(Моему чешскому другу,
Анне Антоновне Тесковой)
1. «В смертных изверясь…»
В смертных изверясь,
Зачароваться не тщусь.
В старческий вереск,
В среброскользящую сушь,
— Пусть моей тени
Славу трубят трубачи! —
В вереск-потери,
В вереск-сухие ручьи.
Старческий вереск!
Голого камня нарост!
Удостоверясь
В тождестве наших сиротств,
Сняв и отринув
Клочья последней парчи —
В вереск-руины,
В вереск-сухие ручьи.
Жизнь: двоедушье
Дружб и удушье уродств.
Седью и сушью,
(Ибо вожатый — суров),
Ввысь, где рябина
Краше Давида-Царя!
В вереск-седины,
В вереск-сухие моря.
5 сентября 1922
2. «Когда обидой — опилась…»
Когда обидой — опилась
Душа разгневанная,
Когда семижды зареклась
Сражаться с демонами —
Не с теми, ливнями огней
В бездну нисхлестнутыми:
С земными низостями дней.
С людскими косностями —
Деревья! К вам иду! Спастись
От рева рыночного!
Вашими вымахами ввысь
Как сердце выдышано!
Дуб богоборческий! В бои
Всем корнем шествующий!
Ивы-провидицы мои!
Березы-девственницы!
Вяз — яростный Авессалом,
На пытке вздыбленная
Сосна — ты, уст моих псалом:
Горечь рябиновая…
К вам! В живоплещущую ртуть
Листвы — пусть рушащейся!
Впервые руки распахнуть!
Забросить рукописи!
Зеленых отсветов рои…
Как в руки — плещущие…
Простоволосые мои,
Мои трепещущие!
8 сентября 1922
3. «Купальщицами, в легкий круг…»
Купальщицами, в легкий круг
Сбитыми, стаей
Нимф-охранительниц — и вдруг,
Гривы взметая
В закинутости лбов и рук,
— Свиток развитый! —
В пляске кончающейся вдруг
Взмахом защиты —
Длинную руку на бедро…
Вытянув выю…
Березовое серебро,
Ручьи живые!
9 сентября 1922
4. «Други! Братственный сонм…»
Други! Братственный сонм!
Вы, чьим взмахом сметен
След обиды земной.
Лес! — Элизиум мой!
В громком таборе дружб
Собутыльница душ
Кончу, трезвость избрав,
День — в тишайшем из братств.
Ах, с топочущих стогн
В легкий жертвенный огнь
Рощ! В великий покой
Мхов! В струение хвой…
Древа вещая весть!
Лес, вещающий: Есть
Здесь, над сбродом кривизн —
Совершенная жизнь:
Где ни рабств, ни уродств,
Там, где всё во весь рост,
Там, где правда видней:
По ту сторону дней…
17 сентября 1922
5. «Беглецы? — Вестовые…»
Беглецы? — Вестовые?
Отзовись, коль живые!
Чернецы верховые,
В чащах Бога узрев?
Сколько мчащих сандалий!
Сколько пышущих зданий!
Сколько гончих и ланей —
В убеганье дерев!
Лес! Ты нынче — наездник!
То, что люди болезнью
Называют: последней
Судорогою древес —
Это — в платье просторном
Отрок, нектаром вскормлен.
Это — сразу и с корнем
Ввысь сорвавшийся лес!
Нет, иное: не хлопья —
В сухолистом потопе!
Вижу: опрометь копий,
Слышу: рокот кровей!
И в разверстой хламиде
Пролетая — кто видел?! —
То Саул за Давидом:
Смуглой смертью своей!
3 октября 1922
6. «Не краской, не кистью…»
Не краской, не кистью!
Свет — царство его, ибо сед.
Ложь — красные листья:
Здесь свет, попирающий цвет.
Цвет, попранный светом.
Свет — цвету пятою на грудь.
Не в этом, не в этом
ли: тайна, и сила и суть
Осеннего леса?
Над тихою заводью дней
Как будто завеса
Рванулась — и грозно за ней…
Как будто бы сына
Провидишь сквозь ризу разлук —
Слова: Палестина
Встают, и Элизиум вдруг…
Струенье… Сквоженье…
Сквозь трепетов мелкую вязь —
Свет, смерти блаженнее
И — обрывается связь.
