Читать интересную книгу Таежный вояж - Алекс Войтенко

одежды. Соседнее помещение, представляло собой столовую, или комнату отдыха. Здесь находился небольшой круглый стол на изогнутых ножках, вокруг него стояли четыре задвинутых под стол стула. Чуть в стороне имелось широкое и даже на вид очень удобное кожаное кресло, расположенное возле поднимающихся до самого потолка, полок уставленных книгами. Причем большая часть этих книг, судя по кожаным переплетам и бронзовым застежкам, представляли собой такие раритетные издания, что захватывало дух. Правда, сейчас многие из них сейчас отдавали сыростью, а местами были покрыты чем-то напоминающим плесень, но все равно вызывали некоторую оторопь при взгляде на них. В самом углу за креслом находился, довольно громоздкий радиоприемник. Вначале, я даже не обратил на него внимания, приняв за очередную тумбочку, но замеченное небольшое отградуированное окошко, несколько клавиш и толстая круглая ручка верньера, служащая для поиска радиостанций, ясно показали принадлежность этой конструкции. Полы в обеих комнатах были устланы толстыми персидскими коврами и длинным ворсом и растительным орнаментом.

Следующий отсек был гораздо большим по размеру. Здесь находился большой письменный стол, с находящимися на нем бумагами, которые я пока не разглядывал, и задвинутым под него высоким полумягким креслом. Чуть в стороне имелся еще один стол, на котором были разложены развернутые географические карты, с какими-то разноцветными пометками на них. Тут же стояла раскрытая коробка Кубинских сигар. Чуть в стороне, небольшая позолоченная гильотинка, для обрезки кончиков и изящная зажигалка в виде слона с погонщиком на спине. Сам слон был выполнен из чуть голубоватого мрамора, на розовой подставке, а корзина погонщика, из позолоченного металла. Сейчас она была откинута на петлях, а на ее месте торчал фитиль на небольшом штырьке. Ради интереса я вернул башенку назад, а затем снова откинул на бок. И к моему удивлению появившаяся искра подожгла фитиль. Впрочем, несколько желтоватое пламя, облизав фитиль, тут же угасло и тот, поплевавшись мгновение искорками и тут же потух, выпустив тонкую струйку дыма. Сами сигары в коробке, вообще представляли собой нечто отвратительное. Вначале отсыревшие, они покрылись какой-то отвратительно пахнувшей плесенью, и похоже просто разложились от сырости и еще непонятно чего. Поэтому, недолго думая, я захлопнул крышку коробки, и брезгливо подняв ее двумя пальцами, быстрым шагом, дошел до входа в вагон и выбросил ее наружу.

Чуть в стороне имелся застекленный шкаф с какими-то бумагами внутри, а вдоль борта вагона стояло примерно с десяток стульев. С помощью следующей двери я попал из этого зала в небольшой коридорчик, проложенный вдоль правого борта вагона. Открыв имеющуюся на перегородке слева дверь, я попал в кухонное царство, где имелась дровяная печь, большая мойка стеллаж для посуды, множество кастрюль, сковород, поварешек, лопаточек, шумовок и еще каких-то приспособлений для приготовления пищи. Комнатка хоть и была относительно небольшой, но устроена была таким образом, что все необходимое находилось под рукой, и работать в ней, готовя пищу, мне казалось вполне удобным. Следующая дверь вела в тамбур, который был разгорожен на две части, одна, из которых имела выход из вагона, а вторая была заставлена от пола до потолка какими-то коробками в своем большинстве с иностранными надписями. На одной из них была картинка, изображающая консервную банку с нарисованной на ней рыбешкой и надписью на немецком языке: «Atlantische Sardine in n Olivenöl hergestellt in Deutschland 1919 jahre». Что в переводе означало: «Атлантические сардины в масле» выпущенные в 1919 году. Удивленный, я вскрыл острием своего топора боковую стенку картонной коробки и достал из нее слегка вытянутую жестяную банку с закругленными уголками и тем же рисунком, что находился и на самой коробке. Удивленный, я какое-то время разглядывал эту банку, но не найдя на ней никаких порочных изменений, решил открыть ее и попробовать содержимое. Банка выглядела почти как новая, без каких либо вздутостей. Вначале потянулся было за топором, но вспомнив о находящемся неподалеку кухонном отсеке, кинулся туда. И через какую-то минуту, вскрыв консервную банку настоящим консервным ножом, поедал за обе щеки ее содержимое, доставая рыбные кусочки с помощью серебряной вилки с вензелем, когда-то правящего дома, Российской Империи. Одной баночки мне показалось мало, и вернувшись в тамбур я вскрыл еще пару ящиков, в результате чего стал обладателем говяжьей тушенки от «Братьев Свешниковых» произведенной в том же девятнадцатом году, и банки килек с несколько смешной для меня надписью: «Настоящiя ревельскiя кильки. Федоръ Малаховъ. Ревель, Рыбн.ряд». И к моему огромному удивлению обнаружилась коробка заполненная четырьмя литровыми толстостенными стеклянными банками, с плотно притертой пробковой крышкой иэтикетка прикленная на которых, сообщала что в них находится: «Малина и другие лесные ягоды настоенные на меду диких пчел». В этот день у меня случился праздник живота. Чем я расплачивался за свое несдержанность не стану и говорить. Думаю все понятно и так.

