В общем, я обещала себе держаться, но вместо этого нырнула во всё это с головой. Едва-едва удержалась от того, чтобы начать разглядывать сайты с детской одеждой. Рано ещё.
Всю ночь мне снятся цветные сны, чего не было уже очень давно. Яркие, сочные, красочные. Не помню о чём, но будто из кинотеатра возвращаюсь, когда просыпаюсь утром. Однако, на удивление, вполне отдохнувшей.
На работу собираюсь в приподнятом настроении. Кофе очень хочется, но я решаю от него отказаться. В интернете пишут, что по последним данным исследований, одна-две чашки в день допустимы при беременности и лактации, но я не хочу рисковать. Поэтому пью чай и даже запихиваю в себя завтрак.
— Здравствуйте, Виктория Андреевна, — подскакивает Настя, когда я вхожу в приёмную.
Странно, но она меня сегодня не бесит. Впереди ещё, конечно, целый день, но даже то, что с самого утра мне не хочется плеснуть ей кофе в лицо, уже является чем-то из ряда вон.
— Привет, Настюш, — киваю и даже улыбаюсь, а секретарша оседает, шокировано выпучив глаза.
Включаю ноутбук, и пока он загружается, вешаю в шкаф пальто и переобуваюсь в балетки, которые принесла из дома.
— Вик, приветик, мне твоя подпись нужна, — заглядывает после стука Арина — менеджер из моего отдела.
— Привет, Ариш, давай.
Она кладёт мне на стол бумагу, я наклоняюсь с ручкой и тут это происходит.
От Арины и раньше пахло этими духами. Не могу сказать, что они мне очень нравились, но и особого неприятия не было. Но сейчас меня будто ткнули кулаком в желудок, едва в ноздри пробрался этот запах.
Я поспешила выдохнуть и задержать дыхание.
— Спасибо!
— Угу.
— Слушай, хочешь прикол? Слышала, что Таня из маркетингового рассказывала про шефа?
Чтобы жить, нужно дышать. Мне приходится сделать вдох и сцепить зубы напряжённо, чтобы не позволить спазму отразиться и на лице.
— Извини, Арин, — выдавливаю. — Ты знаешь мою позицию. Слухи — плохо. А слухи про шефа — моветон. Очень-очень плохо.
Арина обиженно поджимает губы, но мне плевать. Скорее бы убралась из моего кабинета.
Она таки уходит, а я бросаюсь к окну. Открываю его настежь и высовываю нос наружу, жадно хватая ртом кислород, пока меня не вывернуло наизнанку.
Что там я говорила про отсутствие токсикоза?
Кое-как я прихожу в норму. Надеюсь, подобных эпизодов будет немного.
Перед обедом меня вызывает шеф. Приказываю себе успокоиться и не нервничать понапрасну. Вредно. А начальник… ну на то он и начальник, что с него взять.
Однако аудиенция оказывается не такой напряжённой. Шеф чем-то озабочен, и даже не делает мне никаких замечаний. Просто принимает документы, едва мазнув по листам взглядом, ставит подпись и возвращает.
Я сгребаю всё обратно в папку и собираюсь быстренько делать ноги, пока он вдруг что-то не вспомнил и не прицепился. Прощаюсь и устремляюсь к двери. Уже почти спокойно выдыхаю, как вдруг, закрывая за собой дверь, сталкиваюсь с Ильёй.
Эта встреча царапает неприятным ощущением, и я неосознанно касаюсь ладонью своего живота.
«Извини, Вика, мне жаль. Ты не виновата, но должна понимать, что это значит для меня. Мне сложно смириться, что в моей жизни не будет детей. А ты… ты обязательно найдёшь того, кому будет не важен этот твой… дефект»
Дефект. Вот как он тогда это назвал.
Помню, как осела прямо на пол в прихожей, когда за ним закрылась дверь. Как разрыдалась, буквально завыла. И дело даже было не в великой любви. Я бы свои чувства к мужу так не охарактеризовала. Любила, конечно, но тут было другое. Дефект. Дефективная — вот кем я была для любимого человека. Он не пожелал разделить со мной жизнь и мою боль. И я в чём-то его понимала. Точнее говорила себе, что понимаю.
И вот сейчас мне почему-то захотелось, чтобы он узнал о моём положении как можно позже. Странно, что не наоборот. Другая бы кольнула глаза: смотри, дорогой, никакая я не дефектная оказалась.
