а большой палец в карман, по типу плаката с Высоцким из батиной лоджии.
Мишка был крутой. Ему часто казалось, что он все еще тот неопрятный троечник, но сейчас он был широк в плечах, коренаст и с подчеркнутым джинсой старого кроя задом, на который засматривались девушки и дамы постарше. Сейчас на смуглом лице с выразительными губами играла непосредственная детская улыбка, ведь, Дашка — та самая одноклассница, которую он сначала дергал за косу, а потом краснея носил ей портфель. Пока ее у него не забрали родители, и было это уже в десятом классе. Доучивалась она в модной гимназии, а потом поступила к черту на кулички.
О ней он вспоминал, когда доставал старые школьные фотографии и нежно их нюхал. Там он стоял в заднем ряду с торчащими во все стороны волосами в то время, как данная мамой расческа забилась в рюкзаке под внутренний шов. А Даша стояла в первом ряду справа, неопытно и по-деловому отставив еще детскую ножку.
— Хочешь, я с тобой? — неожиданно для него прозвучало ее предложение. — мама мне второй день уши прожужжала. А потом приглашу тебя на борщ. — она ткнула его в заметно подтянутый и напряженный живот, — Бобер! Выдыхай! — и побежала в подъезд, — Жди, я мигом!
Мишка сел на лавочку. Боже мой, сколько лет он не сидел на этой самой лавке? В ней уже не хватает досок, ее перекрашивали множество раз. Но это все та же лавка, на которой они бывало засиживались допоздна, карауля входящих и выходящих подруг, хвастая или обновками, или просто собою.
— Слы, ты! Есть закурить? — из воспоминаний его выдернули какие-то молодые люди в странной мешковатой одежде на десять размеров больше. Обращавшийся крутил на пальце вязку ключей, имел вид злой и четкий.
Мишка без задней мысли полез в карман за пачкой. Деньги и сигареты лежали в одном кармане. Боясь, что деньги упадут на пол, Мишка сначала достал купюры и зажал между пальцев, второй рукой он предложил ребятам сигареты, открыв пачку. Все четверо взяли по одной, а стоявший с ключами спросил: — А что это у тебя такое? — и указал на деньги.
— Это, что ли? — спросил простодушно Мишка и разровнял купюры, — Это деньги, ребята. Вы че, никогда денег не видели?
Четверка переглянулась, у одного в руках была колонка с “MP3”, из нее доносилось модное гавканье на западный манер, что сразу и не разберешь, на каком языке и что тебе пытаются не то спеть, не то сказать.
— Ты сейчас назвал нас тупыми? — начал один из стоящих позади. Он деловито скрестил руки на груди, и посматривал на дружков.
Миша медленно и демонстративно спрятал деньги. Затем он обратился к бряцающему ключами: — Можешь взять деньги, если они тебе так нужны, — и сплюнул прямо тому на штанину.
Ребята начли переминаться с ноги на ногу, слегка зашумели, “задатычёкали”.
Первым нанес удар самый крупный, с прыщами по окружности лица и пушком над губой. Удар пришелся прямо Мишке в челюсть. Мишка открыл рот и пошевелил скулами.
— У тя прыщи от папки, а усы от мамки? — поинтересовался Мишка у ждавшего ответного удара дылды.
Поняв, что персонажа можно проучить за дерзость совершенно безнаказанно, герой с ключами осмелел. Он сложил ключи в ладонь и зарядил Мишке с другой стороны.
Мишка легко поймал правой рукой кулак у самой челюсти. Пока никто ничего не понимал, он негромко сказал парню с музыкой: — Что там у тебя такое?
— Размечтался! — уверенно ответил “диджей”.
— Ты ща тут ляжешь, пацанчик! — подал голос четвертый и уже подходил к Мишке.
— Отдай ему. — сказал “ключник” с кулаком в Мишкиной руке.
— Генка, да ты че, это ж сопляк, ща мы его размажем красиво! — отозвался здоровяк, которому Мишка дал себя ударить.
— Отдай! — неистово тот крикнул снова!
Троица переглянулась, колонка продолжила ритмично гавкать про цыпочек, баксы и уважуху.
Никто не двигался. Послышался яркий хруст в Мишкиной руке. Еще один. Затем третий, самый громкий.
Ключник закричал.
Троица поспешила на помощь другу. Здоровяк вцепился в Мишкину руку и пытался освободить друга с ключами и уже ярко-красным от боли лицом.
Остальные подбежали слева и толкались, кто первым ударит Мишку, который флегматично повернул к ним свое лицо. Мишке показалось, что он оскалился и слегка зарычал, а в глазах стало теплее, чем обычно.
— Н-на, д-держи, — сказал “диджей” и поставил на пол свою музыку. Эти двое уже скрылись за углом, когда Мишка обратил внимание, что он держит чей-то мягкий кровавый кулак. А его руку тщетно пытался уже разгрызть Генкин прыщавый друг.
Мишке показалось, что он зарычал немного погромче, лавочка под ним задрожала. Странно, подумал Мишка. Прыщавый разжал зубы и посмотрел Мишке в глаза. Он глухо закричал и задергал ногами, падая задом в мокрый асфальт, быстро перевернувшись на четвереньки, прыщавый ускакал за своими друзьями, явно сдирая руки в кровь.
— У тебя зажигалка есть? — вежливо спросил Мишка “ключника”. И снова странно задрожала лавка под задницей.
Генка-ключник повернул к Мишке свое лицо с закрытыми глазами, соплями, слюной и слезами. Он медленно открыл глаза. Гримаса смертельного ужаса перекривила его алую физиономию. Он притих и перестал хныкать. Заикающимся ртом он ответил: — Е-е-есть. — и попытался выдавить из себя улыбку, но было больше похоже на запор.
— Тогда закуривай. — так же спокойно сказал Мишка и улыбнулся. Мишке было приятно улыбаться такому учтивому и вежливому молодому человеку.
Пока Мишка с наслаждением ловил как лавочка дрожью отзывается на его слова, Генка свободной рукой доставал стрельнутую у Мишки сигарету, вкладывал себе в зубы, вытаскивал “Крикет”, чиркал зажигалкой и медленно гадил в четкие модно приспущенные штаны.
Убедившись, что у его нового друга Генки все в порядке, дым идет, а живот не крутит, Мишка резко отпустил размягченные кости руки.
— Дрочи левой! — пошутил Мишка и подмигнул Генке.
Крича от внезапно нахлынувшей боли, Генка бежал за угол с дымящей сигаретой в зубах, боясь ее выплюнуть, чтобы Мишка, расщедрившийся минуту назад, не расстроился. Левой рукой он пытался отделить ключи от фарша.
Мишка чистой рукой остановил звуки из колонки и уже искал “Ретро ФМ” — других станций он боялся.
Затем под приятный мотив он спустился с лавки и вытер об какие-то лопухи правую руку.
— Запустили цветник, — сказал он весело выбежавшей из подъезда Дашке, — лобода, лопухи и подорожник — трава невзрачная, но крайне полезная. — сказал Мишка и подумал о Генкиной руке.
— Ну что, пошли! — игриво сказала Даша и вприпрыжку, как в детстве побежала вдоль дороги.