через крохотные окошки купить горячий отвар, лепешки с начинками, жареные булочки в сахарной пудре и дольки яблок, политые карамелью.
Рядом с лавками разместились высокие квадратные столики. Покупатели имели возможность немного перекусить здесь между чередой бесконечных дел. Горожане так и делали, любуясь тем, как на самой площади танцуют под тихую музыку пары.
Мелодия шла прямо от здания мэрии. Пока одни пары уходили, на их место вставали новые.
– Потанцуем? – предложил Барсвиль, едва мы заняли очередь к лавке с лепешками.
Мама и папа стояли с другой стороны, собираясь купить напитки.
– Танцевать! Танцевать! – пронеслись около нас младшие.
Алая тащила Элеота за руку прямо на площадь, а Одри, отчаянно смущаясь, остановилась рядом с нами, явно намереваясь отбить у меня кавалера.
Барсвиль взглядом просил у меня помощи, но я была непреклонна.
– Идите, идите, – улыбалась я. – Заодно согреетесь.
Мы заняли сразу два стола. Отвар с мятой и малиной оказался на удивление вкусным. Лепешки с мясом и картофелем – блюдом простым, но сытным. Однако, пока я ела, защищая свои лепешки от посягательств Элеота, мой папа зачем-то отвел Барсвиля в сторону.
По выражению их лиц совсем было не понять, о чем конкретно они говорили, но я отчего-то напряглась. И когда и меня настигла та же участь – папа отозвал меня ото всех, я уже ощущала неуемное волнение.
А сестренки снова танцевали с близнецами Эйлер, уже расправившись с яблоками в карамели.
– Девочка моя, ты с ним счастлива? – спросил отец тихо.
Смотреть ему прямо в глаза было как-то стыдно. Я робела, стесняясь говорить о своих чувствах вот так просто и открыто.
– Счастлива, папа. Очень счастлива, – ответила честно, в этот самый момент заглянув вглубь себя. – Иногда между нами возникают недопонимания, и в такие моменты я осознаю, насколько мне плохо без него. Барсвиль будто стал частью меня, и без него становится пусто, словно чего-то не хватает. Как если бы моя жизнь была не полной, понимаешь?
– Понимаю. Но на твоей руке нет помолвочного кольца. У лордов принято дарить такие своим избранницам. Может, этот лорд все же хочет тебя обмануть? Какой-то он слишком правильный.
– Он идеальный, папа, – радостно улыбнулась я. – А что касается кольца, то оно у меня было. Но я его умудрилась сломать, испытывая новый ведьмовской наговор. До сих пор стыдно.
– Узнаю свою дочь, – усмехнулся отец, по-медвежьи прижав меня к себе. – Очень хочу, чтобы ты была счастлива.
– Я уже счастлива. Правда счастлива, – наконец посмотрела я ему в глаза, слегка отстраняясь.
– Я рад. Только знаешь, очень уж мне не нравится то, как смотрит на тебя второй братец. Какой-то он ненадежный. У него будто туман в глазах. Я так твоему суженому и сказал.
– И что он ответил? – полюбопытствовала я, на миг помрачнев.
Неужели симпатии Элеота настолько явные не только для меня?
– Что он все видит и обязательно с этим разберется, – довольно улыбнулся папа.
– Элеот надежный, – ответила я, глянув на братьев, что развлекали моих сестер. – Просто он запутался, потерялся. Но мы с Барсвилем поможем ему найти свой путь.
Постояв еще немного с папой, я все-таки была втянута в танец. Поначалу мы кружили хоровод вместе с девочками, но вскоре родители переключили их внимание на себя, а мы с директором ведьмовской академии оказались вдвоем.
На всей площади вдвоем, ведь мои сестры увели с собой и второго Эйлера, а горожане разбежались кто куда, стоило с неба посыпаться крупным белоснежным хлопьям.
– Моя леди. – Отойдя на шаг, Барсвиль слегка склонил голову и протянул мне раскрытую ладонь.
– Мой лорд, – поддалась я игре, сотворив подобие реверанса, и вложила свои пальцы в его ладонь.
– Произнеси это еще раз…
Неспешная мелодия окутывала площадь, словно одеяло. Музыкальный артефакт передавал даже голос – женский, тонкий, звонкий, будто колокольчики. Он был немного грустным, как и сама мелодия, но отчего-то сливался со струнами моей души, с этим сказочным мгновением, где мы кружились посреди необъятных снегов, не видя ничего и никого вокруг.
Это был особенный миг. Чувствуя руки Барсвиля, следуя за ним, поддаваясь каждому легкому движению, намеку, я будто стала частью единого целого. Отдалась мужчине без остатка, чтобы принять столь же много, столь же щедро.
Шаг, шаг, еще шаг. Ноги едва касались земли. Мы будто летели над площадью, над всем миром, над проблемами и невзгодами. И сердце билось ровно, размеренно, уверенно. Не мимолетная страсть, а нечто большее. То, что куда глубже. То, что имеет особенный смысл в сердце каждого.
То, что никогда не оставит и не предаст.
Мелодия закончилась, оборвалась. Мы замерли, глядя друг другу в глаза. Между губами расстояние лишь на один вдох…
– Кхе-кхе, – послышалось громкое папино покашливание. – Сначала свадьба, а потом все остальное.
– И не говорите, господин Бейн. Я им тоже все время твержу, что у них совести нет, – добавил Элеот.
– Да ну вас, такую романтику испортили! – проворчала мама, стукнув папу по плечу.
– Тили-тили-тесто! Жених и невеста! – кричали мелкие, кривляясь, бегая вокруг нас.
Хотелось улыбаться, смеяться, прочувствовать каждый миг. Только ощущение надвигающейся бури почему-то не отпускало. Но ведьмовские часы молчали, а я…
Я была уверена, что мы в любом случае победим.
С мамой мне удалось поговорить только после ужина. Помогая ей купать мелких в лохани с горячей водой, я незаметно передала ей мешочек с деньгами, огласив все те же аргументы, что и Барсвиль. Было видно, что ей неудобно принимать такие подарки, да еще и втайне от отца, но разум победил.
Все же с ними ехали двое маленьких детей. Это они могли обойтись самым минимумом, а девчушек следовало и кормить хорошо, и одевать по погоде.
Сбегая из дома, который принадлежал Калиану, они не взяли с собой совсем ничего. Даже папины сбережения остались там, потому что прятал он их в своей новой кузнице. Завтра мама перед отъездом собиралась заложить украшения, которые теперь не носила, но пока благодаря Барсвилю этого не требовалось.
– Доченька, а ты, часом,