прятал в рукава, ободранные колючками руки, но царапина на лбу Марка все же привлекла внимание его мамы в тот момент, когда она раскладывала по тарелкам яичницу.
– Господи, Марк, – она чуть не выронила сковороду из рук. – Откуда у тебя этот жуткая ссадина? Только не говори мне, что подрался с каким-нибудь мальчиком на улице!
Тим еще глубже вжался в свитер.
– Мам, ты же знаешь, я никогда не решаю спор кулаками, – спокойно ответил Марк. – Я всего лишь слегка поранился о ветку одной из яблонь в нашем саду. Скоро пройдет.
Старшая Ларкина поджала губы.
– После завтрака обязательно помажь царапину зеленкой, – сухо сказала она. – Это нужно было сделать еще вчера. Кстати, где твоя сестра? Почему ее до сих пор нет за столом?
– Я уже спускаюсь, – раздался голос Пэм сверху.
Через минуту девочка уже поглощала завтрак наравне со всеми, то и дело нетерпеливо поглядывая на ребят. Когда с едой было покончено, все трое выскочили на улицу, щурясь от утреннего солнца, так приятно обволакивающего лица своими теплыми лучами. Конечно же, Марк не стал ничем мазать лоб, тем более въедливой зеленкой.
– Я просто сгораю от любопытства, – затараторила Пэм. – Как все прошло? Вы видели огни? Кто их зажигал? Не молчите, рассказывайте!
Взгляд ее больших зеленых глаз быстро перескакивал с одного мальчика на другого и обратно.
– Нечего рассказывать, Пэм, – скорбно объявил Марк. – Ни один огонек так и не зажегся за все время нашего наблюдения в бухте. Ни шороха, ни движения, ничего абсолютно.
– Мы были одни на всем побережье, – подытожил ему Тим.
Улыбка девочки сменилась грустью и разочарованием на лице.
– Одни сплошные неудачи, – в сердцах проговорила она. – Да и вообще не понятно, что мы расследуем в конце концов. Какое-то чересчур запутанное и чудно́е дело попалось в этот раз.
– Наверное, нам нужно просто немного отдохнуть. Может быть прогуляемся в бухту снова? – предложил Тим. – Если повезет, увидимся с Джорини?
Он выжидающе поглядел на Ларкиных. Как и всегда, Марк был серьезен и задумчив, а вот Пэм сразу же заметно повеселела.
– Правильно, Тим! Чего дома сидеть в такую погоду! – захлопала она в ладоши. – А после можно будет зайти в нашу кондитерскую и налопаться пирожных с какао! Тебе ведь домой нужно вернуться только к обеду?
– Да, у нас есть пара свободных часов! – ответил тот, и все трое отправились в бухту.
– Смотрите, кажется, я вижу мольберт Джорини на том же самом месте наверху! – воскликнула Пэм, когда все они спускались вниз по дорожке к пляжу. – Я попрошу его нарисовать меня крупным планом!
– Но ведь у нас уже есть его рисунок, – напомнил Тим.
– Да, но там мы все вместе, а я хочу отдельный портрет! – сказала девочка и крутанулась на месте на носочках.
Ребята прошли еще немного вперед и ступили на золотистый песок, шуршащий под ногами.
– Странно, – вдруг проговорил Марк. – Мольберт уже ясно вырисовывается на вершине холма, но самого художника рядом с ним нет.
– Действительно, – Тим прикрыл глаза от солнца ладонью, вглядываясь вдаль. – Но ведь не мог же он уйти, оставив свои принадлежности для рисования?
– Это мы сейчас и выясним, – ответил глава троицы и прибавил шаг.
Поднявшись по нахоженной тропинке на холм, ребята в один миг замерли на месте, будто их ноги оказались прикованными друг к другу тяжелыми кандалами. Их глазу открылась неожиданная и жуткая картина, но вовсе не на холсте, написанная рукой талантливого художника, а сам Джорини, лежащий неподвижно у мольберта без сознания прямо на холодной земле. Его голова была запрокинута, а на правом виске запеклось пятно крови. Очки со сломанной дужкой находились рядом с ним, и в прозрачных стеклах отражались солнечные лучи.
Пэм издала жалобный стон и в ужасе закрыла личико руками, а Тим раскрыл рот, не в силах выдавить из себя даже одного слова. Марк первым пришел в себя и, опустившись на одно колено рядом с Джорини, проверил его пульс.
– Все в порядке, он жив, – успокоил он себя и остальных. – Нужно попытаться привести его в чувство. Тим, помоги мне.
Марк вынул из кармана большой носовой платок и отдал другу, чтобы тот помахивал им рядом с лицом художника, а сам стал легонько похлопывать ладонью по щекам, укрывшимся за густой рыжей бородкой.
