по серым там стенам,Как лавр по плеши Цезаря, и в светеВсе тонет мягком, с тьмою пополам, —То мертвых чары воскрешают эти —Прошли герои здесь — мы топчем прах столетий!

Этими строфами английский поэт лорд Байрон (1788–1824) воспевал, в своей поэме «Паломничество Чайльд Гарольда» глубоко поразившие его руины римского Колизея, полуразрушенного, но от того не менее совершенного и благородного строения, стены которого в то время поросли деревьями, кустарниками и травой. Вид величественного творения вызвал в душе поэта образы тех, кто во славу императора и ради увеселения народа проливал свою кровь на арене. Однако все волшебство этого удивительного строения не в силах заставить нас забыть о том, что создано оно было для демонстрации убийства тысяч и тысяч людей на потеху толпе — одного из самых чудовищных увеселений за всю историю человечества.