На кухне имелся небольшой запас дров, и потому, я решил хотя бы вскипятить чайник, чтобы было чем все это запивать. Увы, вода хоть и текла из крана, но была откровенно затхлая. Ей еще можно было как-то умыться, с некоторыми оговорками, но пить ее, точно не хотелось. Правда я вспомнил о довольно большом ручейке, журчащем неподалеку от завала, через который я перелазил, прежде чем обнаружить вагоны, и потому вооружившись парой оцинкованных ведер, решился на поход за водой. И хотя время потихоньку двигалось к вечеру, успел принести пару ведер воды. Правда, для этого пришлось копать довольно глубокую яму, потому что ручеек, оказался довольно мелким. Для помывки вполне можно было использовать и ту, что находилась в баках вагона, а вот для приготовления пищи, ту, что я набрал из ручейка.

Тот бак, что снабжал ванную комнату, тоже оказался заполнен больше чем наполовину. Во всяком случае, мерное стекло указывало именно на это. Видимо морозы, хотя и частично повредили систему, но часть ее все же сохранилась, и что-то осталось нетронутым. Дрова для подогрева воды имелись. Хотя их и было немного, но зато присутствовала ручная пила и топор. Поэтому спустившись на землю, я быстренько отпилил пару чурбаков от торчащего из завала ствола, закинул их в тамбур, где и развалил на чурки. После чего разжег водогрейный котел питающий ванную комнату. Как оказалось чуть позже, от него запитывалось и отопление вагона. Впрочем, последнее было мне только на руку. После того, как вода прогрелась, я раздевшись до исподнего, решил посмотреть, что находится в платяном шкафу, стоящем в спальне. К моей радости, я обнаружил в нем стопки чистого исподнего белья, вполне подходящего мне по размерам, а так же вполне приличную одежду нескольких видов. Причем, что бросилось сразу в глаза, так это военный мундир с погонами, на которых были изображены три орла с распростертыми крыльями. Задумавшись на мгновение, вспомнил, когда-то увиденную фотографию человека в этой форме. Соотнеся воспоминание с вагоном, найденной формой и сегодняшней датой, сделал вывод, что все это, скорее всего, принадлежало, как говорилось в статье — Верховному правителю России и Верховному главнокомандующему Русской армией адмиралу Александру Васильевичу Колчаку. А то место, в котором я сейчас нахожусь, не что иное, как его штабной вагон, в котором адмирал провел последние годы своей жизни. Тут же вспомнилась статья вроде бы из Вики или Дзена, прочтенная мною в прошлой жизни. В статье говорилось о том, что после того, как в конце января 1920 года Александр Васильевич Колчак был арестован, со станции Иркутск исчезли два вагона. Один из вагонов являлся личной штаб-квартирой адмирала, а во втором находились остатки казны, принадлежавшей его армии. Позже, были найдены два человека, не помню сейчас их фамилий, которые якобы были замешаны в угоне этих вагонов. Но оба они смогли доказать, что ничего об этом не знают, и не причастны к их исчезновению. Чуть позже один из них скончался из-за какой-то болезни, а второй эмигрировал за границу. После войны, он якобы вернулся обратно, в качестве туриста. Как говорилось в статье, в те годы туристы хоть и появлялись в Советской республике, но находились под плотным надзором соответствующих органов. И чаще всего их перемещения ограничивались Москвой и Ленинградом. Здесь же, заподозрив в вернувшемся эмигранте вражеского шпиона, ему дали несколько большую свободу действий, и как оказалось, только выиграли от этого. Вернувшийся эмигрант не был шпионом,