– А в остальных сосудах? – бесстрастно спросил Фирс.
Вызнавальщик быстро перевернул рюмки. К тяжёлому запаху бензола примешался ещё и спиртовой дух.
Камня, однако, не было и там.
Мужчины растерянно переглянулись. Мйончинская прыснула.
– Может, ещё танец? – спросила она ядовито.
Следователь обводил взглядом предметы на столе. Поднял чёрную свечу. Повертел её и так и этак. Даже помял пальцами.
– Самодельная, это понятно, – проговорил он. – Много вкраплений жира и глины… – дедуктивист покачал головой. – Такая свеча вообще не может гореть беспрерывно! А значит… – он поднял глаза на истопника. – А значит, её принесли сюда не для того, чтобы она светила, а для того, чтобы она погасла…
Фирс задумчиво кивнул.
Ронислав Вакулович бросил свечу на стол, повернулся к окну и открыл створку. Живительный ночной воздух потёк в пропитанную бензоловым духом комнату.
– Остаётся только одно место, куда за несколько секунд темноты можно было спрятать сапфир, – вдруг сказал истопник. – Ветрана Петровна, уберите волосы под фуражку! Мы выходим.
* * *
Мадам Волошская как раз общалась с духами. Её руки двигались в воздухе, глаза были закрыты, изо рта доносился низкий, пугающий звук. Ему вторило шипение обеспокоенной змеи.
Квят с благоговением следила за каждым движением герметистки.
Угледобытчик Кисель и геолог Лукасевич сидели в разных углах, каждый погружённый в собственные думы.
Городовой охранял парадную дверь.
– О, Танит и Баал-Хаммон! – вскричала спиритистка, когда Вийт остановился рядом. – О, священный Мелькарт!..
– Это позже! – сказал сыскной надзиратель. – Пока же позвольте ваш жезл!
– Невозможно! – возопила мадам Волошская, отскакивая. – Прикосновение непросветлённого уничтожит силу талисмана!
Она взмахнула скипетром, будто тот мог развеять детектива в воздухе. Уж оторвал голову от навершия и зашипел.
– Что ж, – произнёс сыщик, – мне и отсюда видны и неестественное утолщение тела гадины сразу за головой, и царапина на вашем большом пальце!..
Экзистенциалистка резко спрятала руку с жезлом за спиной.
– Я слаба, но мощь моя велика! – воскликнула она.
Угледобытчик и геолог поднялись. Вдова с интересом подступила поближе.
– Мадам Волошская принесла с собой свечу, которая неизбежно должна была погаснуть, – сказал вызнавальщик, поворачиваясь к присутствующим. – Едва это случилось, она в наступившей темноте затолкала сапфир ужу в глотку. Гадина, с которой поступали столь бесцеремонно, нанесла укус, отсюда и царапина. Ну а утолщение тела змеи – это сам сапфир!
Госпожа Квят ахнула. Лукасевич и Кисель переглянулись.
– О, Эшмун! – вскричала оккультистка, принимая самые невероятные позы. – Не карай дерзнувших слишком сурово! Сохрани им жизнь, хоть какую!..
Спиритистка двинулась к двери. Городовой испуганно попятился.
– Я обвиняю вас в страховом мошенничестве, мадам Волошская, – сказал дедуктивист, положив тяжёлую ладонь на плечо преступницы.
– Вы представляете, каким силам бросаете вызов? – с ужасом пролепетала вдова Квят…
* * *
Молчаливые гости, стараясь держаться в ночной тени, тихо покидали особняк. В тюремном экипаже сидела мадам Волошская. Она шипела сквозь решётку, произносила на непонятном языке заклинания и простирала к небу закованные в кандалы руки.
Вокруг сыскного надзирателя Вийта толпились хроникёры. Их беспокойное мельтешение мешало двум дагеротипистам сделать снимок героя. Слуги, специально вставшие с факелами вокруг великого сыщика, пытались получше высветить столь любимое народом лицо.
Лишь израсходовав не менее трёх пластин, фотографы удовлетворённо отступили.
– Господа, благодарю, меня призывают неотложные дела! – тут же воскликнул сыщик, скомкав ответ на очередной вопрос.
Опираясь на трость, он взбежал по лестнице и скрылся в доме.
