Над толпой витал возбуждённый гул. Завывала с громким рёвом музыка, сновали туда и сюда пажи, выполняя мелкие распоряжение своих господ. В какой-то момент ор этот усилился, достигнув апогея – окружённый своими приближёнными кронпринц и его заморский гость выехали на арену верхом.
Оба принца ехали впереди свиты, громко переговариваясь между собой.
На кронпринце был костюм пурпурный с золотом; на его госте – чёрные доспехи под алым плащом, свисающем, как стяг, с левого плеча и ниспадающего до самой земли, закрывая круп коня. Белоснежные волосы сверкали и переливались на солнце, как свежевыпавший снег.
– Какой красивый мужчина! – восхищённо заохали все вокруг.
А Роуз почувствовала, что не разделяет всеобщих восторгов. Конечно, отрицать красоту заморского гостя было бы неправильным – он действительно как-то сказочно, нечеловечески хорош собой, словно рождён не от крови человека, а от чего-то иного. Но красота не равно привлекательность. Ей не нравились не вымораживающая надменность, в которой читалось полное равнодушие к другим людям, ни высокомерие, ни разнузданная дерзость.
Смотреть со стороны на такие лица приятно, но не дай бог оказаться с таким существом один на один, не имея возможности уйти с его дороги.
– А вот и герцогиня Борианская, – с каким-то странным выражением выдохнула Аннабель, что навело Роуз на мысли о том, что сестра в курсе сплетен и событий.
Герцогиня Эллиния резко выделялась резко выделялась бы из пёстрой толпы даже не будь возвышений и тронов. Чёрное траурное одеяние, которое она всё ещё носила после кончины мужа шло ей и лишь подчёркивало сходство с заморским гостем, которому она, как и крон-принцу, приходилась тётей. В ней чувствовалась эта странная кровь, окрашивающая (или обесцвечивающая?) волосы и кожу в этот странный светлый тон, похожий на бесцветный тонкий лёд.
Стоило Роуз взглянуть на эту женщину, как сердце её упало. Что она сама? Молоденькая хорошенькая девушка, каких не мало на этой земле, но в этой женщине было что-то такое… то же самое, что и в заморском принце. Может не нравиться, но взгляд и внимание притягивает. И если до этой минуты в глубине души она верила, что Вольфа привлекло в этой женщине её положение и легкодоступность, то теперь, созерцая её воочию, она уже не была в этом уверена.
Герцогиня была невысока ростом, но держалась очень прямо и горделиво, откидывая голову назад с достоинством и тем же спесивым высокомерием, что её племянник с далёких островов. Глаза холодно и равнодушно взирали на всех сверху вниз.
– Большего презрительного высокомерия лично мне видеть не доводилось, – поделилась впечатлением Аннабель, беря сестру за руку. – С тех пор, как на одном из пиров ни с того, ни с сего скончался год назад её супруг, – снова зашептала она Роуз на ухо, – она не снимает траур.
– Она его так сильно любила?
– Вот ещё. Говорят, она сама его и отравила. После смерти мужа всё наследство отошло к её сыну, которому всего четыре года, так что наша герцогиня теперь обладает в своих землях всей полнотой власти и никому не подотчётна. Кроме короля, своего старшего брата.
– А почему её снова не выдадут замуж? Разве нет желающих?
– Претендентами на руку и сердце изысканной холодной красавицы хоть пруд пруди, но ей-то они зачем? Замужество – удел самых бедных и самых богатых. Остальные «бедняжки» могут «горевать» в одиночестве, распоряжаясь своим состоянием и временем по собственному усмотрению.
Взволнованную Роуз раздражал возбуждённо-восхищённый настрой девушек из их свиты, но она старалась сдерживаться и не портить им хорошего настроения.
– Здесь даже красивее, чем в песнях! Как великолепно! Как прекрасно! Как чудесно!
Ах, если бы все они замолчали!
