Передо мной предстает табличка, на которой написано: «Резиденция ФУ СИ», и стрелка указывает на дорогу, которая уходит направо от основного пути.
Фу Си? Я примерно представляю, что это может быть, поэтому мне приходится доставать словарь и уточнять. Выясняется, что Фу Си был первым из трех легендарных императоров, которые, согласно преданию, принесли китайцам не только рыбную ловлю и охоту, но и письменность, домостроение, календарь и умение изготавливать шелк.
Я где-то читал, что эти легендарные фигуры, если они действительно существовали, должны были жить примерно в то же время, что и фараоны Хеопс и Хефрен, то есть почти пять тысяч лет назад. И вот прямо передо мной резиденция Фу Си, самого первого из трех?
Подождите-ка, в каком смысле «резиденция»? У меня нет ни одной догадки. Мой друг Чжу Хаи был бы рад это для меня выяснить, но, увы, его рядом нет.
Через полтора часа неспешного ковыляния под полуденным солнцем я добираюсь до большой храмовой постройки, у ворот которой припаркованы две машины. Билетерша с нескрываемым любопытством глазеет на меня из своего чулана.
– Почему это место называется резиденцией? – спрашиваю я, когда она протягивает мне билет. – Это похоже на обычный храм, разве нет?
– Да, это храм, но его так назвали, потому что здесь жил Фу Си, – отвечает она.
Я под сильным впечатлением.
– Он жил ПРЯМО ЗДЕСЬ, на этом месте?
– Конечно.
– А откуда это известно?
Она смотрит на меня, обиженная недоверием.
– Но это же просто! Десятки тысяч людей приезжают сюда каждый год со всей Азии. Стали бы они проделывать такой путь, если бы не знали этого наверняка!
Храмовая постройка сама по себе не очень привлекательна: вся какая-то новая, как тогда, в Персиковой роще. Я уверен, что и этому зданию лет тридцать – сорок, не больше. В главной зале находится статуя Фу Си, который восседает под желтым навесом и благожелательно глядит на меня из-под полуприкрытых век. У него, как у большинства героев китайской истории, есть борода, но такая тонкая и ухоженная, что он напоминает скорее современного щеголя.
Я машинально провожу рукой по своему подбородку: прошло больше трех недель с тех пор, как я последний раз брился и стригся. Уж не воплощаю ли я в жизнь идею Сяо Чая стать таким, как А Ган?
– Сделай так же, как тот мужик в фильме, – посоветовал он, когда я сообщил ему о плане своего путешествия, – этот, как его… А Ган!
– А Ган?
– Ну да, ты идешь и идешь, и пока ты идешь, у тебя отрастает борода и волосы, и в конце концов ты становишься таким, как А Ган! Классно, правда?
Тут до меня дошло, что это он называет Форреста Гампа на китайский манер. Может, и в самом деле не стоит бриться и стричься в течение всего путешествия? Это будет выглядеть забавно.
Я присаживаюсь на небольшую ограду перед храмом, достаю упаковку кексов и бутылку миндального молока. Солнце дарит мне свои последние теплые лучи, и мне хочется думать, что я тут единственный посетитель. Заблуждаясь, погружаюсь в дремоту, а когда открываю глаза, передо мной уже стоит еще один посетитель – мужчина в куртке винного цвета.
– А, иностранный друг! – дружелюбно рокочет он и улыбается так широко, что его второй подбородок растягивается, а усы встают торчком. – Чем ты тут занимаешься?
Ну и что ему ответить?
– Я в отпуске, – отвечаю я, надеясь, что он отстанет.
Однако один быстрый взгляд уже все ему поведал.
– Э-э-э, да ты ты путешествуешь пешком! Ты странник! – победоносно заключает он, указывая на мою лыжную палку. Его спутники, шесть мужчин и одна девушка, улыбаются, и мне ничего не остается, как кивнуть.
– Откуда ты пришел? – расспрашивает он дальше.
– Я немец, путешествую из Пекина в Шицзячжуан.
– Гм, неплохо! Сегодня ты хочешь попасть в Синьлэ, верно?
– Хочу.
– Ну, это уже совсем недалеко! – Он указывает рукой на несколько дымящихся башен вдалеке. – Город вон там, и там же у меня имеется своя баня!
Тут ему в голову заявилась какая-то идея, и он живо поворачивается к своей свите:
– Господа! Наш немецкий друг пойдет с нами! – И весело добавляет: – Мы дадим ему еду и ночлег!
Свита приходит в восторг.
– Старший брат Донг, какая замечательная идея! – восторженно квакает мужчина, напоминающий своим широким лицом и лягушачьим ртом кантонского повара, с которым я познакомился во время одной из поездок на юг.
Девушка восхищенно улыбается:
– Дядя Донг, какой ты великодушный! – И веско замечает, обратившись ко мне: – Ты знаешь, тебе очень повезло, что ты его здесь встретил!
Я не знаю, что ответить. Я даже не знаю, какое обращение здесь уместно, как называть мне этого великого человека, с которым мне так посчастливилось встретиться. Старший брат? Дядя? Господин Донг?
Весьма непросто разобраться во всей этой китайской вежливости: отовсюду слышны обращения к старшим и младшим братьям и сестрам, дядюшкам и тетушкам, бабушкам и дедушкам, к зятьям и невесткам. Создается какое-то дикое впечатление, что все они в каком-то родстве.
Как-то раз в Пекине я пришел в клуб с двумя девушками, и одна из них сообщила, что ее старший брат скоро придет.
«Брат и сестра вместе ходят на дискотеку?» – помнится, удивился я.
Потом появился парень с жесткими волосами, торчащими во все стороны, в мотоциклетной куртке и темных очках, развязно кивнул нам и уверенно, по-хозяйски обнял свою маленькую сестренку. Оба исчезли на танцполе, и мы остались вдвоем со второй девушкой. Вокруг было слишком громко, чтобы услышать друг друга, поэтому мы молча сидели на диване и тянули из трубочек свои напитки. Мой блуждающий взгляд остановился на компании, которая сидела за столом с огромной пестрой тарелкой фруктов и бутылкой виски. Они играли в алкогольную игру с кубиками, которая приводила участников в очень веселое настроение.
Неподалеку стояли трое высоких иностранцев, каждый из них одну руку держал в кармане, а в другой у каждого было по бутылке пива, и все они жадно разглядывали девушек.
И тут мне показалось, что я вижу среди танцующих «брата» и «сестру», которые, тесно прижимаясь друг к другу, терлись друг об друга бедрами. Басы ревели, я, не отрываясь, смотрел на танцпол. Среди танцующих образовался просвет, вспыхнул свет, и у меня исчезли последние сомнения: это были они. Причем «брат» держал руку на девушкиной попе.
Я был совершенно сбит с толку.
– Алло! – проревел я, обращаясь к сидевшей рядом девушке и растерянно показывая на танцпол. – Так они вовсе не родственники?
Она удивленно поглядела на меня, не понимая, о ком я. Потом до нее дошло, и она разулыбалась:
– Кто сказал, что они родственники?
Так что с тех пор я знаю, что родственные обозначения используются в Китае как просто обращения, которые подчеркивают отношения между людьми: как близки они? кто из них более авторитетный? какова разница в возрасте между ними?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});