Королевство сдалось во вторник
Королевство сдалось во вторник.
Возможно, со дня вторжения прошел год, а может, и несколько месяцев. В Королевстве, где самым близким подобием календаря являлась бесконечная череда проводившихся по вторникам профилактик, сказать что-то с уверенностью было нельзя.
Жители Королевства знали, что нечто подобное должно произойти, еще с того момента, когда владельцы объявили о своем банкротстве, но Имоген (которую действительно когда-то звали Пен Юинь) надеялась на какой-нибудь рекламный трюк — новую маркетинговую кампанию, выпуск еще одной версии, пусть даже порядком задержавшейся девятой экспансии, лишь бы это событие ненадолго отсрочило распад. Ненадолго — и, может, этого будет достаточно, чтобы она и Каллия дождались своей очереди.
Каллия Темная, являвшаяся противоположностью Имоген в Легионе и ее номинальной конкуренткой, продавала аналогичные товары в своей коралловой пещере, находившейся тридцатью футами ниже хижины Имоген. Когда Имоген вошла, Каллия лежала в теплом бассейне, заменявшем ей гостиную. В длинных бескостных голубых пальцах она держала свиток.
— МоГуо, корпорация с ограниченной ответственностью, — продекламировала Каллия, — рада сообщить о полной и незамедлительной передаче своих информационных ресурсов, интеллектуальной собственности и нематериальных активов Эмбрейзис АУД. — Названия в свитке были написаны на английском, а все остальное — на драконьем, единственном языке, которым владели они обе. Этот язык отличался напыщенностью, метафоричностью и изобилием штампов, но когда дело доходило до финансов и контрактов, он оказывался зловеще точным. — Эмбрейзис АУД, в свою очередь, ожидает наступления новой эры в создании иммерсивных[2] миров… динамического реализма… роста базы игроков… инвестиций… — она свернула свиток и кинула его Имоген, — и т. д., и т. п.
— Что еще за АУД? — спросила Имоген, заглядывая в свиток.
— Автономный участник договора, — ответила Каллия.
— Королевство выкупил ИИ? — сказала, а вернее, попыталась сказать Имоген. Ближайшим аналогом глаголу «выкупить» в драконьем языке оказалось «обменять яйца на овец». «ИИ» она произнесла на английском, с сильным акцентом.
— Привыкай, сестренка, — ответила Каллия. — Десять процентов игроков — ИИ, и это единственная часть базы, которая реально растет. Живых людей, способных купить нужное оборудование, осталось не так уж и много, так что фэнтезийными играми интересуются в основном постлюди.
В ушах Имоген вновь прозвучали слова обезьяньего полководца. Те самые слова мандаринского диалекта, произнесенные голосом нарисованного монстра. Тогда она услышала свое исходное — она поправила себя, — свое настоящее имя.
Твинкам, конечно, быстро закрыли доступ, но две недели спустя представление повторилось, только на этот раз в нем участвовала Лига — люди, ястребы, попугаи и так далее, их броня сверкала серебром зимних звезд и золотом ангельских крыльев. К Имоген пришла морская черепаха с толстым панцирем, покрытым коростой под плотной мантией водорослей. Мужской голос (снова с таким же произношением, как у самой Пен Юинь) оказался столь же уверенным, как и у обезьяньего полководца, только на этот раз он напоминал шум волн, разбивающихся о скалы, и песни гигантских китов.
— Пен Юинь, — серьезно промолвила черепаха, — снаружи тебе потребуется друг.
На сей раз Имоген подготовилась и ответила так, словно читала из сценария — вернее, из той его части, которая называлась «Вежливый разговор с гостями, выходящими из роли».
— Не думаю, что у нас такое продается, сэр, — сказала она. — Но возможно, вас заинтересуют эти приманки?
В прошлый раз она вообще не ответила, лишь стояла, раскрыв рот, до тех пор, пока какой-то неожиданно расторопный администратор не опустил тяжелый молот возмездия на нарушителей, заставив их мгновенно исчезнуть из Королевства. Жители Дракон-сити, в свою очередь, принялись недоуменно моргать от солнечного света, неожиданно ставшего ярче. Никто не осмелился ответить чужакам. Более того, их не оставляло чувство, что даже обсуждение этого инцидента могут расценить как выход из роли, который приведет к потере трудового стажа.
