— Забирай хулигана, я чай допью. Ну, что там у Любы случилось? — интересуется Вик, когда супруга возвращается на кухню.
— Да со своим очередным ругается в дым, — морщится Надя. — На извечную Гамлетовскую тему: дать или не дать?
— Замуж ей пора.
— Пусть погуляет, — усмехается Надя.
— Чую, догуляется она… — с видом закоснелого брюзги парирует Вик. — Вашу сестру надо как можно раньше окольцовывать.
— Но-но-но! Разговорчики в строю!
Вик в ответ лишь ухмыляется.
— А очередной — это который?
— Марк.
— Это тот тощий белобрысый хмырь, в которого Ванька плюнул?
— Ага, — хихикнула Надя. — И потом — кто бы говорил! Ты сам-то… огромный толстый брюнет, можно подумать.
— Но я и не тощий!
— Это точно. Тебя все-таки откормили за год семейной жизни, — ехидно встревает Ник.
— Да его что корми, что не корми… Не впрок.
— Все равно он противный. Какой-то скользкий тип, — упорствует Вик. — Пусть Люба его на фиг посылает. Он нашей девочки недостоин.
— Ты хуже папы! — Надя так знакомо закатывает взгляд к потолку. — Мало ли что противный. Может, Любе он нравится. Не тебе с ним спать.
— Хорошо, что я уже поел. Ты как скажешь…
— Ой, какие мы впечатлительные. Вик, а ты помнишь, какой завтра день?
— Помню.
— И?
— Букет роз?
— Нет!
— Коробка конфет?
— Я на диете!
— Ммм… Плюшевый мишка с сердечком?
— Витя… — предупреждающе.
— Флакончик Rose Lumiere?
— Укушу!
— Ладно-ладно, я понял. Позвоню маме, она завтра посидит с Ваней, а мы куда-нибудь сходим, да?
— Да! — звонкий поцелуй в щеку.
Когда видишь чужое счастье так близко, обмануться невозможно. Они действительно счастливы, любят друг друга и счастливы. Кто бы мог подумать, что одна из сестер Соловьевых может сделать счастливым обыкновенного парня, вроде Вика. Или его самого.
Марк доставал ее просто ежедневно. Так дальше нельзя. Надо или послать его к черту и разрывать отношения. Или… или соглашаться. Потому что это уже реально даже не смешно.
Не хотелось делать ничего. Почему ее просто не могут оставить в покое все?! Почему все в этой жизни происходит не так, неправильно, наперекосяк?!
Марк поставил ей завуалированный ультиматум. Очередная пафосная дата — День всех влюбленных. На Новый Год не вышло, так вот теперь новая идея-фикс. И она согласилась. По одной-единственной причине. Потому что ей пришла в голову странная мысль, что если она пошлет Марка к черту, то это будет вроде бы как из-за Ника. Нет уж, такой чести звероящер недостоин!
И вот теперь они будут отмечать День всех влюбленных у Марка дома. Понятное дело, что все это только повод для того, чтобы наконец-то затащить ее в постель. Исключительно из вредности она утром надела самое скромное белье, что нашла в шкафу. Эх, жаль, нет у нее в гардеробе таких теплых байковых панталон до колена, желательно, отвратительного розового цвета. Вот это был бы сюрприз дорогому Марку! Люба посмотрела на себя в зеркало и отвернулась. При мысли, что он будет вот так же смотреть на нее в одном белье, а потом и вовсе без — передернуло. Почему мысли об интимной близости с одним вызывают отвращение, а с другим… С другим вообще какая-то непонятная хрень!
Второй раз боль была почти терпимой. Но зачем она вообще — эта боль?! Несправедливо. Потому что до определенного момента ей с ним было хорошо. Даже очень… хорошо. И однозначно хотелось большего. Только вот это большее и во второй раз обернулась болью. Странная эта штука — секс. Странная и непонятная. И хорошо, и больно одновременно. Хотя, возможно, дело действительно… в крупногабаритности звероящера. И с Марком все будет иначе. Люба зажмурилась и негромко застонала. У кого бы спросить… Кто бы научил ее, как вытерпеть близость мужчины, который вызывает такое отвращение?! И отказаться уже не может. Потому что… потому что звероящер недостоин такого — чтобы из-за него отказывались! Чтобы быть единственным. Больно много чести ему!
Она сказала: «Не звони мне!». А он и не будет. Но просто так он это оставить не может уже. Какого-то дьявола он не может оставить это все так. Так… неправильно! И Марк там этот… ну-ну…
Люба вышла из здания, где находилась ее работа, под руку с каким-то типом, держа огромный букет красных роз. Красивая. Улыбающаяся. С другим. Он шагнул вперед, даже не думая, что скажет. Просто чтобы…
— Привет.
— Николай? — у нее абсолютно чужое выражение лица, и тон такой церемонный, будто они едва знакомы. Забыла, как голая лежала под ним? — Какими судьбами?
— Вы кто, простите? — пыжится тип рядом.
— Инструктор по рукопашному бою, — он в одно движение оттирает типа от Любы. — Любовь Станиславовна, вы забыли, что у нас сегодня урок?
— Колька, ты охренел?! — с нее махом слетела вся ее напускная церемонность и холодность. — Какой урок!?
— Третий бесплатный, — он забрал у нее букет и всучил в руки оторопевшего от его натиска хмыря.
— Какие уроки? О чем вообще речь? — негодует тип. — Любушка, объясни мне, что происходит?
Хрен тебе, а не Любушка!
— У Любови Станиславовны сегодня по плану урок самообороны. Отменить невозможно. Все заранее согласовано, не так ли, Любовь Станиславовна?
— Коля… — у нее совершенно потрясенные глаза. — Ты пьяный?
— Я не пью. У меня режим. Все, не будем терять время, — он схватил ее за руку. — Всего наилучшего.
— Эй, погодите! Люба!
— Или ты идешь со мной сама, — он наклонился к ее уху. — Или я к черту унесу тебя на руках. Предварительно сунув этого типа башкой в сугроб.
— Ты… ты… ты… — у нее совершенно не находится слов для хоть сколько-нибудь связного ответа.
— Все, время не ждет!
Она едва успевает перебирать ногами, Ник ее буквально тащит. А Марк так и остался стоять там, удовлетворившись ее невнятным: «Ах, да, урок… Я и забыла». И кто Марк после этого? Не мужик точно! Один размазня, другой звероящер! Вот за что ей это?!
— Ты мне так руку выдернешь!
— Извини, — не разжимая ладонь. — А мы и пришли, собственно.
— Куда?