Но мне не хочется, чтобы он знал. Не знаю… Какое-то нерациональное внутреннее ощущение.
Илья, коротко поздоровавшись, проходит в кабинет шефа. Секретарь ушла на обед, в приёмной никого. Внезапно я как-то неуклюже перехватываю папку с документами, и она падает, рассыпав бумаги по полу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я присаживаюсь, чтобы собрать всё, когда до меня вдруг доносится обрывок разговора через неплотно прикрытую дверь.
— Илья, почему до сих пор не утверждён «***дин»? Какие-то проблемы с сертификацией?
— Есть некоторые, — отвечает мой бывший. — Комиссию не устраивают клинические исследования некоторых групп. Мы не можем получить допуск к употреблению препарата у беременных и лактирующих.
— Это снизит значительно его стоимость. Всё же было нормально, что не устраивает комиссию?
— Отчет одного из практиков о побочных эффектах. Завотделением роддома Зернов считает, что мы провели недостаточные клинические испытания, чтобы допустить препарат к использованию у беременных. Комиссия к нему прислушивается.
Услышав фамилию Захара, я напрягаюсь. Подслушивать некрасиво, но мне не нравится тон Ильи.
— И что ты сделал для решения вопроса, Илья? — голос шефа становится недовольным. — Неужели нельзя на него повлиять? Предложите деньги. Разумные, конечно. Ну или раскопайте о нём что-нибудь.
— Работаю над этим, Евгений Петрович. И раскопаем, что нужно, и закопаем, если придётся.
— Вот и прекрасно, Илья. Жду тебе максимум в конце недели с хорошими новостями.
Только сейчас понимаю, что затаила дыхание и не дышу. Уйти до того, как Илья выйдет из кабинета генерального, я уже не успею, поэтому захожу за выступ возле двери архива, прячась.
Мне нужно встретиться с Захаром, надо его предупредить.
— Настя, ко мне никого не впускать, я пока занята, — предупреждаю секретаршу и запираюсь в своём кабинете, вернувшись.
Надо подумать.
Обычно, когда мне в нервном состоянии надо принять какое-то решение, я начинаю расхаживать туда-сюда, но сейчас мне нужно думать не только о себе. Для начала следует успокоиться. Выпить стакан воды и открыть форточку.
Сделав эти манипуляции, я усаживаюсь в кресло и откидываюсь на спинку.
Первое. Фирма мутит. Но это не секрет для меня, да и криминала особого нет. Клинические испытания были, это точно. Но достаточные ли? Или взяли часть статистики у зарубежного аналога? А вот это нарушение, проблемы с регистрацией могут быть.
Это не моё дело, этим занимаются наши юристы. Но вот именно, что речь пошла о разрешении для беременных и кормящих, а это сложная для лицензии категория, меня задело. Предполагаю, что личное, особенно на данном этапе.
Второе. Речь шла именно о Захаре, тут ошибки быть не может. Илья чётко выразился.
И мне весьма не понравилась его последняя фраза. Очень не понравилась.
И третье. Мне надо как-то предупредить Зернова, поговорить с ним, но при этом я понимаю, что вплотную напарываюсь на черту, что проходит очень близко к корпоративному шпионажу.
На столе вибрирует телефон — сообщение от Зернова.
«Вик, привет, ты завтра с утра свободна? Хочу познакомить с коллегой, которая будет тебя вести»
Завтра суббота, не придётся отпрашиваться. Вот, кстати, я и не подумала, что надо ещё сообщить начальству о беременности, и что мне теперь придётся иногда опаздывать. Нужно же будет то анализы сдавать, то на приём. А учитывая, что шеф и Илья родственники, скрыть максимально долго от своего бывшего беременность вряд ли получится. Но сколько получится потянуть я всё же постараюсь.
«Привет, да, завтра свободна. Куда подъехать?»
«Я сам заеду за тобой»
Это внезапно… непривычно. Я привыкла сама планировать, сама добираться куда нужно. Экономить своё время и чужое. Илья не считал нужным возить меня или куда-то сопровождать. Есть машина — сама могу добраться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вот и Захару я сперва хочу ответить, что могу и сама, но потом передумываю. Девочка внутри вдруг так хочет насладиться чьей-то заботой.
На работе я снова не задерживаюсь. Если честно, после четырёх вечера едва дожидаюсь конца рабочего дня. На меня как никогда резко наваливается жуткая усталость. Ловлю себя на том, что когда работаю над документами, клюю носом. В прямом смысле. Просто едва не засыпаю.