– Полицейский сыскной надзиратель барон фон Вийт к его превосходительству графу Мйончинскому со служебным документом! – огласил мажордом. И добавил после едва заметной паузы: – В сопровождении помощника!
– О, Ронислав Вакулович, я так рад наконец познакомиться с вами! – вскочил один из сидевших за столом, круглый, потеющий мужчина с байроновской причёской вокруг глубокой залысины. Он бросился к детективу и принялся трясти его руку. – Вы оказали столь великую услугу нашему сыну! Прошу к нам, прошу, князь!
– Благодарю, ваше превосходительство, – с чёткостью военного кивнул сыщик. – Увы, я не князь. Будучи младшим из сыновей, я не имею прав на природный титул батюшки. Он потому и даровал мне баронство Вийт.
– Да, я слышал, – быстро закивал Мйончинский. – Слышал! Четырнадцать сыновей от трёх браков! Четырнадцать! Что было благом ещё совсем недавно, в наши времена превратилось в… – он замялся, – … с точки зрения… э-э-э… – тут граф совершенно потерялся, – … наследства, ну вы понимаете… превратилось в… э-э-э…
– … ответственность! – подсказала графиня и, повернув голову к следователю, благосклонно улыбнулась ему сквозь боа из страусиных перьев: – Но вы вознаграждены талантом, которому нет равных! – она указала на место за столом напротив себя. – Присаживайтесь, барон!
Один из слуг беззвучно отодвинул стул, и Вийт сел. Перед следователем тут же появилась рюмка чего-то прозрачного, коричневого.
– Вы до сих пор полицейский? – сухо проскрипела графиня-мать, прямая, как гвоздь, старуха. – Но ведь прошёл уже месяц! – в тонких пальцах матриарха жил своей жизнью длиннющий янтарный мундштук с дымящейся элегантной сигареткой.
– Полицейский, но какой полицейский! – мягко возразила госпожа Мйончинская. – Мы вам так благодарны за помощь Адаму-Каетану! Газеты пишут, что вы, барон, гений!
– Вряд ли они уточняли в книгах значение этого слова! – скромно потупил взгляд вызнавальщик. Потом, спохватившись, взял заключение Вычислителя у стоявшего за спинкой стула Фирса. – Вот результаты, которые вы ждёте, ваше превосходительство.
Вновь из ниоткуда вынырнул мажордом. Вийт положил документ на подставленный серебряный поднос. Строгий человек с достоинством обошёл весь стол и склонился перед графом.
– Благодарю, благодарю! – быстро закивал Пётр-Михаил Саулович. Он пробежал глазами первую страницу, пролистал остальные и отбросил бумаги господину средних лет с чёрными волнистыми волосами до плеч: – Как и ожидалось! Подлинник!
– Да, но я это говорил и без всех этих шестерёнок, – скривился тот. Просмотрел документ и повернулся к доследчику. – Я Флегий Яросвитович Станимирский, знаток средневековых рукописей. Может, слышали? – мужчина подождал мгновение, но Вийт молчал, и тогда учёный указал на ещё одного господина за столом. – А это Павел Иванович Тарасюк, специалист в области живописи…
– … И с-сам немножко художник, – смутившись, закончил фразу тот. Он говорил тихо, шепеляво, тонким голосом, слегка заикаясь.
Вийт кивнул.
Павел Иванович покраснел, заворочался, достал очки, водрузил их на нос в дополнение к уже сидевшей там паре. Вооружившись этой сложной конструкцией, он несмело, оглядываясь на Станимирского, потянулся к полицейскому заключению.
– Сомнений нет даже у бездушной машины!.. – обладатель коллекции оптических линз возил носом по строчкам документа.
– Но, барон! – нетерпеливо прервал художника граф. – Ведь есть причина, по которой эти бумаги привёз нам не посыльный, а сыщик! И какой сыщик!
– Мне было приятно доставить вам это заключение лично, – поднял бровь Ронислав Вакулович.
– Я так и понял… – забормотал граф Мйончинский. – Я так и понял… – Он посмотрел на жену и добавил: – Только не говори, что ты говорила!
– А я и не собиралась говорить, что я говорила!.. – буркнула та.
