Ариана быстро разделась и рухнула на кровать. Еле уловимый запах лаванды — мама всегда пользовалась одним и тем же кондиционером — настраивал на спокойствие и расслабление. Едва коснувшись головой подушки, она провалилась в сон.
***
Всю ночь ей снилась всякая ерунда. Она лепила вареники, а папа почему-то относил их в гараж. Потом она бегала по магазинам в поисках Дюшеса для Валентина Алексеевича. А под утро ей приснилась бабушка Уля. Она смотрела на нее с теплом и сочувствием.
— Пора узнать правду, малышка, — произнесла она.
Ариана попыталась прикоснуться к ней, но руку всего лишь обдал теплый воздух. Бабушка покачала головой, и ее призрачный силуэт начал истончаться.
«Я люблю тебя, моя ласточка», — донесся до нее нежный шепот, и Ариана проснулась.
Она села на кровати, обхватив руками колени. Как несправедливо, что они с бабушкой не успели по-настоящему узнать друг друга! В рассказах мамы она представала весьма неординарной личностью: волевой, но очень доброй и неизменно преданной своей семье.
Часы показывали шесть утра. Ариана попыталась заснуть снова, но через полчаса безуспешных попыток сдалась и пошла в душ прогонять остатки сна бодрящим грейпфрутовым гелем. Спустившись вниз, она улыбнулась, увидев на столе пакет с мукой. Мама неисправима.
Наскоро соорудив бутерброд с сыром, Ариана села в гостиной перед большим, практически панорамным окном. От вчерашней слякоти не осталось и следа. Ночью бушевала метель, и весь двор завалило снегом. Ветки яблонь и груш сгибались под его тяжестью, а кусты крыжовника и вовсе скрылись под плотным снежным покровом. Зимняя сказка выглядела чудесно, но мысль о том, что нужно помогать папе расчищать дорожки, сводила все восхищение на нет. — Ты чего рано встала?
От неожиданности Ариана чуть не выронила из рук тарелку:
— Мама, нельзя так подкрадываться!
— И аппетит перебила, гляжу. Ну как так! Я хотела к завтраку вареники сделать.
— Я же просила. Не надо суетиться.
Мама нахмурилась и, кажется, собралась обидеться. Ариана примирительно предложила:
— Давай вместе делать? Как в детстве.
Через полчаса они увлеченно лепили вареники, щедро наполняя их творожной начинкой. Папа застал их по локоть в муке и весело смеющимися. Одобрительно кивнув, он вышел во двор оценивать масштаб снегоуборочных работ.
— Мам, помнишь, ты рассказывала, как бабушка Уля подарила мне подвеску и сказала, что это оберег? — Ариана поймала удачный момент, пока они остались одни.
— Да, когда тебе годик исполнился. А что?
— Она не говорила, где ее купила? И почему я должна была постоянно носить ее?
Мама внимательно посмотрела на нее, а потом выдала неожиданное:
— В свое время она предупредила меня, что, будучи постарше, ты, возможно, станешь расспрашивать о подвеске. И я пойму, когда настанет нужный момент.
— Для чего?
— Для того, чтобы отдать тебе ее письмо.
Мама вышла из кухни и вскоре вернулась с небольшой шкатулкой. Щелкнул замок, и она протянула Ариане слегка помятый конверт. Руки чесались немедленно его вскрыть, но хотелось сделать это в одиночестве. Ариана отложила письмо и вернулась к столу, но взгляд постоянно падал на белый прямоугольник.
— Иди уже, стрекоза. Любопытство сейчас через край польется. Я сама здесь закончу, — улыбнулась мама.
Ариана обняла ее и побежала в свою комнату. Пальцы подрагивали от волнения, и ей никак не удавалось открыть конверт. Наконец в руки выпали несколько страниц, исписанных крупным размашистым почерком.
Моя дорогая девочка!
Если ты читаешь это письмо, значит, ты узнала о блокираторе и своем даре. Вернее, о нашем, ведь он передается в роду Белецких из поколения в поколение вот уже много лет. До тех пор, пока твоя мама не вышла замуж и не решила, что хочет прожить обычную жизнь с любимым мужчиной, простым человеком без капли дара.
