Я отвел его в сторону и сказал ему, что он должен передать генералу Кронье, что все наше дальнейшее дело, вся судьба, зависят от того, уйдет ли он от неприятеля или нет, и если случится последнее, то это будет непоправимым ударом для бурского народа. А потому я предлагаю способ, посредством которого он может спастись. Для этого он должен оставить свой лагерь на месте и ночью пробиться через неприятельские силы, а я берусь встретить его в двух пунктах и помешать англичанам преследовать его.
Дани Терон взялся пробраться сквозь неприятельскую линию и передать мое предложение генералу Кронье.
Ночью 25 февраля он ушел от меня.
На следующий день я отправился туда, где обещал генералу Кронье быть, но, к моему величайшему разочарованию, он не появился и ничего не произошло.
Утром 27 февраля возвратился Дани Терон. Он совершил подвиг, равного которому не было во всей нашей войне: взад и вперед прокрался он среди английских караульных ползком. Его одежда висела в лохмотьях, а кровь ручьями текла по ногам из открытых ран. Он сообщил мне, что видел генерала, и тот ответил ему, что не видит ничего хорошего в моем плане...
В 10 часов утра генерал Кронье сдался англичанам.
Горько было мое разочарование. Чувства, испытанные мною, не поддаются никакому описанию...
Итак, моя последняя попытка спасти дело оказалась напрасной. Упрямый генерал не желал послушаться доброго совета. Я должен сказать, что я знал генерала Кронье за неустрашимого, храброго героя, каким он всегда был, но требовать от него, чтобы он бросил на произвол неприятеля свой огромный лагерь, было нельзя. Такое требование было ему не под силу. Это единственное, чему я могу приписать его упрямство. Он думал о том, что он, как храбрый воин, должен или стоять, или пасть вместе с лагерем; но он не думал о том, какие ужасные последствия будет иметь его погибель. Он не думал о том, что падение его может оказаться решительным, непоправимым ударом для всего его народа и что последствием его личных соображений явится страшная паника, распространившаяся мгновенно по всем лагерям не только на месте события, но и в Колесберге, Стормберге и Ледисмите. Он не думал о том, что произойдет в умах бюргеров при ужасной вести о его гибели: если генерал Кронье, человек всеми прославленный за храбрость, взят в плен, то чего же может ожидать простой бюргер?
Возможно, конечно, что здесь таится Промысел Бога, управляющего судьбами всех народов и пославшего нам чашу, которую мы должны были испить до дна. Тем не менее поведение генерала Кронье не может не быть осуждаемо; в особенности достойно порицания то, что после моего посланного, принесшего ему мое предложение напасть для спасения всего дела на неприятеля ночью и прорваться сквозь него с нашей помощью, он этого не сделал.
Кто-то говорил мне, оправдывая Кронье, что все его лошади были перебиты и что весь план не удался бы все равно, так как силы лорда Робертса были так велики, что генерал Кронье был бы преследуем и задержан. Но и на это есть готовый ответ. В то время англичане еще не подкупали наших изменников и не пользовались их указаниями, равно как и указаниями кафров и готтентотов, которые потом не только ночью, но и днем указывали им дорогу. Да наконец, я собрал в это время уже 1600 человек, которые, несомненно, могли многое сделать для того, чтобы дать возможность пробиться генералу Кронье...
Никакое перо не в состоянии описать того, что испытывал я, узнав о сдаче Кронье. И какое ужасное впечатление произвела эта сдача на бюргеров! На всех лицах выражалась мертвенная придавленность, полная потеря мужества. Я не преувеличиваю, если скажу, что эта угнетенность духа не переставала отражаться на всем ходе дела до самого конца войны.
Глава VII
ДИКОЕ БЕГСТВО У ПОПЛАР-ГРОВЕ
Сдача генерала Кронье заставила меня с еще большей решимостью, нежели прежде, продолжать борьбу, несмотря на то что бюргеры чувствовали после такого ужасного поражения сильный упадок сил. Я немедленно принялся за работу.
В это время я был произведен в заместители главного ком-манданта. Вот как это случилось.
Как я уже сказал, генерал К. Вессельс был главным коммандантом в Кимберлее. Но в январе его заменил г-н И. Феррейра, который и отправился на место своего будущего пребывания в Кимберлей. При освобождении Кимберлея одна часть бюргеров, осаждавшая город, пошла к Фиртинстрому, другая — по направлению к Босгофу, а третья, небольшая часть, с главным коммандантом Феррейрой — по направлению к Кудусранду на Паарденберг. В то время как я пытался отстоять Кронье, произошло несчастье с ружьем, вследствие которого генерал Феррейра — незабвенный человек как для своей семьи, так и для всего народа — был смертельно ранен. Я был так занят своим делом, что, получив на другой день известие о его смерти, не мог даже присутствовать на погребении; к тому же позиция, которую занимал генерал Феррейра, отстояла от меня в двухчасовом расстоянии, если ехать верхом.
День спустя я получил от президента уведомление о назначении меня заместителем главного комманданта.
О том, чтобы в такой момент отказываться от назначения, и речи не могло быть; но задача, предстоявшая мне, тем не менее меня смущала: она была не из легких. «А каково теперь быть главным коммандантом!» — думалось мне. Но делать было нечего: приходилось из худшего выбирать лучшее.
Я стал прилагать все усилия для того, чтобы собрать свои отряды к Моддерривирспоорту, или, вернее, к Поплар-Грове, находящемуся в десяти милях к востоку от места сдачи генерала Кронье.
Для этого у меня было достаточно времени, так как с 24 февраля по 7 марта лорд Робертс бездействовал, чтобы дать войскам вздохнуть после гигантского выигрыша — взятия лагеря генерала Кронье. Впрочем, он, несомненно, был занят в это время не одним отдыхом, так как если мы потеряли в этот раз две сотни убитыми и ранеными, то он потерял по крайней мере две тысячи.
Отдых, который лорд Робертс позволил себе, пришелся мне очень кстати, так как я мог воспользоваться этим временем, чтобы отдавать необходимые приказания бюргерам, собиравшимся ко мне со всех сторон.
Но какие ужасные вести доходили до меня! Ледисмит освобожден генералом Буллером 1 марта, Стормберг взят генералом Гетакром 5 марта, а генерал Брабант преследует буров, растерянно бегущих от него. И все это — плоды сдачи генерала Кронье!
Эта ужасная сдача не только имела вредное влияние на нас, но она подкрепляла и воодушевляла неприятеля. Это видно было из ответа, который дал лорд Салисбюри представителям наших обеих республик 4 марта. Но к этому я еще вернусь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});