– Мы послали за манускриптом, – игнорируя сына с невесткой, уверенно проскрипела графиня-мать и перевела свой орлиный взор на Флегия Яросвитовича. В галерее будто наточенная сталь сверкнула.
Станимирский содрогнулся, засуетился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Судя по всему, вы, барон, уже знаете, что речь идёт о старинном манускрипте, – быстро заговорил специалист по средневековым рукописям. – Это пате́рик инока Феоктиста 1226 года в списке 1462 года крилоша́нина Касияна. Антверпенский букинист Ганс Краус договорился о покупке этой уникальной книги за четыре с половиной тысячи…
Вийт невольно вздрогнул и уже внимательней посмотрел на господина Станимирского.
– Теперь вы понимаете, почему здесь собралась вся семья? – спросила, улыбнувшись, хозяйка дома. – Помимо, конечно, удовольствия приветствовать у себя столь значительного для нашего дома человека! Загадочный манускрипт, полутысячелетняя тайна, столь несоразмерная сумма – конечно, всем интересно!
– Да, столько наличности заплатить мало кто готов, – кивнул Флегий Яросвитович, – поэтому Краус и прибыл сюда. Договорённость такова: манускрипт будет принадлежать графу, а букинист на один год получит неограниченный доступ к рукописи для её изучения. Честь публикации будет разделена поровну. Голландец предоставил оригинал договора с владельцем и письменные заключения лучших европейских специалистов – всё перепроверено нами по паровому телеграфу!..
* * *
В галерею вошёл высокий сухопарый мужчина образцовой антверпенской наружности. Это, конечно, был сам букинист Ганс Краус.
В руках голландец нёс огромный фолиант, на вид старинный.
За иноземцем следовали Адам-Каетан Петрович, наследник графа, и златокудрая Ветрана Петровна, младшая из Мйончинских.
Дыхание Вийта дало сбой. До сего дня легендарный дедуктивист видел девушку лишь один раз да и то при странных обстоятельствах, в мужском наряде. Теперь же, в женском платье, она оказалась не просто красивой, она оказалась прекрасной!
Вийт, не в силах оторвать взгляд от молодой графини, медленно поднялся со стула.
Барышня засмущалась. На её щеках проступил румянец. Девица сделала шаг назад и спряталась за спиной голландца.
– Меня не обманули, действительно Вийт! – воскликнул молодой Мйончинский, с товарищеской грубоватостью хлопнув сыскного надзирателя по плечу. – Я наслышан о вашей последней дуэли, барон! – Адам-Каетан Петрович без лишних церемоний упал на стул рядом с бесстрашным дедуктивистом и схватил оказавшуюся перед ним рюмку с коричневым напитком. – На саблях, и вы победили! И кого! Опытнейшего фехтовальщика! Однако ж капитан Бук рассказывает об этом поединке нечто несусветное!..
– Дуэль из-за любовницы? – с врождённой тактичностью деликатно спросила графиня-мать. По наклону мундштука в её пальцах было видно, что она и так знает, из-за чего была дуэль.
– С Адамом-Каетаном вы знакомы, барон! – поспешно вмешалась графиня. – А это… – женщина повернулась к девице, – это наша дочь Ветрана…
* * *
Свершилось!
Ронислав Вакулович был-таки представлен барышне!
Невольная улыбка осветила мужественное лицо Вийта.
Доследчик сделал шаг вперёд, склонился, ловко подхватил руку Ветраны Петровны и куртуазно поцеловал воздух в вершке от бледных тонких пальцев.
– Ах, барон! – воскликнула Ветрана Петровна, и лицо её покраснело ещё больше.
Девушка поспешно отошла к дальнему концу стола и чинно опустилась на стул.
– А это господин Ганс Христина… э-э-э… Зефир Мармозетка… – начал представлять иноземца хозяин дома, но споткнулся, осознав, что не помнит имени голландца.
– Ганс Христиан Вернер Брункальд Флуод Заальфельд Рудольф Мнемозистент Краус, – пришёл ему на помощь букинист. Говорил он с акцентом. – Из древнего рода Герульфингов Авенского дома, – голландец с истинно европейской утончённостью склонил голову. – К вашим услугам!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вийт по-военному кивнул в ответ.
– Патерик, – добавил господин Краус.
Рядом с проницательным сыщиком на стол легла огромная, длиной в полтора аршина, книга.