Увы, я не смогла ее переубедить. Она запечатала силу, а вскоре мы узнали, что в тот момент она уже была беременна тобой. Дар не уснул, как предполагалось, а перешел к свободному живому носителю — тебе. Так, сама того не желая, Оля умножила твой дар своим. Мы были в ужасе, когда ближе к году впервые проявилась твоя сила. Обычно это происходит в подростковом возрасте. Хрупкий детский организм не способен выдерживать такую нагрузку, и тебе было очень тяжело. Ты начинала рыдать, услышав грустную музыку. Закатывала истерику, если видела, как дети обижают друг друга на детской площадке. Увы, единственным способом помочь тебе стала блокировка дара. И я начала искать накопитель. Для тебя им стал жемчуг. Ты знала, что моллюски вырабатывают его для защиты от инородных тел, попавших в раковину? Защитный минерал, почти не требующий обработки. Символ чистоты, света и женственности. Как и твое имя. Ариана — непорочная, преданная, священная. Идеальный выбор. Подруга-менталист помогла мне запечатать твой дар и, по просьбе твоей мамы, стерла ей лишние воспоминания. И внушила хранить мое письмо и свой адрес, не удивляясь этим странностям.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Знай, Ариана: если блокиратор поврежден, он опасен. Сними его, освободи свою силу. Хорошо, если рядом будет кто-то из одаренных. Твой дар так долго был в плену, кто знает, как он себя проявит.
И самое главное. Важнейшая ценность любого чувствующего — книга рода. В ней описано, как проявляется дар в его семье и как взять его под контроль. Наша книга хранится у моей подруги, с которой мы проводили ритуал. Ее имя — Галина Ижевская. Она живет в Москве, у твоей мамы есть адрес. Когда Оля рассталась с даром, стало опасно хранить книгу дома. Она стала беззащитной перед внушением, и знающие люди могли этим воспользоваться и украсть реликвию. Галя согласилась спрятать ее у себя. Забери ее как можно скорее и начни учиться.
Прости, что взвалила на тебя этот груз. Не смогла защитить как следует. Я виновата. Но знай, я очень люблю тебя и надеюсь, что подвеска прослужит достаточно долго, чтобы ты повзрослела и справилась с последствиями. Помни, сила чувствующих — в любви. К миру. К людям. К себе. Мы можем увидеть красоту и свет в самых темных уголках человеческой души и помочь ей одержать верх над пороками.
Я пишу это письмо, сидя рядом с твоей кроваткой. Сейчас поздний вечер, и ты сладко сопишь под одеялом. Ты чему-то улыбаешься во сне, и я молюсь высшим силам, чтобы в твоей жизни было как можно больше радости и безмятежного счастья.
С огромной любовью, большей, чем весь мир,
твоя бабушка Ульяна.
По странице растеклось неровное соленое пятно. И еще одно. И еще. Сейчас Ариане хотелось увидеть бабушку как никогда раньше. В детстве она представляла ее феей-крестной, подарившей волшебный подарок и незримо оберегавшей ее. После прочтения письма бабушка стала реальной женщиной, со своими слабостями и сожалениями. Она была одаренная. И Ариана тоже одаренная. Чувствующая. Бабушка подтвердила слова Стаса. Значит, он ей не врал. Хоть какая-то крупица правды в мире, где все друг другу лгут. А вот как спросить у мамы про Галину Ижевскую, не вызвав подозрений? Помнит ли она эту женщину, несмотря на внушение? А вдруг расспросы Арианы сработают триггером и восстановят стертые воспоминания? Похоже, без звонка Стасу не обойтись. Если он так много знает, как говорила Лика, то мог слышать о подобных случаях.
На секунду прижавшись губами к страницам, которых касались бабушкины руки, Ариана бережно убрала их обратно в конверт и быстро спустилась на первый этаж.
Родители сидели за столом и ели уже готовые вареники.
— Где тут самый вкусный для достойнейшего и прекраснейшего человека в этой комнате? — выбирал папа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он обмакнул эталонный вареник в сметану и поднес ко рту, но в последний момент протянул его маме. У Арианы снова защипало в глазах. Родители заставляли ее верить, что настоящая любовь существует. Она всегда видела, как папа проявляет свою любовь — бурно и экстравертно. В детстве она считала, что мама только позволяет себя любить, ведь та никогда не проявляла чувства прилюдно. А теперь оказалось, что ради него она отказалась от дара.