Королевское семейство расселось на своих местах. Роуз, не сводящая взгляд с герцогини Борианской, видела, как та протянула руку для поцелуя сначала кронпринцу, затем его гостю. И если в первом случае это было всего лишь требование этикета, то с Лейнором Айдаганом её явно связывали более тёплые, дружественные чувства.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Король подал знак герольдам провозгласить правила турнира. Сначала должно было состояться состязание оруженосцев, затем – поединок на копьях, конно-копейная сшибка. И, наконец, главное состязание: имитация сражения двух отрядов. Королева Любви и Красоты избиралась победителем первого дня состязания с тем, чтобы наградить победителя второго. В общем, в этой части всё было стандартно и просто.
Герольды закончили чтение стандартными восклицаниями, прославляющим любовь к дамам, великодушие к противникам и рыцарскую доблесть. Зрители присоединили свои радостные выкрики и снова поднялся дикий шум, от которого, вместе с воцаряющейся духотой начинала болеть голова.
«Как же в такой день должно быть жарко, когда ты двигаешься, да ещё и в доспехах», – пронеслось в голове у Роуз.
Шум стих. Все, кому не предстояло сражение, покинули ристалище.
Время от времени воздух оглашался дикой какофонией фанфар, выражавших торжество победы или вызов на бой. В распахнувшиеся ворота на ристалище выехали первые рыцари, изъявившие принять участие в турнире. На глазах у зрителей каждый выбрал себе противника, коснувшись щита копьём, после чего противники разъехались в разные концы арены и выстроились в ряд. Схватка продолжалась недолго: двое рыцарей мешком повалились на землю, ещё трое преломили копьё даже не о щит, а о туловище противника, что вряд ли свидетельствовало об их умении обращаться с оружием.
Толпа снова начала гудеть. На сей раз разочарованно.
– Чем они так недовольны? – поморщилась Роуз.
– Зрелище кажется им скучным, – пояснила одна из девушек, – биться тупым копьём?
– Действительно! Так ведь можно избежать страшных трагедий, – с сарказмом ответила ей Роуз, – это ж какая скука?
Она почти с вызовом поглядела в сторону своей соперницы, которая наверняка предпочитала опасные забавы.
Герцогиня, удобно устроившись на подушках, пощипывала виноград, с улыбкой вкладывая их в рот царственного бескровного гостя, в ответ улыбающегося ей, но улыбка показалась Роуз хищной, как звериный оскал. Оба смеялись, пока побеждённые с помощью своих оруженосцев поднимались с поля арены и ковыляли к своим шатрам.
Вслед за первой партией выехала вторая, потом третья вереница рыцарей, решивших попытать счастье на ратном поле. Потом послышался одинокий звук трубы, означающей вызов. В новом бойце Роуз с замиранием сердца узнала Вольфа. На нём был стальной панцирь с изображением скалящего зубы, медведя, девиз на его щите гласил: «Я стою прямо». Ехал он на превосходном вороном коне.
Проезжая вдоль галерей, он изящно и многозначительно склонил копьё в сторону своей невесты, бросив ей цветок розы. Роуз ловко ей поймала и, зардевшись, прижала к лицу, бросая из-пол лепестков торжествующий взгляд на соперницу.
Герцогиня не оставила этот жест без внимания. Младшая сестра короля смотрела прямо на Роуз своими холодными змеиными глазами и тонкие брови её гневно сошлись над переносицей. Гость, сидящей у её ног что-то сказал, и герцогиня с досадой отняла у него руку. Вроде бы мелочь? Но мелочь эта несказанно порадовала Роуз.
В следующие четверть часа победа решительно была на стороне Бешенного Волка. Он не сделал ни одного промаха копьём и никому из противников не удавалось выбить его из седла. Роуз была в восторге, но, к её удивлению и огорчению, большинство публики не разделяло её настроения и даже изрядно приуныла. Но как бы они не воспринимали победу молодого Бэйра, факт оставался фактом: противников он выбивал из седла с лёгкостью, демонстрируя виртуозное владение копьём.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Почему они не радуются победе моего жениха? – спросила Роуз у своих девушек.
– Народ не жалует Бэйров за их жестокость, госпожа.
– Но разве Бэйры жестоки? – недовольно нахмурилась она.
Девушки не ответили на её вопрос.
– Смотри, – толкнула Роуз локтем Аннабель, желая привлечь внимание сестры. – Кажется, заморский гость желает помериться силами с твоим женихом? Это обещает быть интересным.