– Вы слышите меня? – приговаривал он. – Очнитесь, Джорини.
Наконец художник разлепил глаза и с удивлением уставился на трех ребят. Увидев, что он пришел в себя, Пэм тут же бросилась к нему.
– Вы в порядке? – с сочувствием спросила она и помогла водрузить ему на нос очки. – Мы так за вас перепугались!
– Что случилось? – с трудом проговорил тот. – Как же болит голова…
– Я пока затрудняюсь ответить вам на этот вопрос, так как сам не представляю ни малейшего понятия о произошедшем, – ответил Марк. – Но мне кажется, кто-то крепко вас стукнул чем-то тяжелым.
– Понимаете, мы гуляли по пляжу и увидели ваш мольберт, – все еще волнуясь, добавила Пэм. – Поднялись наверх и обнаружили вас… – она не смогла договорить до конца, ее голос задрожал.
– Вон оно как, – озадаченно проговорил художник. – Единственное, что помню, я собирался запечатлеть восход солнца, затем раздался шорох за спиной и темнота.
Мальчики помогли ему подняться и усадили на стул у мольберта. И тут за их спинами раздались негромкие шаги в траве.
– Что здесь происходит? – услышали они голос, в котором звучали суровые нотки, и обернулись.
Перед ними стоял Альфред, хмуро оглядывая их удивленные лица и кровь, поблескивающую на виске у Джорини.
– А что здесь делаете вы? – скрестил на груди руки Марк, с подозрением уставившись на появившегося из ниоткуда соседа.
– Я не стану повторять два раза, отвечайте! – на этот раз голос его зазвучал более требовательно. – И откуда у этого человека кровь?
– Не беспокойтесь, – сразу же поспешил ответить Джорини. – Эти ребята мои друзья и они привели меня в чувство после того, как я… эээ… упал и ударился виском о камень. Глаза ведь уже не те, и приходится носить очки.
– В таком случае, впредь будьте аккуратнее. Здесь достаточно земляных и каменистых неровностей, – немного успокоился Альфред. – Вам требуется медицинская помощь?
– Нет, не думаю, – возразил художник. – Все, что мне сейчас нужно, так это отдых в удобном кресле, которое имеется в моем доме на веранде. А пейзаж придется отложить на следующий раз, – он попытался выдавить улыбку, заверив тем самым ребят, что ему уже лучше.
– Тогда позвольте вас хотя бы проводить, – предложил Альфред и протянул свою руку Джорини.
Пэм хотела вызваться сама за всех и уже было рванула перегородить мужчине путь, но Марк крепко схватил ее за локоть.
– Это было бы очень кстати с вашей стороны, – обратился он к соседу. – А мы пока здесь соберём все принадлежности для рисования и, как только Джорини пойдет на поправку, обязательно принесем все это в любое место, куда он распорядится.
Тим недоуменно взглянул на друга, но ничего против не сказал. В конце концов Марк глава их троицы и решать, что правильно, а что нет – ему. Джорини вяло продиктовал адрес.
– Значит, так и сделаем, – удовлетворенно кивнул Альфред и взял под руку художника. – Вы готовы идти? И, пожалуйста, глядите под ноги.
Когда двое мужчин исчезли из виду, ребята набросились на Марка с вопросами.
– Как ты мог отпустить его с Альфредом одного? – воскликнула Пэм. – А вдруг он вообще преступник?
– Действительно, – подытожил ей Тим. – Он уже успел показать себя не с лучшей стороны. Все что-то вынюхивает, подсматривает…
– Уверен, все будет хорошо, – невозмутимо ответил Марк. – Джорини хоть и с легкой творческой, скажем так, душой, однако, осторожность в нем присутствует. Вы заметили, что он не сказал правды Альфреду, откуда у него появилась ссадина на виске?
– Да, только я не могу понять, почему? – смущенно проговорила Пэм.
– Вероятно, не захотел испытывать добропорядочность и законопослушность незнакомого человека, – деловито пояснил Марк. – Обратись тот по долгу свидетеля в полицию, сразу появились бы вопросы, допросы, куча бумаг. А рассказать, по сути, совершенно нечего. Другое дело мы, подростки. Конечно, мы ни в какое управление обращаться не станем. Оставим все это пока в тайне между нами. А Джорини выздоровеет и продолжит спокойную тихую жизнь художника. Как говорится, было и было. Поэтому, для нас он предпочел правду, а Альфреду подкинул историю своей близорукости.
– И все-таки, бедный Джорини, – снова взгрустнула Пэм. – Ну зачем было так с ним поступать?
– Вот! – поднял указательный вверх палец глава троицы, и остальные увидели в его глазах знакомый блеск. – Для выяснения