Читать интересную книгу Римляне, рабы, гладиаторы: Спартак у ворот Рима - Гельмут Хёфлинг

«Впереди шествовали сенат и магистраты; за ними длинной чередой следовала военная добыча… и наконец — золотые венки и почетные дары полководцу. Перед колесницей триумфатора вели празднично украшенных жертвенных животных и самых видных пленников, часто царей и вождей; затем следовала запряженная четверкой белых коней роскошная колесница, а на ней — сам триумфатор в шитой золотом пурпурной одежде, со скипетром из слоновой кости, увенчанным орлом, в руке и с лавровым венком на голове — будто воплощение победоносного Юпитера, которому, собственно, посвящался триумф. Сыновья триумфатора участвовали в чествовании своего отца. Заключали шествие увенчанные лаврами воины, певшие славу своему полководцу вперемежку с сатирическими куплетами по поводу его же персоны. На Капитолии лавровый венок триумфатора возлагался в храме Юпитера и приносилась благодарственная жертва; завершали празднество торжественное угощение и одаривание армии и народа».

Умение Цезаря завоевывать благосклонность народа на свою сторону само собой подразумевает, что он не мог упустить уникальную возможность устроить в связи со своим четырехкратным триумфом спектакль невиданной дотоле пышности, сопровождавшийся массовой резней в его честь. При этом он не удовлетворился чудовищной травлей диких зверей, но приготовил истинную гладиаторскую битву, в которой с каждой стороны принимало участие по 500 пеших солдат, 30 всадников и 20 слонов.

Цезарь же первым устроил гладиаторские игры в память женщины. Не успели завершиться пышные празднества по поводу его четырех триумфов (галльского, египетского, понтийского и африканского), как Цезарь (об этом мы читаем у Плутарха) «принялся раздавать солдатам богатые подарки, а народу устраивал угощения и игры. На 22 000 столов было устроено угощение для всех граждан. Игры — гладиаторские бои и морские сражения — он дал в честь своей давно умершей дочери Юлии».[39]

На гладиаторских играх Цезаря впервые в качестве бойца выступал представитель всаднического сословия. «В гладиаторской битве на форуме бились насмерть Фурий Лептин из преторского рода и Квинт Кальпен, бывший сенатор и судебный оратор» (Светоний). При этом он, однако, запретил сенатору Фульвию Сетину бесчестить свое сословие на арене.

«Клянусь богом верности, ты купил прекрасный отряд; мне рассказывают, что гладиаторы бьются удивительно. Если бы ты захотел отдать их внаем, то после двух последних боев вернул бы свои деньги» — это свидетельство современника Цезаря Цицерона, содержащееся в его письме к богатому другу Аттику, показывает, что организаторы гладиаторских игр не только добивались благосклонности народа, но и набивали собственную мошну.

За убийством Цезаря 15 марта 44 г. до н. э. последовало еще одно законодательное установление в области регулирования гладиаторского дела: в качестве ежегодного поминовения увековеченного диктора сенат распорядился посвящать в Риме и других городах Италии один день в году гладиаторским играм. После 105 г. до н. э. это был первый важный шаг к настоящему огосударствлению древнего народного обычая. Еще через два года плебейские эдилы (по-видимому, не без разрешения сената) во время цериалий — праздника в честь богини урожая Цереры — устроили вместо конных состязаний гладиаторские игры.

Что касается императоров, то они всегда стремились к ограничению возможностей частных лиц устраивать гладиаторские бои, пытаясь поставить эту деятельность полностью под контроль государства. Так в 22 г. до н. э. Август распорядился, чтобы преторы дважды в год устраивали в Риме гладиаторские бои, участвовать в которых, однако, могли не более 60 пар бойцов. В рамках же частных гладиаторских игр, и тогда и позднее, и сотня пар не была редкостью.

Сам Август, устраивавший собственные игры в дополнение к тем, что давали его чиновники, преступал всякие ограничения. По данным, зафиксированным в «Деяниях божественного Августа», за все время своего длительного правления он устроил всего лишь восемь гладиаторских игр, в которых, однако, сражались «около 10 000 человек» — поистине чудовищная резня ради увеселения толпы! И увеличения популярности императора…

Размахом и массовостью отличался спектакль, устроенный Клавдием по поводу его триумфа в 44 г. н. э. В данном случае речь шла о вполне реалистически представленном захвате и разграблении города, включая и выдачу вражеских вождей. Римская публика, наблюдая на арене битву в миниатюре — так, как мы теперь следим за кровавыми событиями по телевизору, сидя в домашних тапочках, — следила за перипетиями боевых действий, незнакомых ей по собственному опыту. Клавдий же переложил обязанность устраивать гладиаторские игры с преторов на коллегию квесторов, освободив их ради этого от надзора за строительством дорог.

