моей сумочки.
—Ага, или твоего синяка. Ради бога, Эстер, пойми, он же мог тебя очень серьезно ранить, и я сомневаюсь, что содержимое сумочки этого заслуживает. Кредитки можно заблокировать, а
пудру или помаду купить новые.
— Думаю, если бы кто-то вознамерился стащить у тебя бумажник, ты бы смиренно благословил его.
— Это совсем другое дело.
— Черта с два оно другое.
Мич прекратил нападать и окинул Эстер внимательным взглядом. Она гордо выставила вперед подбородок. Точно так же это делал пару раз Рэд, успел он заметить. Мич предполагал столкнуться с ее жутким упрямством, но, должен был себе признаться, не ожидал ни такого крутого нрава, ни того, что будет этим восхищен. Впрочем, все это не имеет отношения к делу, напомнил он себе, еще раз окинув взглядом синяк у нее на скуле.
— Остынь немного. Прежде всего тебе совсем не нужно было одной ехать в метро. Эстер изобразила подобие улыбки:
—Ты смеешься надо мной, что ли?
Самое интересное, он и сам понимал, что сморозил глупость. Это, в свою очередь, довело и его до кипения.
— Возьми такси, черт побери.
— У меня нет желания пользоваться такси.
— Почему?
—Во-первых, это глупо, а во-вторых, я не могу себе этого позволить.
Мич вытащил чек из кармана и сунул ей в руку.
— Теперь ты можешь себе это позволить, еще и на чаевые останется.
— Я вовсе не намерена это брать. — Она впихнула чек ему обратно. — Также я не намерена пользоваться услугами такси, тогда как на метро дешевле и удобнее. И менее всего я намереваюсь позволять тебе превращать этот маленький случай в чудовищную катастрофу. Я не хочу расстраивать Рэдли.
— Прекрасно, тогда бери такси. Если не ради своей, так ради его пользы. Подумай, что бы с ним случилось, если бы тебя действительно ранили.
Синяк еще отчетливее проступил на фоне ее внезапно побледневших щек.
— Я не позволю тебе или кому-либо еще учить меня, что хорошо для моего сына.
— Нет, конечно, ты делаешь ему только лучше. Когда же, наконец, до гордячки Эстер дойдет, что у нее крыша поехала, а? — Он засунул руки в карманы. — Ну хорошо, ты не хочешь брать такси. Пообещай мне, по крайней мере, что не станешь разыгрывать из себя храбрую Салли, если еще какому-нибудь бедняге понравится цвет твоей сумочки.
Эстер смахнула пыль с рукава жакета.
— Это кто, новый персонаж твоих комиксов?
— Может быть. — Он приказал себе успокоиться. Как правило, он обладал достаточно спокойным нравом, но, если его раззадорить, он вскипал в секунду. — Послушайте, Эстер, у вас что, в сумке лежали все личные сбережения?
— Конечно нет.
— Семейные драгоценности?
— Нет.
— Микрочипы со сведениями, жизненно важными для национальной безопасности?
Эстер раздраженно вздохнула и присела на подлокотник кресла.
— Я оставила их в офисе. — Окинув его взглядом, она сердито поджала губы. — И прекрати так противно улыбаться.
— Прошу прощения. — Улыбка сменилась ухмылкой.
— У меня был такой отвратительный день. — Она машинально сняла туфли и стала массировать ноги. — Сначала мистер Роузен со своей кампанией за эффективность утром, потом собрание персонала и этот идиот, клерк по расчетам 5 , который имеет на меня виды.
— Что за идиот?
— Не бери в голову, — устав, она принялась тереть виски, — просто прими к сведению, что вокруг все становилось хуже и хуже и я уже была готова откусить кому-нибудь голову. Поэтому, когда тот воришка схватил мою сумку, я взорвалась. По крайней мере, мне приятно сознавать, что он еще несколько дней похромает.
— Угостила его парочкой пинков?
Эстер снова сделала недовольную гримасу, осторожно коснувшись пальцем своего глаза.
—Ага.
Мич победно сделал шаг вперед, затем склонился над ней. Окинув ее синяки взглядом, в котором было больше любопытства, чем симпатии, он заметил:
— Да ты завтра будешь сиять всеми цветами радуги.
— Правда? — Эстер снова коснулась пальцем ушиба.
—Без вариантов. Он будет просто великолепным.
Она подумала о тех взглядах и объяснениях, которые ждут ее на следующей неделе.
— Прекрасно, просто прекрасно.
— Болит?
— Да.
Мич коснулся губами больного места, прежде чем она успела опередить его.
— Попробуй приложить лед.
— Я уже подумала об этом,
—Я разложил свои вещи. — Рэдли стоял посреди коридора, уткнувшись глазами в ботинки. — У меня было домашнее задание, но я его уже сделал.
—Это замечательно. Иди-ка сюда. Подойдя ближе, Рэдли продолжил изучать ботинки обиженным взглядом. Эстер обняла его за шею и прижала к себе:
— Прости.
— Все нормально. Я не хотел тебя злить.
— Ты меня не злишь. Мистер Роузен меня злит, человек, хотевший украсть мою сумочку, меня злит, но не ты, моя крошка.
— Я могу принести тебе мокрую тряпку на голову, как ты делала мне, когда у меня болела голова.
— Спасибо, но, кажется, мне больше помогут горячая ванна и пакет со льдом. — Она еще раз прижалась к нему, потом вспомнила: — Ой, мы же хотели устроить сегодня праздник. Чизбургеры и кино.
— Ну, мы можем вместо этого посмотреть телевизор.
— Хорошо, чуть позже будет видно, как там с моим самочувствием.
— А я получил «А» за контрольную по правописанию.
— Ты мой герой, — проговорила, улыбаясь, Эстер.
— Знаешь, горячая ванна — это совсем не плохая идея. Лед тоже. — У Мича уже созрел план. — Почему бы тебе не заняться этим, пока я позаимствую Рэдли ненадолго.
— Но он же только вернулся домой.
— Совсем ненадолго. — Мич взял ее за руку и повел по коридору. — Добавь в ванну пену. Мыльные пузырьки существенно укрепят твой моральный дух. Мы вернемся через полчаса.
— Куда вы собрались?
— Мне нужно сделать одно дело. Рэд может составить мне компанию, да, Рэд?
— Конечно.
Идея понежиться тридцать минут в ванне казалась восхитительной.
—Только обойдитесь без конфет. Скоро ужинать.
—Хорошо, не съем ни одной, — пообещал Мич, провожая ее до ванной. Положив руку на плечо Рэдли, он промаршировал обратно в гостиную. — Готовы отправиться на задание, капрал?
Просияв, Рэдли отдал честь:
—Слушаюсь и повинуюсь, сэр.
Комбинация пакета со льдом, горячей ванны и аспирина оказалась удачной. К тому времени, когда вода в ванне остыла, головная боль утихла и стала вполне сносной. Надо поблагодарить Мича за те несколько свободных минут, что он ей подарил, подумала Эстер, натягивая джинсы. Вместе с болью, словно испарившись в горячей пене, ушла общая слабость и взвинченность. Когда же она еще раз решила осмотреть подбитый глаз, почувствовала откровенную гордость за себя. Мич был прав: пузырьки очень укрепляют моральный дух.