Разговор происходил в начале рабочего дня, примерно в половине девятого. Спорщик прикинул: «Не выдержит!» Надо сказать, человек он был неплохой, но позарился на деньги: верный выигрыш! Не всякий проходит полдня босиком по снегу. Но я себя знал: здоровый, три года на Севере практически обходился без телогрейки. Поспорили по всем правилам. Я снял с себя сапоги. Парень полез в траншею.
Ребята, увидев, как обернулось дело, заспешили. Работали быстро, и мне оставалось дотерпеть еще немножко. И тут мой спорщик, увидев, что осталось двадцать минут до двенадцати, а я и не думаю обуваться, не выдержал.
— Шутка! — закричал он. — Ребята, это шутка.
— Какая же шутка? — возмутился я, — Готовь двести рублей.
Но у парня было такое испуганное лицо, что я не стал больше испытывать его и, конечно, тут же обратил все в шутку. Да и не о денежном выигрыше я думал, когда затеял этот спор. Мне нужно было быстрее выкопать траншею. Педагогика — наука творческая.
Но бывало, к сожалению, и по-другому. В 1958 году приехали к нам демобилизованные солдаты, пограничники, человек семьдесят. Возглавил новую бригаду Николай — парень образованный, был он комсоргом в Заполярном, пользовался авторитетом. Проходит месяц. Бригада работала отлично, о ней писали в «Полярной правде». Через месяц — новые успехи. Повсюду только и слышно: «Коля, Коля!» Все идет хорошо, бригада работает в полную силу. И вдруг…
Прихожу как-то во время работы в общежитие: чертежи, кажется, забыл. Смотрю: Николай — мы жили в одной комнате — лежит в одежде, а время уже послеобеденное.
— Что с тобой?
— А? — очнулся он. — Да все нормально!
— Какое же ты имеешь право уходить с работы? Что скажут люди?
— Да ничего страшного, я сейчас встану.
Проходит еще несколько дней. Как-то, тоже после обеда, захожу в общежитие — Николай опять лежит на кровати. От меня отмахивается:
— Да ты не беспокойся, бригада работает.
На третий раз я специально зашел проверить. Вижу: Николай спит. А бригада действительно продолжает прекрасно работать.
В тот раз я сказал одно:
— Ну, Николай, смотри. Это добром не кончится. С огнем играешь!
И как в воду смотрел! Однажды иду мимо бригады Николая — шум. Остановился, слушаю.
— Давай, дорогой, убирайся! Ты нам больше не нужен. У нас другой бригадир, не хуже тебя. А ты иди спи.
Вот оно что — застали Колю спящим и теперь прогоняют. Я отошел в сторонку, жду. Гляжу — идёт, Поравнялись. Не стал ему выговаривать.
— Ладно, иди в бригаду, работай.
Он вернулся к нам и, надо сказать, хорошо работал. Но, видимо, травма оказалась тяжелой: вскоре он уехал к себе на родину в Ленинград.
Прошло восемь лет. Оказался я проездом в 1966 году в Ленинграде. Иду по улице. Навстречу — человек, вроде знакомый. Пригляделся — Коля. Я иду радостный, полный энергии, на груди Золотая Звезда. А Коля? Поблекший взгляд. Усталое, серое лицо. Я не поверил своим глазам. Вот что сделалось с человеком! Так хорошо начал, но оступился… и потерял себя.
В те полярные ночи в Никеле рабочие трудились героически, и третья плавильная печь вступила в строй действующих в запланированный срок. Страна получила дефицитный металл.
Такой героизм понятен.
Но я думаю вот о чем: бывает, люди вынуждены проявлять отвагу и героизм, когда это вызвано не столько обстоятельствами, сколько равнодушием отдельных лиц.
Как-то из-за повреждения на теплотрассе один из домов лишился тепла — это на Севере страшная беда. Случилось это в предпраздничный день, к концу смены.
Кинули на прорыв нашу бригаду. Но «забыли» о мелочи — завезти доски — крепежный материал. А трасса в этом месте шла на большой глубине. И нелегко докопаться до самого низа, да и работа без крепления — большой риск.
Но ждать материалы было некогда: север, мороз.
Дошли до самого низа, до труб, и вдруг раздался крик: «Грунт ползет, спасайтесь!» Мы выскочили из траншеи, стены рухнули, и весь наш труд оказался напрасным.
Проработав всю ночь, мы сидели обессиленные, слушали разносившиеся из громкоговорителей мелодии маршей — шёл парад на Красной площади — и смотрели на бесформенную груду мерзлой земли, похоронившую под собой поврежденный участок теплотрассы. Тепло мы в тот день в дом не дали. И лишь потому, что по чьей-то вине у нас не оказалось под рукой досок.
Каждый раз, поднимая бригаду на большое дело, я взвешивал, насколько наше участие в нем необходимо, и никогда не толкал рабочих на бессмысленные поступки.
Запомнился случай, происшедший на Ала-речке. Как-то в котельной, уже готовой под сдачу, — видимо, от электросварки — вспыхнули леса, облитые соляркой и маслом. Все растерялись. Кто-то вспомнил, что на лесах остались два баллона с кислородом — и вмиг все кинулись из здания врассыпную. Взорвутся баллоны — разнесут нашу котельную вдребезги. И тут в огонь бросился рабочий Рамаз Гулашвили. Через минуту он вынырнул из огня с уже разогревшимися баллонами. Когда пожар потушили, мы говорим: «Жора, а ну-ка подними еще раз баллоны!» Так он едва поднял один.
На Ала-речке нашу работу как-то обходили вниманием: рудник — стройка не такая уж масштабная, были объекты и более впечатляющие. Но здесь, в дикой тундре, впервые в промышленном строительстве зарождалась и бригада нового типа, и новые производственные отношения, призванные в недалеком будущем изменить многое в жизни трудовых коллективов. Люди трудно, но упорно прокладывали дорогу новому, и в их самоотверженном труде, в борьбе со старыми традициями и суровой природой рождалась и утверждала себя идея бригадного подряда.
В последовательном отстаивании новых идей есть тоже элемент героизма. Образ Терентия Мальцева, посеявшего пшеницу по безотвальной вспашке, когда кругом пахали общепринятым способом — с оборотом пласта, и он не пускал никого на свое поле, пока не кончилась пахота, — для. меня это образ настоящего борца, героя.
Наконец пришел знаменательный для всех жителей Заполярного 1965 год. Завершилось строительство Ждановского горно-обогатительного комбината. Цех обжига выдал первую продукцию. Свершилось то, ради чего приехали сюда, в этот суровый край, тысячи добровольцев.
Одно время мы жили с мамой вдвоем; жена и дети отдыхали. И вот однажды вечером я лежал не раздеваясь на кровати усталый, небритый. Мать пошла в магазин. Вдруг слышу — по радио диктор говорит: «За особые заслуги… присвоить звание Героя Социалистического Труда Серикову Владиславу Пахомовичу — бригадиру комплексной бригады треста «Печенганикельстрой».
Я обомлел. Героев в ту пору на Севере было мало.
Заходит мать. Видит, я не в себе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});