Читать интересную книгу Шамиль - Булач Гаджиев

Убедившись в непреклонности Шамиля, генерал встал. В это время из‑за скалы показался Ахверды–Магома с мюридами. Клюки фон–Клугенау встревожился, но его успокоили, сказав, что законы гостеприимства не будут нарушены. Узнав о цели свидания, Ахверды–Магома не дал Шамилю возможности пожать руку генералу. Клугенау вспылил. Произошла размолвка, чуть не закончившаяся кровопролитием. Рассердился и Шамиль, но сдержал себя, взял за руку разъяренного Ахверды–Магому и двинулся вниз по Гимринской тропе. Таким образом, переговоры ни к чему не привели.

Ахверды–Магома принимал участие в кровавых событиях на Ахульго. О том, как он очутился в крепости у Шамиля, следует сказать подробнее.

В то время когда имам укреплялся на горе, на помощь ему из Чечни с большой группой чеченцев отправился Ахверды–Магома. С наступлением ночи усталые мюриды прилегли на землю. Ахверды–Магома ходил от одной группы к другой, подбадривая новичков. После полуночи всех одолел сон, когда занялся рассвет, отряд был атакован шестью ротами Кабардинского полка. Не совсем понимая, что происходит, люди Ахверды–Магомы побежали, многие пали от штыковых ран.

Хотя они не сумели протянуть руку помощи Ахульго, но все же сослужили службу Шамилю: пока Граббе был занят чеченцами, имам совершил вылазку и разрушил часть осадных сооружений противника. Вот тогда‑то один только Ахверды–Магома неведомой нам дорогой пробрался сквозь вражеские кордоны и явился к имаму. Точных сведений о его действиях на Ахульго мы не имеем. Известно только, что Ахверды–Магомз был ранен. Шамиль не оставил его с Другими защитниками, а уходя, взял с собой. Этим актом, вероятно, имам показал, что очень ценит Ахверды–Магому. Поддерживаемый товарищами, наиб прошел дорогу от Ахульго до переправы на Андийское Койсу, затем вместе с ними поднялся на Са–латавский хребет.

На дороге беглецы встретились с чиркеевцем по имени Иса–Хаджи. Он, как сообщает ал–Карахи, посадил на свою лошадь Ахверды–Магому и еще одного тяжелораненого и доставил их до места ночлега. Туда же привез чиркеевец четырех баранов и мешок пшеничной муки. За это Иса–Хаджи впоследствии был отправлен царским правительством в Сибирь.

Выздоровев, Шамиль и Ахверды–Магома вдвоем отправились на Малую Чечню, желая поднять народ на борьбу с царскими колонизаторами. Их проповеди имели большой успех. Начав поездку с 15 товарищами, они закончили ее формированием 3–х отрядов. Первым из них имам велел командовать своему другу Ахверды–Магоме. Пожалуй, с этого времени особенно ярко засиял талант этого наиба. В 1840 году Шамиль поехал на родину в поисках новых бойцов и для того, чтобы встретиться с родными, детьми, поклониться праху сраженных на Ахульго. Ахверды–Магома во время отсутствия имама оставался в Чечне первым лицом. В это цоемя наиб со своим отрядом совершил ряд рейдов по тылам противника, захватил десятки деревень, трофеи, пленных.

5 апреля 1840 года у аула Чимулго он дал бой генералу Лабинцеву. 14 апреля мы видим Ахверды–Магому в 22 километрах от крепости Грозной. 23 мая наиб торопился к такому отдаленному от Дагестана пункту, как Нарзан. На следующий день до сумерек сражались его воины и окружили солдат подполковника Нестерова у села Малая Яндырка. Только находчивость царского офицера спасла многих.

Ходили слухи, будто Ахверды–Магома собирается ударить по Владикавказу, и хотя он туда не пошел, но взбудоражил галашевцев и карабу–лаков, населявших берега рек Ассу, Сунжу и Фортангу. Под его влиянием заколебались ингуши. Ими было получено указание от наиба стать у Галашевского ущелья, чтобы в нужный момент броситься на Назрань. Затем планы мюрида изменились, и Ахверды–Магома в ночь с 26 на 27 июня, увлекая за собой жителей семи чеченских аулов, перешел через Сунжу у Кази–Кичу.

Об опасности действий шамилевского наиба говорит тот факт, что против него были посланы генерал–лейтенант Галафеев и полковники Врангель и Фрейтаг. Не найдя Ахверды–Магому, царские войска вытоптали посевы на расстоянии 30 км, сожгли перешедшие на его сторону аулы и наказали оставшихся жителей.

