Читать интересную книгу Рассекающий пенные гребни - Владислав Крапивин

Участников было много, но каждая гонка длилась не больше пяти минут. Это вместе с церемонией награждения. Оська дождался своей очереди. Лег животом на стартовый край бассейна. Поставил на воду клипер “Робин Гуд и придержал его пальцами за руль. Искусственный ветер вздернул на нем рубашку до лопаток, поставил торчком волосы на затылке.

Дядька с ненастоящими бакенбардами крикнул:

– Старт! – и махнул сине-белым (как Оськина юнмаринка) флагом.

Оська отпустил клипер. Он не стал толкать кораблик, чтобы не сбить с курсовой линии. Доверился ветру. И ветер не подвел! Подхватил “Робин Гуда” и легко погнал по солнечным зигзагам взъерошенной воды. Сердце Оськи запрыгало от предчувствия победы.

Соревновались четверо. Оське досталась дорожка номер три. А на четвертой, справа от Оськи, оказался щуплый мальчишка в лимонной, без всяких фигур юнмаринке. Видимо, сшитой из гладко-желтых флагов “Кэбек” (то есть буквенный сигнал Q). Волосы мальчишки были в тон одежде. И на макушке они торчали пучком – будто хвостик на луковице. Но тогда, глянув на соседка, Оська подумал не про лук, а про здешнюю сурепку – вездесущую траву пустырей и обочин: тонкие стебли и яркая желтизна мелкоцветья…

Желтенький “Кэбек” оказался главным соперником.

Двум корабликам слева не везло. Первый двигался прямо, но медленно. Второй делал зигзаги, а потом наткнулся на скорлупу каштана, ее за секунду до того принесло воздушным потоком. Распорядитель с бакенбардами длинным удилищем освободил маленький клипер и выудил скорлупу, однако время было потеряно.

“Робин Гуд” бежал первым, но кораблик желтого мальчика постепенно догонял его. И Оська почуял, что рано праздновал в душе победу.

Бассейн был десять метров длиной. “Капитаны” и зрители кучками двигались вдоль пластиковых бортов следом за корабликами. Зрители весело галдели. Чем быстрее кораблик желтого мальчишки догонял Оськин клипер, тем громче был шум. Оська начал злиться на бестолковых болельщиков и на “Сурепкина” (так он мысленно обозвал соперника). И стиснул на бедре кармашек со своим тогдашним ольчиком – крошечным оловянным барабанщиком.

Видимо, ольчик “сработал”. Клипер “Сурепкина” подскочил на крупном гребешке ряби, дернулся, у него повернуло на грот-мачте верхний парус. Кораблик изменил курс, ткнулся в пограничные оранжевые поплавки. Застрял между ними носом.

– Помогите! Скорее же! – тонко крикнул желтый мальчишка распорядителю. Тот был на другом краю бассейна. Протянулся удилищем через воду, но не достал.

“Робин Гуд” между тем тоже сбавил скорость. Запрыгал на мелкой зыби, почти не двигаясь к финишу. “Да пошел же ты!” – Оська стиснул кулаки и зубы. Но игрушечный клипер был благороднее своего капитана. Поджидал попавшего в беду соперника.

“Сурепкин” упал животом на широкий борт бассейна и пытался дотянуться до кораблика. Не мог: ширина дорожки была метра полтора. Тогда он вскочил, уперся в барьер ладонями и перемахнул через него. С плеском рванулся к своему клиперу. Освободил! Повернул парус. Примерился, чтобы поставить кораблик на воду посреди дорожки.

– Эй, постой! Так нельзя! – Это подскочил наконец распорядитель в английском мундире. – Извини, дорогой, но ты снимаешься с дистанции. Дай сюда клипер.

“Сурепкин” с опущенной головой выбрался из бассейна. Молча отдал кораблик. И встал, уронив руки.

Распорядитель подергал наклеенные бакенбарды.

– Жаль, но тут ничего не поделаешь. Ты нарушил правила. Поправлять корабли на дистанции могу только я.

Желтый мальчишка вскинул голову. Не сказал, а почти крикнул – дерзко и слезливо:

– Но вас же не было рядом!

– Я… подоспел быстро. Кто же виноват, что так получилось? В настоящих гонках тоже случаются аварии. И… не надо плакать.

“Сурепкин” не плакал. Только смотрел в сторону, наматывал на пальцы намокшие края лимонных шортиков и переступал раскисшими кроссовками. Они пузырились.

– Ну… можно так, – сказал распорядитель, прилаживая к щеке отклеившуюся бакенбарду. – Если хочешь, мы дадим тебе шанс еще в одной гонке. И тому капитану, чей клипер столкнулся со скорлупой. Договорились?

“Сурепкин” дернул колючим плечом.

– Вы же не понимаете… Все теперь бесполезно.

Вокруг сочувственно молчали. Желтый мальчик ссутулился и пошел прочь. Мокрые кроссовки чавкали на его ступнях.

