1915
68. НОВАЯ ГОЛЛАНДИЯ
И молнии Петровой дрожи,И тросы напряженных рук,И в остро пахнущей рогожеО землю шлепнувшийся тюк —
Заморские почуяв грузыИ тропиками охмелев,Как раскрывался у медузыНовоголландской арки зев!
Но слишком беглы очерк суденИ чужеземных флагов шелк:Пред всей страною безрассуденПетром оставленный ей долг.
Окно в Европу! ПроработавСвой скудный век, ты заперто,И въезд торжественный Ламотов —Провал, ведущий нас в ничто!
Кому ж грозить возмездьем скорымИ отверзать кому врата,Коль торг идет родным просторомИ светлым именем Христа?
<1917–1918>
69. ВТОРОНАСЕЛЬНИКИ
Гляди в упор, куда велятШпили, и купола, и стрелы;Вверху не призрак оробелый,Но дух чудовищный заклят!
Суоми омертвелый стягНе он ли вздул враждой стариннойИ злобный облак над низинойТак вызывающе напряг?
А ты — орлиную ли властьПриносишь нам в гнездо Петрово,Чтоб неотступно и суровоМогли мы каждый камень класть?
И, медным преданы следам,Насельники болотной гнили.Мы, как в чистилище, вступилиВ сей заповедный Саардам.
<1917–1918>
70.
Где замысел водный ЛеблоновДоныне и жив, и не жив,Я знаю, ни камня не тронув,Пройдете вы вдоль перспектив.
И не принесет нам обузыВаш ясный и тихий приход,И сверстницы северной музыДля вас поведут хоровод.
Все те же — слова о величьи,И первоначальный размахРечного овала, и птичьиРаспятья на спящих домах.
Лишь там неизбывные узыНезримо на воды легли,Да смертные вопли медузыВзывают из мутной дали.
Любимая, до рукоятиМечи увязают в груди,Но нет милосердней заклятий,Чем это — в туман — пропади!..
<1917–1918>
71. УЗОР ЧУГУННЫЙ
Пусть бодрствует, суров и грузен,Правительствующий Сенат,И на далекий плеск медузинВзлетает конь, без крыл крылат —
В кругу смыкающихся копий,Острий мятежных чугуна,Уж проступают злобой топиОтравленные письмена…
Но горе! Сдавленный оградойИ падая в твоем саду,В чугунной грозди виноградаЯ даже яда не найду.
1918
72. ПОД УКЛОН
Только ввериться пыланью,Только знать: в заречный часДвижимое невской дланьюРдеет зарево — о нас,
И тогда не город синий —Вся любовь наречена,Да в двусмысленном карминеТонут наши имена.
Вправду ль зодчий непреклонныйВоздвигал речную пыль,И не вымысл — бастионыИ трезиниевский шпиль?
Разве можно так утончитьЭтот дымный вертоград?Надо как-нибудь окончитьНерешительный закат!
Иль растратившему имяВ междуцарствие зариБыло знаками речнымиПредначертано: умри?
19 января 1915
73. РАЗЪЕЗД
Цветов условных суета,Неверных вееров маванья,Но мрамор львиного щитаКрасноречивей расставанья:
Уже касаются перстыРосы ночного винограда,На занавеси маскарадаЛукавый очерк темноты.
А там — из синевы НевыНе вырастет ли знак прощальный?..Свободной лапой злые львыХватают дым фаты фатальной.
1914
74. ЗАКАТ У ДВОРЦОВОГО МОСТА
И треугольник птичьей стаи,И небосклона блеклый прах —Искусный фокус Хокусаи,Изобличенный в облаках,
А душу водную волнуя —Какая пламенная сыть! —Из солнечного златоструяМы не торопимся уплыть,
Не веря сами, что добытоТакое счастье над НевойИ не раздавит нас копытоНа набережной роковой.
1915
75. ПАВЛОВСК
Во цвель прудов ползут откосы,А в портики — аквамарин,Иль плещется плащом курносыйВыпуклолобый паладин?..
О, как решительно и тугоЗавязан каждый из узловВ твоем саду, воитель кругаИ дон-кишот прямых углов!
Еще уходит по ранжируСуконный бант на париках,А ты стремишь свою порфируВ сырую даль, в зеленый прах, —
Из Розового павильона,Где слезы женские — вода,Следить, сошла ли с небосклонаТвоя мальтийская звезда.
И царедворцы верят фавну,Клевещущему в лоно звезд,Что прадеду неравен правнук,По гроб избравший белый крест.
1914
76. КУОККАЛА
Розы в шелковом бульоне:В шелк лазоревый раскрытСтрой кабин на желтом лоне —Раковины афродит.
Кто, не ведающий зною,Золотой не выпьет грог,Если рыжею слюноюБрызжет танговый бульдог?
Кляксу, ставшую кометой, —Песья пляска! теннис клякс! —Ловит канотье-ракетойЛандышевый англосакс.
Кипень пены, стручья лодок,Змеи солнечных рапир —И наводит в воду кодакОплывающий сатир.
Только ты с улыбкой детской,Став на знойную корму,Ищешь веер СестрорецкаВ светло-бронзовом дыму.
1914
77. КОНЦОВКА
Сколько званых и незваных,Не мечтавших ни о чем,Здесь, плечо к плечу, в туманахМедным схвачено плащом!
Пришлецов хранитель стойкийДозирает в дождеве:Полюбивший стрелы МойкиПримет гибель на Неве…
Город всадников летящих,Город ангелов, трубящихВ дым заречный, в млечный свет, —
Ты ль пленишь в стекло монокля,Тяжкой лысиною проклятИ румянцем не согрет?..
18 ноября 1915
78. ПРОРОЧЕСТВО
Когда тебя петлей смертельной
Рубеж последний захлестнет
И речью нечленораздельной
Своих первоначальных вод
Ты воззовешь, в бреду жестоком
Лишь мудрость детства восприяв,
Что невозможно быть востоком,
Навеки запад потеряв, —
Тебе ответят рев звериный,
Шуршанье трав и камней рык,
И обретут уста единый
России подлинный язык,
Что дивным встретится испугом,
Как весть о новобытии,
И там, где над проклятым Бугом
Свистят осинники твои.
<1918>
ПАТМОС
79.
Глубокой ночи мудрою усладой,Как нектаром, не каждый утолен:Но только тот, кому уже не надоНи ярости, ни собственных имен.
О, тяжкий искус! Эта ширь степная,Все пять морей и тридцать две рекиИдут ко мне, величьем заклиная,И требуют у лиры: нареки!
Но разве можно тетивы тугиеНа чуждый слуху перестроить лад,И разве ночью также есть Россия,А не пространств необозримых плат?
Как возложу я имя на поляны,Где мутным светом все напоено,И, совершая подвиг безымянный,Лежит в земле певучее зерно?
Уже мне внятны: дивное зачатьеИ первый поиск звука в глубине,Двух полюсов земных рукопожатье,В младенчестве приснившееся мне, —
И в забытьи, почти не разумея,К какому устремляюсь рубежу,Из царства мрака, по следам Орфея,Я русскую Камену вывожу.
1919