11 июля 1840 года Ахверды–Магома дал (известный благодаря М. ЮЛермонтову) бой на речке Валерик. В этом сражении стороны понесли страшные потери — царские войска потеряли убитыми и ранеными 28 офицеров и 317 солдат, дагестанцы — 150 только убитыми. Эту битву Ахверды–Магома мог записать в свой актив. Буквально день в день с ним Шамиль атаковал противника в районе Салатау и Гимринского хребта. Благодаря действиям Ахверды–Магомы царские войска вынуждены были распылить свои силы и понесли значительные потери.

Пока противник метался из одного пункта в другой, не понимая военных замыслов горцев, Ахверды–Магома помчался на север. Каково же было удивление царского командования, когда туманным утром 29 сентября 1840 года наиб Шамиля вдруг появился на Тереке против Моздока! Он разделил свой отряд на четыре части: одну направил против Батрач–юрта, другую — на аул князя Бековича, и две — выше и ниже Моздока (с целью атаковать город). В самом начале наступления туман рассеялся — фактор внезапности был утрачен, и атаке мюридов подверглись лишь ближайшие несколько станиц. Тем временем у Моздока собралось много царских войск. Основная часть горцев подошла к воротам города. Их встретил комендант Моздока полковник Тиммерман: с крепости стен ударили пушки, с фланга на горцев устремился летучий отряд. Пришлось отходить. В три часа дня Ахверды–Магома дал отбой и увел своих людей в горы.

«Известие о набеге на Моздок болезненно отозвалось в сердце генерал–адъютанта Граббе», — отметил один из военных писателей России.

Интересен дерзкий набег на Моздок и еще вот чем: из этого похода Ахверды–Магома привез будущую жену Шамиля — женщину необычайной красоты — Шуанет.

Царское командование пристально и с беспокойством наблюдало за ростом влияния и действиями чеченского наиба. Оно понимало, что Ахверды–Магома — выдающийся военачальник и авторитет для горцев. В связи с этим целесообразно познакомить читателя с секретным предписанием генерала от инфантерии Головина генерал–адъютанту Граббе, отправленное 29 января 1841 года. Документ настолько привлекает наше внимание, что мы решили привести большую часть его: «По всем сведениям, полученным из Чечни, и по самому, впрочем, положению дел, можно полагать, — писал Головин, — что за хорошую плату найдутся люди, которые решатся на истребление Ахверды–Магомы. Нет сомнения, что через уничтожение этого предприимчивого сподвижника Шамиля мы избавились бы от одного из самых опаснейших его орудий и успокоение Чечни было бы тогда делом гораздо менее затруднительным.

Принимая это во внимание, я неизменным почел… — сообщал далее генерал, — предоставить вам право употребить… до двух тысяч рублей серебром… с тем, что хотя бы на первый случай пожертвовать часть денег из них без достижения еще цели. Я полагаю, что исполнение дела сего ближе всего возложить на генерал–майора Ольшевского, которого вы снабдите должными наставлениями и суммой денег…»[31]

Тот же генерал следующим образом оценил личность Ахверды–Магомы в письме к военному министру Чернышеву от 28 августа 1842 года: «Шамиль под названием имама считается главою и духовным властелином. Первым после него признается Ахверды–Магома, долженствующий заступить на его место в случае его [Шамиля — Б. Г.] смерти»[32].

Донесения тех лет пестрят сообщениями об ударах, наносимых дагестанцами по царским войскам, о том, что Чечня под руководством Ахверды–Магомы представляет из себя постоянно действующий вулкан. По решению Шамиля в 1843 году талантливый полководец был произведен в чин генерала (наряду с такими наибами, как дагестанцы Абакар–Кадий, Кибит–Магома и чеченцы Шуаип–мулла и Уллубий),

Преданный борьбе горцев за независимость, Ахверды–Магома заслужил всеобщее уважение — своих подчиненных и всех, кто общался с ним.

Будучи в плену у горцев, грузинский князь Илико Орбелиани однажды встретился с чеченским наибом, а также с военачальниками Шуаип–муллой и Уллубием. Об этом князь писал: «Шуаип–мулла и Уллубий ругали перед нами русских, говорили, что Шамиль, взяв нас в плен, доберется теперь до Клугенау и до Граббе, а потом… возьмет в Тифлисе и самого Сардаря… Эта хвастливая выходка сопровождалась общим хохотом… Ахверды–Магомет не принимал участия в этом разговоре»[33]. Затем, по рассказу Орбелиани, наиб подошел к князю и другим пленным, пригласил их сесть и объявил, что Шамиль за них хочет получить Джамалутдина — сына своего, которого он нежно любит. «Он надеется получить ею, — продолжал Ахверды–Магома, — и потому держит вас в таком месте, откуда вам трудно бежать… Но вы военные и не должны терять твердости духа, терпения и мужества…»[34]