— Никем, — сказала Мамаша.
— Но ведь они бабушка и дедушка Рецины, значит, они должны и мне кем-то приходиться.
— Нет, твоя бабушка по папиной линии в Греции.
— Если хочешь, они могут быть твоими бабушкой и дедушкой по линии Йорана, — предложил Йоран, войдя в кухню со спящей Рециной на руках.
— Положи ее в кроватку, — сказала Мамаша.
— Не могу. Я не могу от нее оторваться.
— То есть, у нас с Рециной разные родственники? — продолжал Цацики. — Это очень странно. Согласитесь!
— Важны не родственные связи, а любовь, — сказала Мамаша. — А знаешь, что мне кажется странным? Что мы вдруг стали такой большой семьей. Твоя семья, моя семья, семья Йорана. А все вместе мы…
— Настоящая семья, — закончил Цацики и побежал в прихожую, так как в дверь кто-то настойчиво звонил.
— Мортен?! — удивился он. — Привет, ты приехал?
— Мортен! — воскликнула Мамаша и обняла его. — Я думала, ты справляешь Рождество в Энчёпинге.
— Нет, — ответил Мортен. — Я сбежал. Я ехал автостопом.
— Это же дико опасно, — сказал Цацики. — Тебя могли убить.
— Ну заходи, раздевайся, — сказала Мамаша. — Бедняга, ты совсем продрог.
Рецина
Отец Мортена так и не бросил пить, поэтому Мортен попал в приемную семью в Энчёпинге. На Кунгсхольмене опекунов для него не нашлось. Во всяком случае, таких, которые захотели бы воспитывать Мортена Вонючую Крысу.
Цацики и Мамаша как-то навещали его в Энчёпинге. Они вместе ходили в пиццерию, и Мортен тогда сказал, что всё в порядке. Но видно, не всё было в порядке, потому что сейчас он сидел на диване и рыдал так, что все его тело вздрагивало. Рецина проснулась и тоже запищала.
— Они что, тебя обижали? — возмутилась Мамаша и дала Рецине грудь, чтобы она замолчала.
— Нет, — сквозь слезы ответил Мортен. — Они хорошие, но я не могу там жить, мне все время хотелось домой. На Кунгсхольмен, к приятелям, к вам…
— И к папе, да? — спросил Цацики.
— Угу, — рыдал Мортен. — Даже к нему. Я сперва к нему и пошел, но его не было дома, а у меня нет ключей.
— А ты на пьяной лавочке проверял? — спросил Цацики. Он всегда здоровался с папашей Мортена в парке, по дороге из школы.
— Там его нет, — всхлипнул Мортен. — Сейчас слишком холодно. В метро тоже нет.
— Йоран, позвони в Энчёпинг, — попросила Мамаша. — Они, наверное, места себе не находят от волнения.
— Я туда не вернусь, — плакал Мортен. — Вы меня не заставите! А если заставите, то я снова убегу.
— Пусть празднует Рождество с нами, — предложил Цацики. — Он же тоже член семьи?
— Еще бы, — согласилась Мамаша.
— Конечно, — сказал Йоран. — Я пойду звонить в Энчёпинг, а потом мы попробуем окорок. Мортен, ты, наверное, умираешь с голоду.
Кто с голоду точно не умирал, так это Рецина. Она наелась до отвала, молоко даже стекало по подбородку.
— Хочешь подержать? — спросила Мамаша Мортена.
— А можно?
— Надо поддерживать голову, — со знанием дела объяснил Цацики. — И смотри осторожней, она может так срыгнуть, что мало не покажется.
— Ой, — сказал Мортен. — Какая красивая. Как бы я тоже хотел быть маленьким. Ни о чем не думать, а просто сидеть у кого-нибудь на коленях.
— А я бы не хотел, — сказал Цацики. — Мне нравится быть взрослым.
В этот Сочельник Цацики почувствовал себя почти совершеннолетним. Раньше он всегда засыпал до полуночи, не дождавшись, когда придут гномы и разложат в чулки свои подарки.
Но сейчас ему не спалось, потому что Рецина тоже долго не засыпала и громко плакала. Цацики лежал и думал о бедном Мортене, у которого нет настоящей семьи. Только пьянчужка отец и мама, которую он даже не помнит.
По взгляду Мамаши Цацики понял, что Мортен у них задержится. Только его это уже ничуть не смущало. Раньше Цацики обижался на Мортена за то, что он проводит столько времени с Мамашей. Словно хочет присвоить ее себе.
Теперь до него дошло, что Мамаша имела в виду, говоря, что любовь бесконечна. Нельзя отнять у человека любовь, чтобы отдать ее другому. Чем больше людей ты любишь, тем больше любви к тебе возвращается.
Ведь Мамаша не стала любить его меньше оттого, что теперь любит еще и Рецину, а Цацики не разлюбил Мамашу из-за того, что полюбил папу Ловца каракатиц и Йорана. Любовь — это как бабушкины подарки: чем больше человек в них нуждается, тем их больше.
Вдруг открылась дверь, и в комнату на цыпочках вошли Мамаша с Йораном.
Йоран чертыхнулся, наступив на острую детальку «Лего».
— Тсс, — шикнула Мамаша.
Цацики едва сдерживал смех, и, как только они запихнули свертки в чулок, зажег лампу.
— Попались, — засмеялся он. — Я знал, что это вы!
— Ты что, не спишь? — покраснев, пробормотала Мамаша.
— Попробуй усни в этом доме, — сказал Цацики.
— Мне только что звонили гномы… они попросили меня помочь — у них столько дел… — соврала Мамаша.
— Ага, — сказал Цацики. — Ты еще про Красную Шапочку расскажи. Можно я открою подарки? Ведь Рождество уже наступило — первый час.
— Нет, — прошептала Мамаша и обняла его. — Завтра утром. Спи, завтра длинный день.
— А Мортен тоже получит подарки? — спросил Цацики.
— Конечно, — сказал Йоран. — Я только что заходил к нему и повесил чулок. Он спит как убитый. У Рецины тоже есть чулок. Маленький-маленький.
Мамаша и Цацики переглянулись и захохотали.
— Чего? Что такое? Что вы смеетесь? — не понял Йоран.
— Рецина, — хихикнул Цацики. — Вот ты и сам сказал.
— Что, уже и передумать нельзя? Я же не виноват, что ее, похоже, и правда зовут Рецина. Я весь день пытался называть ее Карин. Это невозможно.
— Рецина — через «ц», как Цацики, — сказал Цацики.
— Ага, — сказала Мамаша. — Цацики и Рецина. Мои дети!
— И мои тоже, — обиделся Йоран. — Прошу не забывать.
Примечания
1
Федеральный закон № 436 от 29 декабря 2010 года «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию»
2
Спасибо (греч.)
3
Сумасшедший мальчишка! (англ.)
4
Да! Я сумасшедший! Сумасшедший! Сумасшедший! (англ.)
5
Здесь: ну держись (англ.)
6
Пошла ты (англ., груб.)
7
Я тебя очень люблю (англ.)