«А как они тогда потребовали убрать кровати? И спали на полу? А вместо подушек использовали полированные деревянные чурочки?», Лота передернулась.
— Так чем ты будешь покорять сердце Повелителя? — Лима подкидывала на ладони жемчужно-серый валик, — я это возьму, если ты не против. Тебе все равно серый не очень идет.
— Серый мне замечательно подходит, — проворчала принцесса, — но не в таком исполнении. Бери, не сомневайся. А я надену фиолетовый. И подкрашу брови и ресницы.
— Белым?! — ахнула лисица.
— Черным, — буркнула Лота. — Я решила быть отвратительно немодной.
Лисица неоднозначно хмыкнула и принялась переодеваться. Лотанари последовала ее примеру и минут через двадцать подруги занялись волосами. В этот раз принцесса все-таки согласилась принять помощь. Все же сложно подобрать стоящую прическу к воздушным эльфийским тряпкам. Да и потом, вряд ли все будет как в прошлый раз.
«Или позапрошлый?», задумалась Лота, вспоминая, когда же подруга последний раз помогала ей с волосами.
— Подобрать с висков, а остальное пусть свисает? — предложила Лима.
— Свисает жир с боков, — проворчала помрачневшая Лотанари, — а волосы струятся по спине.
— Сказала бы я, что струится, — фыркнула лисица. — Но не буду. Так что, на висках подбираем? Может, закудрявить тебя?
— Только если крупными локонами, как волной.
Лотанари создала небольшой табурет и присела, чтобы подруге было удобнее.
— Ну тут уж прости, а как получится, так и будет, — Лима хрустнула пальцами и принялась колдовать над волосами Лотанари.
Через пару мгновений подруги поняли, что волосы придется собирать в косу — Лима вновь слегка перестаралась, и вместо крупных локонов получились барашкины пружинки.
— Значит, в следующий раз получится, — оптимистично отозвалась лисица. — Сама же знаешь, у меня через раз получается. Зато косы я плету роскошные — сложные, многорядные. Жалко только жемчужных шпилек нет!
— Иллюзию брошу, — отмахнулась Лота. — А вот если бы платье было облегающим, то эта кудрявая масса волос была бы очень даже ничего. Хотя погоди, какая иллюзия! У нас же есть жемчужные нити, с ними плети.
Лима, сосредоточенно сопя, выплетала из непослушных волос косу. Лота только негромко охала, когда расставалась с очередным слишком упрямым волосом.
— Слушай, мне стыдно, — сказала вдруг лисица. — Но что за певчие фрукты? Они воют? Поют? Они животные в виде фрукты? Как фрукт может петь? Магия?
— Листья, — рассмеялась принцесса. — У дерева два вида листьев, те которые просто листья — резные, красивые, но обычные. А те, которые крепятся к плодоножке — с дырочками. И когда есть ветер, то кажется, что фрукт поет. Больше всего это похоже на игру на флейте.
— В нашем лесу таких нет.
Принцесса грустно вздохнула:
— У вас холодно. А у нас они все уничтожены — эти фрукты нельзя съесть, но из них можно сотворить великое множество прекрасных вещей. Фактически, все дерево можно разобрать на компоненты для артефактов. К примеру, шкатулки из этих фруктов получаются самыми надежными — их сможет открыть только хозяин или хозяйка. А еще можно будет приказать шкатулке уничтожить свое содержимое.
— Что-то я не вижу особой ценности, — нахмурилась Лима.
— Эх ты, лесная красавица. Представь, что ты ведешь секретную переписку. А тут у тебя требуют открыть и показать, что внутри шкатулки. А ты раз — а там пусто.
— Можно обычную зачаровать.
— Можно, но опытный артефактор распутает даже самую сложную вязь заклятий и скажет: ага! Содержимое было уничтожено! И дальше тебя под белые рученьки и в пыточную.
— Допустим, ты права. Но ведь эти свойства шкатулок широко известны, так что все равно пыточной не избежать, — нахмурилась лисица.
— А вот тут уже возможны варианты, — хмыкнула Лотанари. — Шкатулка подчиняется только тому, на кого она запечатлена. Артефактор, даже тот, который ее создал, ничего из нее вытащить не сможет. Ни материальную информацию, ни информацию колдовского характера.
— Но все будут понимать, что произошло.
