— Вполне возможно. — Он улыбнулся, оценив тот факт, что, несмотря на эмоции, она умеет держать себя в руках. — Бедный старик Зак заслуживает встретить кого-нибудь, кто поймет его. Эти глаза способны.
— Почту за честь, — усмехнулась Эстер и продолжила: — Мальчишки вернутся через минуту.
— У нас еще есть немного времени. Эстер, вы когда-нибудь развлекаетесь?
— Что за глупый вопрос. Конечно.
— Не как мама Рэда, а как Эстер. — Увлеченный, он провел рукой по ее волосам
— Я и есть мама Рэда. — Хотя ей удалось подняться, он остался стоять рядом.
— Кроме того, вы — женщина. Притом роскошная. — Мич перехватил ее взгляд и очертил большим пальцем линию ее подбородка. — Поверьте моим словам. Я человек честный. Вы просто роскошный клубок нервов.
— Это глупо. Мне вовсе не из-за чего нервничать. — Кроме того факта, что он дотрагивается до нее, что его голос тих и спокоен, а квартира пуста.
— Вытащу стрелу из своего сердца позднее, — Пробормотал Мич. Он наклонился, чтобы поцеловать Эстер, и был вынужден подхватить ее, когда она, споткнувшись, чуть не растянулась на газетах. — Не беспокойтесь так. Я вас не укушу. В этот раз.
—Мне надо идти. — Она была, как никогда, близка к панике. — У меня куча дел.
— Постойте минутку. — Мич внимательно посмотрел ей в лицо. Он прекрасно понимал, что она волновалась. Но не это удивило его. Чем он действительно был поражен, так это тем, что его состояние было далеко от спокойствия. — То, что происходит с нами, миссис Уоллес, называется влечение, вожделение. Не важно, какое название вы этому придумаете.
— Возможно, но не к вам.
— Хорошо, тогда придумайте название потом. — Он провел рукой по ее скулам, нежно, успокаивающе. — Я же сказал, что я не маньяк. Надо напомнить себе, что я должен представить вам все доказательства.
— Мич, я очень ценю то, что вы делаете для Рэда, но лучше бы вы…
— То, что происходит здесь и сейчас, вовсе не касается Рэда. Здесь только ты и я, Эстер. Когда в последний раз ты позволяла себе остаться наедине с мужчиной, который хочет тебя? — Он нечаянно коснулся пальцем ее губ. Ее глаза загорелись. — Когда в последний раз ты позволяла кому-нибудь сделать это?
Мич буквально впился губами в ее губы, причем сила его порыва повергла Эстер в шок. Она была не готова к насилию. Его руки были так нежны, а голос звучал так успокаивающе. Она не ожидала проявления столь неукротимой страсти. Но, боже мой, как же она хотела этого! С тем же безрассудным желанием она обвила руками его шею и ответила требованием на требование.
— Восхитительно долго, — выдохнул Мич, едва оторвав свои губы от ее губ. — Слава богу. — И прежде чем она смогла издать нечто большее, чем стон, снова поцеловал ее.
Он не знал, чем она ответит на его страстный призыв, что встретит он — лед, гнев, страх. Необузданное пламя страсти стало для него таким же шоком, как и для нее. Ее большие, щедрые, горячие губы источали желание, а остатки смущения съела всепоглощающая страсть. Она дала ему больше, чем он просил, — и даже больше, чем то, к чему он сам был готов.
Голова шла кругом, но ему не удавалось в полной мере ощутить это новое, восхитительное чувство, поскольку все его силы уходили на борьбу за возможность пробовать и ощущать. Мич коснулся ее волос, чтобы вытащить две серебряные заколки, с помощью которых она скрепила волосы. Он хотел чувствовать их в своих руках дикими и свободными, так же как жаждал, чтобы дикая и свободная оказалась она в его постели. Его первоначальные планы продвигаться медленно, словно входя в незнакомую реку, испарились в водовороте неукротимой страсти. Охваченный этими мыслями, он проскользнул руками под ее свитер. Нежная и теплая кожа. Прелестные маленькие шелковые штучки, надетые на ней, прохладные и мягкие на ощупь. Он обнял ее за талию, потом медленно стал продвигаться выше, лаская грудь.
Эстер сжалась, затем ее охватила дрожь. Она даже не могла себе представить, как же ей хотелось, чтобы к ней так прикасались. Как нужно было ей это. Его вкус такой незнакомый, такой волнующий. Она совсем позабыла, что значит жаждать близости, сгорать от желания.
Это было безумие, сладостное безумие страсти. Словно сквозь сон она слышала, как он шептал ее имя, лаская губами ее шею, спускаясь ниже, ниже и возвращаясь снова.
Безумие. Она осознавала это. С ней уже случалось подобное, или она думала, что случалось. И хотя сейчас все было глубже, прекраснее, слаще, она понимала, что не должна больше допускать этого.
—Мич, пожалуйста. — Было практически невозможно устоять перед его предложением. Эстер удивило, как непросто оказалось вернуть все назад, восстановить разрушенные барьеры. — Нам не следует этого делать.
—Но мы делаем, — возразил он и снова вдохнул нежный аромат ее губ. — И очень хорошо делаем.
—Я не могу. — Собрав остатки воли, она нашла в себе силы вскочить с дивана и противостоять его натиску. — Извини, я не должна была это допускать. — Ее щеки горели. Эстер приложила к ним ладони, потом расправила волосы руками.
У него дрожали колени. Над этим стоило поразмыслить позднее, но сейчас его волновала лишь она.
—Ты много на себя берешь, Эстер. Наверное, это стало твоей привычкой. Я поцеловал
тебя, а ты лишь случайно откликнулась на мой поцелуй. И поскольку нам обоим это понравилось, я не вижу необходимости в извинениях с чьей-либо стороны.
—Я хочу, чтобы ты меня правильно понял. — Она сделала шаг назад, опять наткнулась
на газеты и обошла их стороной. — Я действительно очень ценю то, что ты делаешь для
—Оставь в покое Рэда, ради бога, он не имеет к этому никакого отношения.
—Я не могу — Ее голос сорвался, она с удивлением отметила, что почти кричит. Кому как не ей самой, было знать, что это признак утраты контроля над собой. — Я и не ожидала что ты меня поймешь, но Рэд имеет к этому самое прямое отношение. — Она сделала глубокий вдох, поражаясь тому, что это совсем не замедлило бешеного биения пульса. — Мне не нужен случайный секс. Я должна заботиться о Рэде и о себе самой.
— Логично. — Он хотел было остаться сидеть на диване, пока немного не придет в себя, однако решил, что ситуация требует продолжения разговора лицом к лицу. — Вот только для меня это вовсе не случайный секс.
Именно это и беспокоило ее больше всего.
—Давай оставим этот разговор.
Гнев помог Мичу справиться с собой. Он шагнул вперед и повернул ее лицом к себе.
—Да ни за что.
—Я не хочу с тобой спорить. Мне просто кажется что… — Стук в дверь прозвучал как долгожданное избавление. — А вот и мальчики.
—Я знаю. — Однако он не спешил ее отпускать — Значит, не важно, интересует тебя что-нибудь или нет, не важно, есть ли у тебя время или нет, есть ли у тебя место или нет, ко всему можно приспособиться, да? — Он разозлился, на самом деле разозлился, понял Мич. Обычно он редко так быстро терял самообладание. — Не слишком ли много приспособлений, Эстер? — Отпустив ее, он открыл дверь.