После артналета Шаповалов доложил мне:
- Несколько человек ранено, выведен из строя один миномет.
- Вы с каких позиций вели пристрелку? - спросил я его.
- Со старых. Которые теперь стали запасными...
- А раньше вели с них огонь?
- Да, - ответил командир роты.
- Все ясно. Их давно уже засекли гитлеровцы. И теперь только ждали момента, чтобы ударить. Так что делай, младший лейтенант, выводы. Немедленно перемещай роту на основные позиции! Укрой людей и технику. Не ленитесь окапываться, сделайте щели, ниши. И после каждой стрельбы меняйте огневую позицию.
Прошло еще несколько дней затишья. За это время наши наблюдатели и разведчики-артиллеристы засекли около восемнадцати батарей противника. Значит, фашисты подтягивают свежие силы.
Каждую ночь дивизионные и полковые разведчики ходили за "языком". Но захватить пленного им никак не удавалось. Командир полка на вопрос о том, какие есть данные свыше о начале наступления противника, давал нам один и тот же ответ:
- Добывайте "языка", тогда узнаем.
А мы и в самом деле вскоре поймали "языка". Да еще какого! Случилось это так. Как-то ночью у меня вдруг зазвонил телефон. Младший лейтенант Елинский взволнованным голосом доложил:
- Товарищ комбат, бойцы фашиста привели!
Вначале я даже не понял, о чем идет речь.
- Какие бойцы? Какого фашиста?
- Да пленного же! Ехали двое гитлеровцев на мотоцикле по шоссе и по ошибке к нам проскочили. Одного из них убили, а другого, с портфелем, поймали. И мотоцикл цел.
- Давай его немедленно ко мне! Да смотри, чтобы не удрал. Назначь надежную охрану.
Через полчаса передо мной стоял здоровенный верзила с длинными волосами соломенного цвета. В светлых, словно выцветших, глазах под белесыми ресницами - злоба. На узких серебряных погонах - по два выпуклых прямоугольника. Судя по ним - капитан. Вот только на рукаве куртки эсэсовский угольник.
- Эс-эс? - спросил я.
Фашист молчал.
- Что у него в портфеле? - спросил я сержанта, который сопровождал пленного.
- Не знаю, товарищ лейтенант, он закрыт на замок. Ключей фашист не дает.
По телефону доложил командиру полка о пленном и его портфеле.
- Что он говорит? - спросил Седых.
- Молчит. Портфель закрыт на два замка, ключей нет.
- Ничего, откроем! Направляйте его ко мне, обрадуем комдива.
В портфеле, как потом рассказал мне командир полка, обнаружили карту с обстановкой и решением командующего 4-й немецкой полевой армией. Дивизии же 4-й танковой группы перед нашим фронтом уже не было.
Но от этого не легче. Ведь по карте выходило, что против нашей дивизии нацелены теперь два гитлеровских соединения из 4-й полевой армии. Основной удар они будут наносить вдоль Варшавского шоссе, то есть через оборону нашего батальона, дополнительный - через леса на Наро-Фоминск...
- Держись, - сказал в конце разговора командир полка. - Скоро надо будет встречать "гостей". А за пленного спасибо!
Глава вторая.
"Сражаться до последнего патрона!"
Был пасмурный и дождливый день. Бойцы промокли, в траншеях и ходах сообщения по колено жидкой грязи.
С утра мы с комиссаром батальона обошли все роты. Еще раз проверили систему огня, знание личным составом своих задач. Поговорили с людьми, рассказали им о пленном и о том, что гитлеровцы в ближайшее время готовятся перейти в наступление. Несмотря на непогоду, личный состав настроен по-боевому.
- Москва ведь сзади, товарищ комиссар. Откатываться больше некуда, значит, будем стоять насмерть! - услышал я голос пулеметчика, с расчетом которого как раз говорил Иван Иванович.
Во второй половине решили навестить танкистов. Но только приблизились к первому окопу, из которого выдавались лишь башня да длинный ствол орудия, как Иванов дернул меня за рукав. Сказал, кивнув в сторону шоссе:
- Смотри, целая кавалькада эмок стоит.
На обочине, в нескольких сотнях метров от опушки леса, действительно стояла колонна легковых машин. А впереди нее, прямо на шоссе, о чем-то беседовала группа военнослужащих. Отметил про себя: двое в кожаных пальто и защитных фуражках военного образца.
- Какое-то, видимо, большое начальство, - будто отгадал мои мысли комиссар.
- Может, командарм?
- У командарма одна эмка, а здесь вон сколько...
- Пошли, Иван Иванович, доложимся. Начальство ведь в нашем районе.
По кювету шоссе направились к прибывшим. Они тоже тронулись с места, пошли в нашем направлении. Вскоре в одном из приближающихся я узнал командира дивизии генерал-майора К. М. Эрастова. Он на ходу что-то докладывал коренастому мужчине в кожаном пальто. Левее их, тоже в таком же пальто, шел круглолицый, с седой бородкой блондин. У него, как и у шедшего рядом с нашим комдивом, на кожанке не было никаких знаков различия. Что же это за люди?
В нескольких десятках метров от опушки леса группа, остановилась. Отсюда передний край обороны нашего батальона просматривается очень хорошо.
Мы с комиссаром замедлили шаг, не осмеливаясь подойти ближе к группе и прервать начальственный разговор. А коренастый мужчина тем временем поднес к глазам бинокль и начал осматривать позиции батальона. Командир дивизии что-то пояснял ему.
Я не сводил глаз с собеседника комдива. Его движения были медленны, суровое лицо с выступавшим вперед массивным подбородком говорило о незаурядной силе воли этого человека. Но кто это, кто?
Но вот, повернув голову в нашу сторону, этот человек, видимо, спросил у комдива, кто мы такие. Генерал-майор Эрастов доложил.
- Подойдите ко мне! - властно приказал нам человек в кожаном пальто.
Мы с комиссаром подошли, представились. Не сводя с меня суровых серых глаз, коренастый спросил:
- Сколько командуете батальоном?
- Неделю, - ответил я. - Батальон принял в бою.
- Как построили оборону?
Я вынул схему обороны, доложил по ней свое решение. Что было видно отсюда, показал и на местности, не забыв упомянуть о танках, о том, как мы намерены использовать их в оборонительном бою.
- Сколько человек в ротах? - спросил коренастый.
- По шестьдесят. Вот если бы роты пополнить и довести их численность до семидесяти - семидесяти пяти человек, - начал я высказывать мысль, которая давно уже сидела у меня в голове, - можно было бы высвободить один взвод с переднего края и вторично оседлать им шоссе, углубив тем самым оборону батальона.
- Так дайте ему сотню человек, - приказал коренастый комдиву.
- Трудно, товарищ генерал армии, - покачал головой Эрастов. - В других полках людей и того меньше. По сорок - сорок пять человек в ротах...
Тот, кого наш командир дивизии назвал генералом армии, опустил голову, с минуту молча постоял в такой позе, обдумывая что-то. Потом повернулся и сказал стоящему за ним стройному и красивому генерал-лейтенанту:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});