А сзади, сомневаясь в себе плелся Мишка, буравя взглядом землю и украдкой бросая взгляды на Дашку повыше колен. Не дай бог кто-то заметит — это же неприлично!
Они шли той же дорогой, что и все девять классов ходили в школу.
— Ты знаешь, а я как будто и не уезжала, — мечтательно заметила одноклассница.
— Те же улицы, вон, тот же забор вокруг школы, да и той же серебрянкой окрашен, — прокомментировал картину Мишаня.
— А вот та большая лужа, которая не успевает высохнуть до следующего дождя, — запрыгала от радости Дашка.
— Типа, да, — не понял восторга Мишка.
— Перенеси меня! — ехидно брала на понт его Даша.
Черт возьми! Думал он, да она же смыла с себя косметику, одела этот мешковатый спортивный костюм, да я же только что рассматривал ее несмотря на это! А вот сейчас она смотрит на меня, будто не выучила и просит списать. Это тот же взгляд, а сколько уже прошло, лет десять? А может…
И Мишка представил, что ему четырнадцать, они спешат на алгебру, сейчас он будет переносить ее через большую лужу, это увидят идущие в школу одноклассники, учителя, они будут судачит и подкалывать, а ему плевать. Ну и пусть! Пусть завидуют! Красавицы — что они никогда не рискнут, а мальчишки — то их не попросят!
И Мишка залихватски подхватил девчонку, школьницу и одноклассницу, та взвизгнула от удовольствия, как на аттракционе, и прямо в обуви шагнул с приятной ношей в мутные воды океана любви. Где-то на середине лужи ноша перестала смеяться, посмотрела Мишке в глаза, шепотом предложила прогулять первую пару и поцеловала своими школьными губами.
Миша стоял посреди лужи и не дышал. Подъехал старенький “Москвич”. Пожилой мужчина заглушил мотор и взял супругу за руку. Они, сидя в машине смочили свои глаза и дали Мишке те минуты, которых у него никогда не было в школе.
Путь к гаражу сопровождался экспериментальной современной музыкой: радостно щебетала девчонка, звоночком отражался ее голос от понурых стен гаражного кооператива, и речитатив этот ложился на мерное хлюпанье Мишкиных кроссовок, которым пришел уже окончательный аминь. Осталось связать шнурками и забросить на провода.
Он вполуха слушал Дашкино “житие”, а сам видел, как девушка грациозно кружится, как ей стало жарко, и она банально расстегнула молнию, под которой оказалась простая футболка. И все это доставляло такое огромное эстетическое удовольствие Мишке, какое не доставит балет профессору, даже посади того в оркестровую яму.
— Сорок шесть! Пришли… — был вынужден прервать вояж Мишка. Хотя признаться, он подумывал нарезать с ней еще пару кругов по гаражам.
— Ну, сим-сим, откройся! — шутила и улыбалась Даша.
Миша поставил добытую в первом бою музыка на землю и полез за ключами.
Даша постучала его по плечу.
— Миша! Гляди, там кино какое-то показывают, — Дашка слышно нервничала.
Миша посмотрел в ту сторону, куда смотрела она. Из полупрозрачных воздушных волн вышло двое рослых мужчин в балахонах. Они отошли от мерцающей области на шаг. С совершенно другой стороны послышался странно искаженный звук, будто из другой среды: — Сейчас ты умрешь, забойщик!
Даша вцепилась в руку. Было страшно и не без причины. Ты в узком коридоре, а против тебя четверо с настоящими мечами.
— Скажи, где привратник, и ты сможешь уйти с нами живым. — сказал тот, кого Даша увидела первым.
— Дашуля, — смотря в глаза, успокаивал ее Мишка, — а сейчас ты увидишь эпичный махач.
Да, Мишка был шутником. Еще в школе он запросто мог сорвать урок, если его просили друзья. Но не просто сорвать, а сделать так, чтобы учитель сам его сорвал. Особенно если это молодая и прикольная русичка.
— Победителю достается самая красивая из живущих в этом… Нет, во всех вселенных!
Миша начал раздеваться. Враг расположился по двое с каждой стороны, он приближался, ощетинившись мечами и упираясь в землю чуть согнутыми ногами.
— Даша, так хочу тебе сказать… Нет, я всегда хотел. Просто мне было страшно! Понимаешь? Ну сказал бы я, а ты бы поверила? — он уже стягивал штаны, — Отшила бы, да?
Дашка сидела на земле, в руках у нее были вещи Мишки, вот прилетели последние элементы его облачения.
— Я люблю тебя, Даша, еще со школы! — Мишка нагой и дерзкий вышел на середину дороги, — И не переставал ни на день, можешь не верить, но это так! — он смотрел с какой стороны противник ближе, — и я буду последним дураком, если снова потеряю тебя.
Последние два слова заставили дрожать землю, в которую вгрызлись гаражи своими подвалами с картошкой, хламом и старыми тайнами.
Даша прижимала к себе Мишкину одежду, ей казалось, что она как-то защитит ее от опасности. Сомневаться, что волшебство и магия — это реальность не приходилось. Девушка смотрела, как двухметровый огнедышащий демон метнул секиру в полтонны весом, та вздыбила землю перед двумя фигурами и разметала их в стороны.
Рев, огонь и снова дрожит земля. Клыкастая гора мышц в кольчуге уже бежит в другу сторону, перекидывая большой молот из руки в руку.
Удар — грохот, пыль и грязь!
Двое отпрыгнули и заходят с флангов. Они предельно осторожны, готовы отскочить в любую сторону.
Мишка выбирает того, что сейчас ближе к Даше. Он набирает полную грудь воздуха. Жжет внутри. Больше терпеть нельзя.
Резкий выдох.
На том месте оплавленный кратер.
Остался один. Но тот уже знает, что если забойщик вдыхает, то нужно бежать. Мишка их живыми не отпустит. Не нужно, чтобы он бежал. Замах молотом — слишком медленно!
Боль!
В спине точит меч. Те двое уже в деле. Один без меча, жмется позади.
Бросок. Да, медленный замах, но летящие полтонны — это полтонны! Передний с мечом отпрыгивает, задний мешкает. Теперь он слишком плоский, чтобы уйти, но за меч спасибо!
Мишка с мясом вырывает из себя меч. Тотчас же из отверстия вырывается язычок пламени и отверстие зарастает — “Ничосе!” — думает Мишка и рубит со всей нечеловеческой силой по второму. Тот быстро и ловко поставляет меч, от удара оба меча со звоном разлетаются вдребезги. Тогда огромная Мишкина рука хватает за горло тщетно сжимающего огрызок меча и подносит ко рту.
Мишка аккуратно окатил его нежным пламенем. Балахон сгорел. Теперь пузырилась кожа и румянилось мясо. Запахло шашлыком.
Нужно восстановить силы!
Главное — не привыкнуть, подумал Мишка.
Остался последний. Он пятился. Забойщик взревел, наклонился и вытянул руки. По дороге ускоряясь и порождая фонтаны искр неслись его инструменты. Еще через секунду руки Мишки ощутили приятную тяжесть секиры и молота.
“Вон оно че!”