“Робин Гуд” между тем устал ждать, благополучно закончил дистанцию и клюнул барьер на финише. Ему жидко похлопали. Оське тут же вручили приз: легкую коробку в разноцветной фольге.

В коробке оказался голубой пластмассовый пистолет для стрельбы шариками от пинг-понга. Шарики лежали тут же, десять штук. Детсадовская игрушка. Ну да ладно, все-таки приз. Пустую коробку Оська затолкал в мусорную урну. Шарики распихал по карманам. Бело-синие карманы оттопырились. Потом Оська вспомнил, что не вынул из оставленного у бассейна кораблика пятигрошевую монету. Вернуться? Нет, не хотелось…

Победа почему-то не радовала. Будто он выиграл гонку обманом. Но, конечно, это была ерунда!

Чтобы развеяться, Оська пострелял по воробьям. Никакого зла им Оська не хотел, пластмассовые невесомые мячики не могли повредить пичугам, если даже попадешь. Да попробуй-ка попади! Только ищешь потом шарики в траве и непролазном дроке.

Один шарик срикошетил от платана и улетел за кривой запертый киоск. Оська прыгнул за ним.

За киоском сидел в траве “Сурепкин”.

Он прислонился к синей пластиковой стенке и обнял колени. Белый мячик лежал у его кроссовок. “Сурепкин” не смотрел на мячик. И на Оську не взглянул. Теперь он плакал по-настоящему. Крупно переглатывал слезы, пальцами смазывал их со щек. Потом притих, почуяв постороннего…

– Я… за шариком, – неуверенно сказал Оська.

“Сурепкин” толкнул к нему шарик ногой. Не сердито, а так. Бери, мол, и не мешай, когда у человека горе.

Оська нагнулся, взял. Пошел. А шагов через пять остановился.

Может, у мальчишки и правда горе? Настоящее? Неужели из-за проигрыша в этой смешной гонке?

Оська обернулся. “Сурепкин” поднял плечи и затвердел. Убраться бы отсюда и делу конец! Что ему, Оське, до этого незнакомого пацана? Плакса к тому же… “А сам не плакса, да? Мало, что ли, в жизни ревел – и от настоящих бед, и от пустяков!”

Оська шагнул назад. Раз, другой… Иногда чтобы подойти к человеку с хорошими словами, надо не меньше смелости, чем для драки.

Оська переступил в траве и сказал мальчишкиной макушке с желтым хвостиком:

– Если бы он случайно не застрял… твой кораблик… он бы обязательно первым пришел.

– Вот именно, – буркнул “Сурепкин” себе в колени. И плечи отмякли.

– Ну, тогда вот! – с облегчением сказал Оська. – Это, значит, твой приз. По справедливости… – Он стукнул по мокрыми от слез коленкам “Сурепкина” пистолетом. – Бери. А мне он даже и ни к чему…

“Сурепкин” вскинул лицо. Взметнул на Оську желтый взгляд – так, что искры с ресниц.

– Господи! Да при чем тут это ! Приз какой-то…

– Значит… просто обидно, да? – выговорил Оська. “Ну, чего я к нему пристаю?”

– Не в этом дело… – “Сурепкин” стал смотреть перед собой. И вдруг вздохнул – весь содрогнулся этим вздохом. – Я желание загадал. Думал, что исполнится, если побе…дю. Побеждю… тьфу! Он мотнул головой и опять полетели брызги – по Оськиным ногам. Как от мелкого дождика.

Оська осторожно спросил:

– Важное желание, да?

– Еще бы… – Видать накипело на душе у мальчишки, раз признался незнакомому.

Оська сел на корточки рядом.

– А ты, значит, веришь в загаданные желания?

“Сурепкин” глянул быстро и насупленно.

– А почему не верить? У меня раньше почти всегда получалось. Если сделаю, что задумал, желание исполняется… Только не надо загадывать невыполнимое…

“А сейчас было какое?” – чуть не спросил Оська. Не посмел. Сказал деловито:

– Если один раз не вышло, можно ведь попробовать снова.

– Это уже не будет считаться…

– Если то же самое условие, то не будет. А если задумка более серьезная… то есть суровая даже… тогда подействует.

– А какая суровая? – “Сурепкин” быстро вытер ладонями лицо. И смотрел нетерпеливо.

– Ну… например, мне рассказывала одна знакомая, она с Севера приехала. Там у них есть город Старотополь, а в нем церковь с якорями у двери. И все пацаны знают: если чего-то очень хочешь, надо сделать кораблик и поставить там перед образом Богородицы с Младенцем. Только прийти к нему надо до восхода, церковь открыта днем и ночью. Поставишь кораблик, зажжешь свечу и прошепчешь желание. А потом весь день, до заката, нельзя ни есть, ни пить, ни с кем разговаривать. И надо все время помнить, про что загадал…

– Этот Старотополь ого-го где… – со всхлипом вздохнул “Сурепкин”.