Стаж был для них всем. Для жителей Королевства он означал билет наружу, конец рабства, конец гостей, сценариев и ограничений, накладываемых правилами и ролями Королевства — и начало настоящего бессмертия в безграничной изменчивой форме, доступной лишь полноправному постчеловеку.
Как и все остальные жители Королевства, как почти девяносто девять процентов сокращающегося (но все еще огромного) человечества, Имоген, а вернее Пен Юинь, никогда не смогла бы оплатить процесс переноса самостоятельно. Она продала свою душу Королевству и теперь выкупала ее в рассрочку.
— Сколько мы потеряли? — спросила она у Каллии (на драконьем: «Сколько осталось запасов?»).
— Немало, — признала Каллия («Запасы весьма скудны»). — Впрочем, не унывай. Даже если суд аннулирует наш контракт, у нас все еще есть профсоюз.
— Точно, — Имоген воспряла духом. — После обеда пойдем в здание профсоюза и во всем разберемся.
— Сашими? — предложила Каллия. — Я поймаю рыбу, если ты согласишься ее очистить.
— Договорились, — ответила Имоген с улыбкой, которая, впрочем, угасла, когда Каллия вышла.
Конечно, когда она продавала душу, то говорила себе, что это только копия. Но теперь для самой копии, живущей в бледном подобии тела, с птичьими костями и идеализированной белой кожей, смотрящей на море со скалы, подобный аргумент казался не очень весомым.
Она понятия не имела, жива ли настоящая Пен Юинь. Процесс переноса проще всего оказалось рассматривать в терминах метафор, широко применявшихся в Королевстве, — как иммиграцию в другую страну, из которой нельзя вернуться.
Проблема обещанной новой жизни в постчеловеческом раю заключалась в том, что это обещание зависело от прибылей Королевства. Порядок, в котором здешние жители переходили в новую форму, определялся их трудовым стажем, а общий доход свидетельствовал, будет ли вообще кому-нибудь дарована новая жизнь.
Имоген не помнила, когда это происходило в последний раз. Вернее, она помнила вечеринку, устраивавшуюся в честь ухода водяной ведьмы по имени Софронизба Коралловая, и как ее собственный номер в списке сменился с 338 на 337. Но она не могла подсчитать, сколько вторников минуло с тех пор. Она знала лишь, что времени прошло много. Былая слава Королевства канула в Лету, и Имоген не могла даже с уверенностью сказать, что она вообще застала эту славу. Она могла утверждать лишь то, что ее жизнь имела привкус финансовой пирамиды, к которой она присоединилась слишком поздно.
Когда Юинь совершала переход, все было иначе. Она подписывала хороший контракт, проверенный постчеловеческими адвокатами, работавшими на такие организации, как ESF, FSF, SAG и AFTRA.[3] Здесь же упоминался трудовой стаж, цели получения прибыли и график освобождений. В контракте указывалась продолжительность лицензии, дававшейся Королевству на владение интеллектуальной собственностью, известной как Пен Юинь, и условия, при которых эта лицензия может быть передана, приостановлена или ликвидирована.
Еще один пункт (вероятно, самый важный, с учетом того, что основным развлечением гостей Королевства, не считая редких уникумов вроде Валериуса Красноклюва, было убийство местных жителей и друг друга) указывал, что можно сделать с жителем Королевства и что этого жителя могут заставить сделать. С момента появления Имоген Ветреной ее убивали несколько раз, но она никогда не чувствовала боли.
Контракт предусматривал различные ситуации, включая и передачу Королевства новым владельцам. Но он не предполагал выбора между нарушением лицензии МоГуо на оригинальную работу — «Пен Юинь» и уничтожением производного произведения — «Имоген Ветреная».
— Держи, — сказала Каллия из-за спины. Она выложила полуметрового желтохвоста на кухонный стол.