Государство все более поощряло распространение служившей для увеселения толпы человеческой резни, причем каждый последующий правитель стремился переплюнуть предыдущего. Примеры тому дало длившееся всего несколько месяцев в 69 г. н. э. правление императора Вителлия. Сначала его полководцы Цецина и Валент устроили в Кремоне и Бононии (Болонье) гладиаторские бои огромного размаха, а после они же отпраздновали день рождения Вителлия с редким великолепием, устроив гладиаторские бои в каждом квартале Рима[40] (как сообщает Тацит). Не стал скупиться и Тит (79–81 гг.) при освящении Колизея в 80 г. н. э., поразив всех стодневным празднеством, включавшим и многочисленные гладиаторские бои, посмотреть на которые стекались представители «племен со всего света».

Однако и это еще пустяк в сравнении с торжествами, устроенными Траяном (98-117 гг.) в 107 г. н. э. по поводу его побед в Дакии (Румыния). Мало того, что блистательные зрелища длились 123 дня, в течение этих четырех месяцев он послал драться в амфитеатр 10 000 гладиаторов, бои которых перемежались с травлей 10 000 диких зверей. В последующем (со 108 по 113 г.) в играх по приказу Траяна один раз выступало 350 и в другой — «всего лишь» 202 бойца, зато в третьем, поистине умопомрачительном представлении, длившемся 117 дней, на арену была выведена 4941 пара! Всего же со 106 по 114 г. н. э. по меньшей мере 23 000 гладиаторов сражались друг с другом не на жизнь, а на смерть, исполняя волю императора. Конечно, народу нравились подобного рода битвы на арене, так что и последующие императоры предпринимали все возможное для того, чтобы не ударить в грязь лицом. Поистине выдающимся событием стало празднование тысячелетия Рима в 248 г. н. э., в ознаменование которого Филипп Араб (244–249 гг.) выставил тысячи гладиаторов, покрывших потом арены тысячами трупов.

Panem et circenses — «хлеба и зрелищ» — требовал плебс Древнего Рима, и мужи, стоявшие у власти, предоставляли народу то, чего он желал. Аппетит, как известно, приходит во время еды, поэтому число всякого рода общественных развлечений постоянно возрастало. При Августе гладиаторские бои и театральные представления занимали 66 дней в году, при Марке Аврелии (121–180 гг. н. э.) — уже 135, а в IV в. их число возросло до 175 и более дней; увеселительные мероприятия для народа происходили, таким образом, каждые два дня.

Растущие масштабы гладиаторских игр требовали все большего числа бойцов, которых привозили из все более далеких областей после покорения их римской военной машиной. Если на аренах в период Республики выступали прежде всего самниты, галлы и фракийцы, то во времена Римской империи здесь можно было увидеть и покрытых татуировками британцев, и русоволосых германцев с Рейна и Дуная, и темнокожих мавров, жителей гор Атласа, и негров из внутренней Африки, и кочевников из русских степей. Все это были гладиаторы. В триумфальной процессии Аврелиана в 274 г. перед колесницей императора вели со связанными руками плененных готов, аланов, роксоланов, сарматов, франков, свевов, вандалов, германцев и жителей Пальмиры, египетских мятежников и десятерых женщин, которые, переодевшись мужчинами, сражались среди готов и вместе с ними попали в плен. Часть этих людей, а возможно, и все, должны были в последовавших затем гладиаторских играх броситься друг на друга с оружием в руках, чтобы разделить судьбу многих тысяч других таких же военнопленных. Так что в людях, убивавших друг друга на арене, недостатка не было. Такая широкомасштабная субсидированная государством резня была, по мнению М. Гранта, свидетельством «перехода империи от периода анархического упадка к эпохе жестокого позднеантичного тоталитаризма».

Властитель и толпа

Личное присутствие императора на играх, олицетворявшее общественные обязанности властителя по отношению к своему народу, способствовало установлению особых связей между ним и толпой. Как пишет Плиний Младший в своем «Панегирике», тем самым плебсу предоставлялось не только счастье «лицезреть императора среди народа», но и вместе с ним переживать все перипетии представления на арене. Тысячи и тысячи пар глаз внимательно следили за каждым движением, каждым жестом принцепса.[41] Притягивают его жестокости или же отталкивают, скучает он или развлекается, показывает себя щедрым или же скупым? Осознание маленьким человеком того, что его и великого Цезаря объединяют одни и те же переживания, не могло не воодушевлять народ. Рассказы о том, как вел себя великий в тот или иной момент боя на арене, передавались из уст в уста. С жадностью подхватывались даже мелочи о его развлечениях.