чём говорите! – закричал он. – Я не мог спасти эту девочку.
– Эту девочку, – холодно произнёс Аттикус, – зовут Маккензи, если она ещё жива…
– Довольно, вы двое! – сердито перебил Гладстон. – Мы должны вести себя цивилизованно, хотя бы в этой комнате. – Он откашлялся. – Мастер Гений задал серьёзный вопрос. Мальчик раскрылся?
Аттикус поднял руку.
– Я уверен, что это произошло. Весы ведь его измерили, так? Это должно быть достаточным доказательством.
– Необязательно, – возразил Иоден. – Мы и прежде взвешивали нераскрывшихся студентов. Это было давно и нечасто, но такие случаи не являются из ряда вон выходящими.
– И этих студентов принимали? – спросил Перси.
Я молча поблагодарил его, потому что надеялся, что кто-нибудь об этом спросит.
Иоден пожал плечами.
– Возможно.
– Так их принимали или нет, Мастер Гений? – резко спросил Гладстон.
Иоден раздражённо вздохнул.
– Обычно да.
– Очень хорошо, – ответил Гладстон. – Я за то, чтобы Саймона Фейтера приняли в Скеллигард. Все согласны?
Все, кроме Иодена, подняли руки.
– Он принят, – сказал Гладстон. – Кто будет его попечителем?
Никто не поднял руку.
– Кто-нибудь? – повторил Гладстон. – Мастер Муза?
Шиа покачала головой.
Гладстон вздохнул.
– Отлично. Вечером мы подумаем над этим вопросом. Каждый из вас должен взвесить своё решение и дать мне ответ утром. Я прошу одного из вас стать его попечителем. Заседание закончено.
Я тихо вышел из комнаты, раздумывая, согласится ли кто-нибудь стать моим попечителем.
* * *
– Ты правда ещё не раскрылся?
Дрейк и Тесса узнали о результатах моего собеседования прежде, чем я их нашёл. Мы сидели за «общим столом» – так маги называли гигантский зал, полный еды. Это был самый длинный буфет самообслуживания, какой я когда-либо видел. Я не узнал бо́льшую часть блюд, но у них были пицца и макароны с сыром, поэтому я не жаловался.
– Так это правда? – повторил Дрейк.
– Наверное, – ответил я, набив рот какой-то странной едой. Я думал, это пудинг, но оказалось, что его сделали из овоща минотавров под названием – и я не шучу – какапупадунга[45].
– Ты бы сразу понял, если бы это случилось, – самодовольно сказала Тесса.
– Да, – согласился Дрейк. – Когда ты раскрываешься, то у тебя такое чувство, будто у тебя выросла новая рука. Ты не знаешь, как ей пользоваться, но она есть… Нет, это плохое сравнение. У тебя как будто начинают расти рога. Погоди, у тебя же нет рогов. – Он наморщил лоб. – У тебя такое чувство, как будто у тебя всю жизнь был запор, но ты об этом не знал, а потом внезапно… – Он взмахнул рукой.
– Фу, – сказала Тесса. – Мы же едим. Когда я раскрылась, у меня было такое чувство, как будто я впервые услышала своё имя. Как будто музыка поздней ночью под звёздами.
– Мне её версия больше нравится, – заметил я, и мы засмеялись.
– Я слышала, они поругались во время твоего собеседования, – сказала Тесса.
– Да. Аттикус и Иоден сцепились. Я почти ничего не понял, но они упомянули кого-то по имени Маккензи.
Дрейк кивнул.
– Это девочка, которую потерял Иоден. Он какое-то время работал на Круг Восьми. Я слышал, он хотел к нему присоединиться. Но потом он потерял девочку, которую должен был охранять, и ему сказали, что он может попрощаться со своей мечтой стать рыцарем. – Дрейк нахмурился. – Мне кажется, он охранял девочку с Земли.
– И её забрали? – спросил я.
Дрейк мрачно кивнул.
– Псы утащили её прямо из-под носа у Иодена.
Я уставился на пудинг. Я хотел расспросить его про псов, Аттикуса и про всё остальное, но кажется, сейчас был неподходящий момент.
– Будешь есть какапупадунгу? – с надеждой спросил Дрейк.
Я пододвинул тарелку к нему.
– Съешь сам.
* * *
После ужина мы навестили мою маму в маленькой гостинице. Мы подробно и красочно пересказали ей события дня, а потом пожелали спокойной ночи. До захода солнца нам надо было добраться до своего рода общежития, где спали все ученики. Я не был уверен, что это такое, потому что все называли его «Пух».
Но увидев его, я удивился ещё больше. За главным зданием на самой вершине горы, за каменными стенами раскинулась гигантская пушистая масса. Она была похожа на нечто вроде лесистого холма и плюшевой детской игрушки, волшебным образом увеличенной до размера в четверть мили. Её поверхность покрывали деревья высотой около десяти футов, которые на самом деле были не деревьями, а скорее мягкими древесными щупальцами, покачивавшимися в такт приливу.
– Что это такое? – удивлённо спросил я.
– Это Пух, – ответил Дрейк, но я опять ничего не понял.
– Пух – титан, – объяснил Честер. – Так маги называют кого-то очень могущественного и опасного, когда не знают, что это такое на самом деле. Учёные называют его Feliformia gargantia или «свободно сформированный терраглот» – нечто среднее между животным и подвижным массивом суши. Что бы это ни было, оно определённо живое.
– Живое? – изумлённо переспросил я.
– Да, – продолжал Честер. – Живое и очень умное, хотя, насколько нам известно, оно не говорит и не видит… Мы лишь знаем, что его привёз сюда Реллик перед основанием школы. И что оно очень оберегает учеников.
– Ладно, – ответил я. – Почему бы нам просто не поспать в здании школы? Там должно быть место. – Я оглянулся на башни и шпили университета, которые теперь оказались внизу.
– Ты шутишь? – удивился Дрейк. – Я бы не согласился там спать даже за самые большие рога на свете.
Это заставило рассмеяться даже Тессу.
– Почему?
– Потому что там призраки! – воскликнул Дрейк. – Там тысячу лет жили маги, которые привозили с собой разных существ – чудовищ, демонов! Никто не знает, что там происходит после захода солнца. Они даже днём разводят Полуночный Синий. Разве ты не заметил?
– Полуночный что? – переспросил я, стараясь не упускать нить разговора.
– Он имеет в виду магический синий огонь, который освещает замок, – терпеливо объяснил Честер. – Помимо прочего, он отгоняет демонов.
– Ясно, – ответил я, стараясь не смотреть на замок. Солнце уже почти село, и мне было жутковато думать про место, где обитали кошмарные существа.
Честер рассказал нам, как добраться до Пуха, а потом объяснил, что вернётся на ночь в здание гильдии наставников, и, если он утром мне понадобится, я смогу его там найти.
Когда он ушёл, мы приблизились к низкому холмику у самого края, который Честер назвал головой. Мы встали плечом к плечу и произнесли вслух свои имена. Несколько мгновений ничего не происходило. Потом несколько деревьев-щупалец[46] расступились, склоняясь и образуя тропинку, и мы шагнули на неё.
Древощупальца продолжали отклоняться в сторону, и я понял, что Пух ведёт нас в какое-то особенное