Клянусь, я уже готова его расцеловать.
Кирилл в растянутой футболке с огромной горловиной, отчего даже ключицы видны, и узких черных джинсах. На талии перевязанный рукавами болтается пестрый вязаный кардиган на пуговицах. Он с порога, передавая мне коробки, стягивает ботинки, и идет следом в комнату, где я приземляю на журнальный столик коробку с пирожными, а он стаканчики с кофе на картонной подставке.
У меня руки подрагивают. И я, как девчонка в шестнадцать, что первый раз привела к себе парня в комнату. Вот такие уже забытые ощущения.
Глава 17
Кирилл
Ульяна что-то рассказывает, пока поедает эклер, а я никак не могу врубиться в суть, потому что, как загипнотизированный, пялюсь на крошку шоколада, застывшую на ее верхней губе.
Во всех возможных интерепретациях представляю, как слизываю ее.
— Эй, ты меня слышишь вообще?
— А? — не сразу соображаю, что она уже щелкает у меня перед носом пальцами. — Да, конечно.
— Я спрашиваю, почему сам не ешь?
Тру глаза, прогоняя морок. Клянусь, вся эта игра в кошки-мышки меня доканает.
— Просто не люблю сладкое.
Уля щурится и склоняет голову на бок, зависая с эклером в руке.
— А зачем тогда купил?
— Ну, тебе же нравится. Я, однажды, видел, как ты шла домой с упаковкой из этой кондитерской.
— Ммм — удивленно мычит в ответ и отправляет оставшийся кусок к себе в рот. Слизывает злосчастную крошку.
Вот что, черт возьми, со мной не так? Почему я просто не могу провести с ней время, не перебирая в воспаленном мозгу сотни вариантов, как завалю ее сейчас на этот самый диван.
— Слушай — обсасывает испачкавшийся в креме палец. Буквально, на секунду мелькает язык, и я мысленно радуюсь, что на мне сейчас джинсы из плотной ткани, прикрывающие стояк, а не спортивные штаны. Она бы точно меня вышвырнула. И какого хрена она делает так? Специально или даже не осознавая? — Когда я говорила, что мне нужно заниматься, я не искала причину. Мне и, правда, нужно.
— Да, я понял — оправдываюсь, ерзая в кресле. — Когда отвечал, что не буду отвлекать, я не блефовал.
Ставит на журнальный столик пустой стакан из-под кофе.
— И что ты будешь делать все это время?
Пожимаю плечами, закидывая одну ногу на другую, касаясь колена лодыжкой.
— Сидеть в этом охренительно удобном кресле и смотреть на тебя.
— И ты считаешь, что так не будешь меня отвлекать?
— Просто не обращай внимание.
— В чем тогда прикол?
— Ни в чем. Хочу провести с тобой время.
Ухмыляется, мотая головой.
— Ты странный — встает с дивана, забирает с собой упаковку с эклерами, пустые стаканы и скрывается на кухне.
Потом возвращается, раскладывает на столе исписанные бумаги, открывает ноут. Ее лицо осещается сиянием от экрана.
И я залипаю.
На пушистых ненакрашенных ресницах, зеленых глазах, на вздернутой верхней губе. На тонкой шее и заметной родинке возле пульсирующей вены.
Ульяна в безразмерной черной футболке с изображением Пикачу и велосипедках в тон. Аккуратные ногти на ногах покрыты красным лаком. Замечаю, что на руках у нее нет нарощенных когтей, как у девчонок из класса. Просто бесцветное покрытие. Мне нравится.
Такая домашняя, естественная, что крышу рвет. И о чем я думал, идиот, когда тащился сюда! Я, блин, чувствую, как член пульсирует. Дичайший накал. И по вскользь проехавшим по мне глазам Ульяны, я понимаю, что не только у меня.
— Блин, меня это напрягает — фыркает, щелкает мышкой, что-то бубнит себе под нос и вскакивает на ноги. Подходит сама. Сама, вашу мать! И встает передо мной. — Ты так пялишься, я сосредоточиться не могу.
Машинально скидываю ногу, и она тут же забирается ко мне на колени.
Сразу же хватаю за талию и дергаю на себя, чтобы не раздумала, чтобы не свалила с колен, мямля очередную чушь про ошибку и бла, бла, бла…
Ни слова ни говоря беру ее лицо в руки и склоняю ближе. Целую. Медленно, лениво, подразнивая языком. Проехавшись рукой по спине не нахожу под футболкой очертания лифчика, и в животе сладкой истомой накатывает возбуждение. Может теперь сколько угодно мне чесать, что совсем ни в чем не заинтересована. Не поверю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Отрываюсь от губ, спускаясь по шее к ключице, затем зарываюсь носом в ложбинку и прямо через тонкую ткань зажимаю губами сосок.