— А доказать? В Нейрисе, слава отцу и его совету министров, угнетены не только права верующих, но и права мастеров над пытками. И потому, прежде чем приступить к каленому железу, нужно получить для этого основания.
— Хм. А почему высохшие фрукты отдают детям?
— Погремушка — правильно высушенные, они похожи на шарик с ручкой. И звучат красиво. Когда-то к таким «погремушкам» даже пьесы писали. Но в моду не вошло — дороговато будет такой ансамбль собрать.
— Все, я закончила.
Лота встала со стула, сотворила зеркало и тяжело вздохнула. Что ж, эльфийские тряпки ей по-прежнему не идут, но без выбеленных бровей, ресниц и губ она уже не похожа на тупую корову.
— Вообще, когда я гуляла, ночью, я видела подпоясанных эльфиек, — задумчиво произнесла Лима. — Но что-то мне подсказывает, что это были неправильные эльфийки.
— Надо просто спросить. Потому что если добавить поясок, то я могу полюбить эти многослойные туники.
Быстро подкрасив брови и ресницы, Лотанари повернулась к подруге и широко улыбнулась:
— Немодная я готова к приключениям!
— Ура, — хмыкнула Лима и в несколько пассов создала в волосах принцессы иллюзию нескольких нежно-розовых цветов. — Теперь точно готова.
Спустившись вниз, Лота тут же подошла к Лавандовому эльфу.
— Прошу прощения, риэль Гилрин. Лима видела в городе подпоясанную эльфийку. У вас изменилась мода? Мы еще успеем купить пояс? Или… С вами все в порядке, риэль?
Глядя на пошедшего пятнами эльфа, Лотанари начала судорожно вспоминать все, что ей известно из исцеляющих заклинаний. Но, как на зло, на поверхность всплывали лишь всякие глупости — как отогнать икоту, как прочистить дыхательные пути…
"О, может, прочистить ему дыхательные пути? Вдруг он что-то тихонько жевал, когда я его окликнула?".
Но прежде чем Лота успела блеснуть колдовскими познаниями, эльф справился со своим неожиданным приступом и, согнав со щек красные пятна, тихо-тихо что-то сказал.
— Простите, риэль, — подалась вперед Лотанари, — я не расслышала.
— Он сказал, что пояс носят только продажные женщины и только ночью, — повторила вместо эльфа Лима.
Гилрин кивнул, и, поклонившись, поспешно отошел в сторону.
— И стоило так смущаться, — проворчала Лота. — Я думала, он прям у нас на глазах дух испустит.
— Зато мы бы точно узнали, превращаются ли эльфы, после смерти, в деревья, — пожала плечами лисица.
Моргнув, принцесса задумчиво произнесла:
— Не узнали бы — если превращение происходит сразу после смерти, то из половины домов должны торчать деревья. Быть может, они из могилы прорастают?
Лисица пожала плечами и сменила тему:
— Хорошо, что я не тиснула с веревки поясок. Я бы могла, но удобрение мешало.
— Лима, воровать не хорошо, — укорила подругу принцесса и тут же подозрительно прищурилась, — а в тебя точно кинули удобрением? Или ты пробралась в дом?
Лима посмотрела на подругу честными глазами и проникновенно ответила:
— Точно кинули. Сама бы я была куда аккуратней. А к веревке я бы могла приклеить мелкую монетку. Я тот пояс потому и не взяла, что он был откровенно так себе.
Так, болтая, подруги вышли на улицу и ахнули — кто-то снял с кареты иллюзию.
— У Ринки будет истерика длинною в пару месяцев, — выдохнула Лотанари.
— Это та самая карета, что шарх Аконахар прислал твоему отцу? — заворожено спросила Лима.
— Она самая, — кивнула Лотанари. — Надо же, а я и думаю, что она такая просторная и не трясет. Так-то я решила, что это из-за нервов. Ну, что мне так плохо в душе, что тяготы дороги не заметны.
— Это ведь первый выезд для этой карты, да? — Лима коснулась бело-золотого бока кареты, подковырнула когтем драгоценный камень и довольно хмыкнула, — крепко сделано.
— Да. Папа велел поставить карету подальше от наших экипажей и сам, лично, накрыл ее защитным куполом. Мама же сразу начала требовать карету для Талорины. Там же все зачарованное, не трясет и не качает, самое то для избал… для больного ребенка.