* * *
Осенняя седость.
Ты, Гётевский апофеоз!
Здесь многое спелось,
А больше еще — расплелось.
Так светят седины:
Так древние главы семьи —
Последнего сына,
Последнейшего из семи —
В последние двери —
Простертым свечением рук…
(Я краске не верю!
Здесь пурпур — последний из слуг!)
…Уже и не светом:
Каким-то свеченьем светясь…
Не в этом, не в этом
ли — и обрывается связь.
* * *
Так светят пустыни.
И — больше сказав, чем могла:
Пески Палестины,
Элизиума купола…
8 — 9 октября 1922
7. «Та, что без видения спала…»
Та, что без видéния спала —
Вздрогнула и встала.
В строгой постепенности псалма,
Зрительною скáлой —
Сонмы просыпающихся тел:
Руки! — Руки! — Руки!
Словно воинство под градом стрел,
Спелое для муки.
Свитки рассыпающихся в прах
Риз, сквозных как сети.
Руки, прикрывающие пах,
(Девственниц!) — и плети
Старческих, не знающих стыда…
Отроческих — птицы!
Конницею на трубу суда!
Стан по поясницу
Выпростав из гробовых пелен —
Взлет седобородый:
Есмь! — Переселенье! — Легион!
Целые народы
Выходцев! — На милость и на гнев!
Види! — Буди! — Вспомни!
…Несколько взбегающих дерев
Вечером, на всхолмье.
12 октября 1922
8. «Кто-то едет — к смертной победе…»
Кто-то едет — к смертной победе
У деревьев — жесты трагедий.
Иудеи — жертвенный танец!
У деревьев — трепеты таинств.
Это — заговор против века:
Веса, счета, времени, дроби.
Се — разодранная завеса:
У деревьев — жесты надгробий…
Кто-то едет. Небо — как въезд.
У деревьев — жесты торжеств.
7 мая 1923
9. «Каким наитием…»
Каким наитием,
Какими истинами,
О чем шумите вы,
Разливы лиственные?
Какой неистовой
Сивиллы таинствами —
О чем шумите вы,
О чем беспамятствуете?
Что в вашем веяньи?
Но знаю — лечите
Обиду Времени —
Прохладой Вечности.
Но юным гением
Восстав — порочите
Ложь лицезрения
Перстом заочности.
Чтоб вновь, как некогда,
Земля — казалась нам.
Чтобы под веками
Свершались замыслы.
Чтобы монетами
Чудес — не чваниться!
Чтобы под веками
Свершались таинства!
И прочь от прочности!
И прочь от срочности!
В поток! — В пророчества
Речами косвенными…
Листва ли — листьями?
Сивилла ль — выстонала?
…Лавины лиственные,
Руины лиственные…
9 мая 1923[4]
«Золото моих волос…»
Золото моих волос
Тихо переходит в седость.
— Не жалейте! Всё сбылось,
Всё в груди слилось и спелось.
Спелось — как вся даль слилась
В стонущей трубе окрайны.
Господи! Душа сбылась:
Умысел твой самый тайный.
* * *
Несгорающую соль
Дум моих — ужели пепел
Фениксов отдам за смоль
Временных великолепий?
Да и ты посеребрел,
Спутник мой! К громам и дымам,
К молодым сединам дел —
Дум моих причти седины.
Горделивый златоцвет,
Роскошью своей не чванствуй:
Молодым сединам бед
Лавр пристал — и дуб гражданский.
Между 17 и 23 сентября 1922
ЗАВОДСКИЕ
1. «Стоят в чернорабочей хмури…»
Стоят в чернорабочей хмури
Закопченные корпуса.
Над копотью взметают кудри
Растроганные небеса.
В надышанную сирость чайной
Картуз засаленный бредет.
Последняя труба окрайны
О праведности вопиет.
Труба! Труба! Лбов искаженных
Последнее: еще мы тут!
Какая нá-смерть осужденность
В той жалобе последних труб!
Как в вашу бархатную сытость