В передней рыдала вдова Квят. Угледобытчик Кисель суетился вокруг неё. Геолог-поэт Лукасевич, будто в прострации, сидел на стуле и, не двигаясь, глядел перед собой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вийт подошёл к женщине и успокаивающе коснулся пальцами её плеча.
– Полноте, – сказал он, – всё уже закончилось!
Хозяйка дома, всхлипнув, кивнула.
Ронислав Вакулович поклонился и направился к заднему выходу. Уже переступая через порог, вызнавальщик пониже надвинул на голову фуражку и прикрыл лицо ладонью.
В тёмном переулке, однако, никого не было. Лишь в паровом экипаже ёжился, будто от холода, студент Мйончинский да заканчивал приготовления к отъезду на своём насесте Фирс. В топке ревело пламя.
– Не беспокойтесь, графиня, – сказал, устраиваясь в коляске, сыскной надзиратель, – мы поможем вам влезть обратно в окно!..
– Что это? – спросил Ветран Петрович, указывая на пару позеленевших от времени бронзовых тарелочек. – Я в темноте задела ящичек под ногами, и…
– Это кимва́лы! – заулыбался Вийт. – В Древней Греции ими отбивали ритм на танцах… – экипаж вздрогнул, пыхнул паром и стронулся с места, но сыскной надзиратель не обратил на это никакого внимания. – О, графиня! Не желаете ли как-нибудь взглянуть на мою коллекцию музыкальных инструментов? Там есть весьма редкие и необычные экземпляры…
Ветран Петрович возмущённо хмыкнул и отодвинулся от Вийта.
Сыщик Вийт и дело о средневековой рукописи,
или Глава 3, в которой Вийт возжелал взглянуть на фолиант с самыми дорогими в мире миниатюрами и столкнулся с таинственным призраком загородного особняка.
Набережная Луги, 36. Адрес, известный каждому. Департамент полиции. Место, откуда зоркий глаз державы по-отечески следит за каждым из нас.
Это строгое здание, конечно, вызывает трепет у простых обывателей, и так оно и должно быть, но барон Ронислав Вакулович фон Вийт – не обыватель, он – само воплощение полиции, интеллект, способный разгадать любую загадку, сыщик, от которого не ускользнёт ни один преступник, дедуктивист, по пылинке воссоздающий целый мир! Дыхание закона – это и есть Вийт!
Вот и сегодня прославленный следователь, поигрывая тростью, уверенно двигался по устеленным скрипучим паркетом коридорам Департамента. Над ним простирался сводчатый потолок, под ним краснела ковровая дорожка, ряды солидных дверей тянулись по обе стороны бесконечного коридора.
После полученных несколько недель назад телесных повреждений великий детектив всё ещё хромал. Несмотря на это, шаг его был авторитетен и твёрд. Не сыскной надзиратель находился внутри главного здания полиции, это главное здание полиции находилось вокруг знаменитейшего сыскного надзирателя!
– Теперь в Вычислитель! – сверившись с бумагами, сказал Фирс, друг и помощник несравненного следователя. – Они передадут из обработки дела уже сегодня вечером, но ты ведь не пойдёшь завтра на службу!
– Я и послезавтра не пойду! – взревел детектив. – Ты же видел мой кабинет – горы бумаг и скрипящие перьями канцеляристы. Удушающий запах делопроизводства! Если я когда-нибудь захочу покончить с собой, просто посижу там часок-другой!
– Тогда вниз! – спокойно ответил истопник и, видя, что вызнавальщик, занятый своими мыслями, продолжает идти прямо, схватил Вийта за плечи и развернул его к мраморной лестнице. – А я тем временем займусь котлом экипажа! Меня ведь всё равно не пустят! – и Фирс зашагал к выходу.
* * *
У запертой стальной двери в конце подземного перехода Вийта встретило двое суровых полицейских, каждый с парой особых пистолей, в которых подача патронов осуществлялась автоматическим вращением специального барабана. В силу столь неслыханного усовершенствования, это секретное оружие было способно выпускать до шести пуль за шесть секунд.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Дежурный просмотрел бумаги Вийта, вставил сложный ключ во встроенный в стену механизм и принялся вращать огромный обод на двери. Многочисленные медные шестерёнки пришли в движение, издав приятный гул хорошо подогнанного механизма. Один за другим задвигались прутья из нержавеющей стали, поднялись и опустились чугунные противовесы. В стене что-то громко щёлкнуло. Страж с ключом повис на двери всем телом, и створка поддалась.