что спасла уже столько суицидников, что эти убитые тебе зачтутся?
Глафира смотрела внимательно, но не могла прочитать ни одной мысли этого юнца.
– Ой, прости! Я не представился. Арсений! – и Арсений протянул руку. – Можно просто Сеня.
Глафира знала, что в Скорую раньше 18 не берут, поэтому спокойно пожала парню руку.
– Глафира, – представилась она.
– Я знаю. Я слышал вчера. Ты не ответила.
– Я думаю…
– Пока ты думаешь, если можно еще вопрос? А ты никогда не думала, что на свете так много бесхозных, так сказать, детей, что стать настоящей мамой одному из таких – это почти подвиг материнства? Все хотят своих, а ты возьми и воспитай чужого, как своего!
– Ну, если ты в Париже, то уж ты точно не бесхозный! А если был на приеме в посольстве, то и подавно! Почему ты топишь за бесхозных? И откуда ты узнал про то, что было вчера.
– Я слышу мысли людей, – как-то совсем обыденно ответил Арсений.
– Почему я тебя не обнаружила там? – реально удивилась Глафира.
– Потому что вы все сразу отключаете мысли тех, кому меньше 16, чтобы не путались под ногами, если это не клиент!
– Откуда ты знаешь про клиентов?
– Я слышал вчера. Ты не ответила…
– Можно, завтра? Я устала… Приходи, пожалуйста, завтра, – закончила разговор Глафира, полностью отказавшись от контакта.
Арсений почему-то совсем не обиделся такому отказу и, согласно кивнув, удалился.
– Дорофей! – позвонила Александра. – Ко мне парень приходил, он был на приеме и утверждает, что слышал о происходящем между нами. Арсений. Ты что-то можешь знать о таком?
Глафира пересказала суть встречи.
– Не было в числе прошедших в посольство такого! – уверенно заявил Дорофей.
– Как так? Может, ты проверишь? Может, ошибся или не помнишь?
– Глафира! У меня уникальная память. Я не могу в таком вопросе ошибиться. Я помню всех, кто пересекал проходную за месяц, даже случайных посетителей.
– Пока ты был в Москве?
– Я в Москве был всего полдня. И всё равно на постоянном мониторинге. Кроме самого Фернандо в посольстве еще была его группа поддержки, которую необходимо было обезвредить! Проверяли неоднократно всех и каждого. Не было среди всех прошедших худощавого пацана 15 лет ни по имени Арсений, ни под другим именем.
– Я поняла. Спасибо! – закончила разговор Глафира и выключила телефон.
– Арррсений! – мысленно позвала она, настроившись на образ парня, который всего несколько минут назад покинул ее палату. – А ну-ка, вернись ко мне!
– Я ждал, – услышала в ответ в своей голове голос Арсения Глафира. – Через три минуты буду.
Ровно через три минуты, без стука, в палату уверенно вошел Арсений, улыбаясь широкой и доброжелательной улыбкой.
– Я ждал, что ты меня позовешь! Ты бы не смогла пройти мимо такого интересного персонажа, который умеет слышать чужие мысли и скрывать свои без всяких приспособлений, да?
– Кто ты? Что ты здесь делаешь? Чего хочешь?
– Я – Арсений. Хочу, чтобы ты меня усыновила, взяла надо мной шефство, научила всему, что умеешь.
– Зачем тебе это?
– Хочу стать руководителем Скорой.
– У Скорой нет руководителя. У Скорой коллегиальное управление.
– Ты не знаешь. Есть! – уверенно ответил Арсений.
– Хорошо. Не буду спорить. Действительно, могу не знать! Ты сирота?
– Номинально – нет. У меня есть мать – алкоголичка и отец, скитающийся по миру и не знающий о моем существовании. Им обоим нет до меня дела. Так что фактически – да, я – сирота.
– Как ты здесь оказался?
– У меня тоже есть уникальная способность. Я вижу будущее. Не очень далеко и не всё, но какие-то отдельные события. То, что нужно мне для достижения моей цели. Я смог пробиться на международную олимпиаду по французскому языку. Наградой за первое место была поездка в Париж. И всё это ради встречи с тобой.
– Что значит: ради встречи со мной?
– Мне сейчас 16. Пять лет назад я осознал, кто я и какими обладаю способностями. Ума хватило никому об этом не рассказать. За это время я узнал о Скорой столько всего, что тебе, выполняющей свою работу, и в голову не приходило узнать об этой структуре. Но у меня нет опыта работы с реальными людьми. Меня не возьмут на работу, мне нет 18. Я не могу столько ждать и хочу, чтобы ты меня усыновила.
– Нет, я понимаю, что в жизни встречаются и не такие фантазеры, но как я усыновлю тебя при живых родителях? – решила не вдаваться во все подробности этого рассказа Глафира, а начать с самого практичного и тупикового, на ее взгляд, вопроса.
– А мне не нужно документальное подтверждение этого статуса, достаточно будет только того, что ты решишься на это и дашь мне свое согласие.
– Да я не знаю тебя совсем! Зачем мне это? – ничего не понимая, возмутилась Глафира.
– Я думал, тебя заинтересует такая личность, как я, и тебе будет интересен человек, который умеет…
– Да все люди в Скорой обладают какими-то уникальными способностями! Может, я не умею так далеко смотреть в будущее, но не думаю, что это что-то такое сверхуникальное. Я не хочу брать под опеку темную лошадку, о которой знаю пару, возможно, выдуманных историй. Ну, умеешь ты читать мысли, и что? Все работники Скорой это умеют! А уж таких детей, я думаю, не счесть! Зачем тебе так необходимо стать управляющим Скорой?
– Я знаю всех тех, кто собирается спрыгнуть с крыши этой Жизни. Если Викентий твой ходит и мониторит тех, кого встречает, то я просто знаю их всех. В каждый конкретный момент времени в каждом конкретном месте на месяц вперед. Называешь конкретный город любой страны, и я назову всех поименно, кто хочет уйти из жизни. А главное – знаю тех, к кому Скорая не успеет. Хочу дать им шанс!
Глафира остановила взгляд и замолчала. Мысли тоже остановились, не решаясь даже попытаться охватить масштаб того, о чем говорил этот юнец.
– Почему я? – решилась, наконец, спросить Глафира.
– Я так решил. Не отвечу почему! – безапелляционно заявил парень.
– Я не смогу! – простонала Глафира.
– Сможешь! Я знаю! – с абсолютной убежденностью в верность своих слов произнес Арсений.
– Завидная уверенность! – ухмыльнулась