Уля втягивает носом воздух. Шумно, прерывисто. Улыбаюсь и прикусываю его. Выгибается, как кошка, в спине. Елозит по мне.
Черт!
Сам дышу через раз. Одну руку запускаю под велосипедки. Оттягиваю резинку трусов и забираюсь. Лобок гладкий. Она вся гладкая. Я долго не продержусь.
Спускаюсь ниже и нахожу клитор. Сжимаю подушечками пальцев, а затем начинаю поглаживать, растирая влагу. Стонет, кусает губу.
Крышесносно.
Другой рукой обхватываю сосок все так же через ткань футболки и пощипываю, а сам смотрю на реакцию. Ульяна запрокидывает голову назад, прикрывая веки, и начинает двигаться в такт руке. Дышит, дышит, дышит…
Я и сам уже готов слить прямо в трусы.
Дергаю за футболку, задираю до ключиц и облизываю ореол, дотрагиваясь кончиком языка до соска. Втягиваю. А другой рукой ускоряюсь.
Ульяна хватается за мои волосы. Беспорядочными движениями шарит по голове.
Охрененно просто.
Пальцем проникаю внутрь и почти сразу же чувствую, как сокращаются мышцы. По ее телу пробегает судорога. Стонет, выдыхает и обмякает, утыкаясь носом мне в шею.
Ничего не говорю. Жду, когда выровняет дыхание, когда придет в себя. А у самого уже в глазах мутнеет от дикого стояка.
— Расслабил тебя? Больше не напрягаешься? — спрашиваю сквозь улыбку.
И уже жду подкола или какой-нибудь хрени про то, что это больше не повториться.
Но она и не думает язвить. Уверен, что специально проезжается по моему стояку, а затем отодвигается назад, балансируя на моих коленях. Одергивает футболку. Взгляд еще мутный после оргазма, но настолько вызывающий, что у меня в горле пересыхает.
Проводит пальцами от горловины футболки до ремня на джинсах. Обхватывает ширинку.
Теперь моя очередь стонать. Закусываю нижнюю губу и смотрю ей в глаза. Прямой контакт.
Ее рука делает поступательные движения вверх-вниз по члену сквозь боксеры и джинсы. Но мне много ненадо. Я уже на пределе. Сменяет темп с медленного на более быстрый, уверенный. Спускаю взгляд к припухшим губым, острым ключицам и откидываюсь головой на спинку кресла.
Ее пальцы ловко расстегивают ремень, затем ширинку. Дыхание срывается. Я просто охреневаю, что это именно она сейчас делает.
Член уже упирается в резинку боксеров. Ловко достает, размазывая большим пальцем по головке предэякулят.
— Черт, Уль — не узнаю свой голос.
Сдерживаюсь, как могу, лишь бы не разложить ее прямо здесь, на этом самом журнальном столе, захламленном исписанными листами.
Подстраиваюсь под движения ее руки, сжимающими член. Вверх-вниз.
Кусаю губу, немного приподнимаю голову и открываю глаза, чтобы видеть ее. Ульяна напротив тоже смотрит. Снова откидываюсь назад.
Полнейшее дерьмо. Точнее, охрененный кайф. Внутри все стягивает узлом. Уже вот-вот. Уля понимает и задирает на моем животе футболку. Увеличивает темп и я кончаю, подрагивая мышцами на прессе.
У меня губы пересохли, во рту Сахара, а ноги онемели. Но до чего же хорошо.
Коротко целует в губы и спускается с моих колен. Полуприкрытыми от кайфа глазами наблюдаю, как возвращается ко мне с салфетками. Вытягивает одну из пачки и сама проходится по животу, стирая сперму.
Глава 18
Ульяна
"Ты дома?"
Смотрю на сообщение, и руки трясутся. Приятно, волнительно, как давно не было.
"Иду от остановки"
Моментально прилетает.
"Я у подъезда"
Ноги становятся ватными. Еле ковыляю, хоть и в кедах. Страшно, приятно, классно. В животе узлом все скручивает.
Наконец, заворачиваю за угол и вижу его. Кирилл стоит с телефоном в руке, прислонившись бедром о перила. На нем узкие черные брюки, белая рубашка, выправленная из-за пояса, а на шее болтается развязанный галстук. Голова склонена, отчего пряди падают на лицо, закрывая обзор.