– Теперь понимаю, - хмуро сказал Стасик.
– Но ты, видно, совсем был плохой, если меня с собой поволок. Зачем ты это сделал? Ты ведь знал, что будет?
Стасик угрюмо рассматривал свои руки.
– Я думал... - пробормотал он. Потом, собравшись с духом, продолжил. Я... Только сейчас я тебе скажу такое... Не обижайся, ладно?
– Кончай париться! - сказала она. - Нас в любой момент могут шлепнуть, и кому тогда какое будет дело, что я знала и что не знала? А выяснить все между нами нужно до конца - хотя бы из-за того, что... ну, что мы так влипли.
– Хорошо, - Стасик глубоко вздохнул. - И вот, у меня появился пистолет, и я совсем иначе себя стал чувствовать. А потом позвонила ты, и спросила, собираюсь ли я быть на похоронах. И я... Не знаю, почему я рассказал тебе об этой квартире. Но мне хотелось - хотелось, понимаешь! чтобы ты хоть какое-то время была рядом со мной. Я решил, что выгоню тебя, когда будет подходить срок. Но... но мне было в кайф представлять, что в той квартире я хоть какое-то время...
– Будешь не одинок? - спросила Вика, кладя ладонь на его руку.
– Нет. Буду рядом с тобой. Рядом - вот в чем все дело! Если бы это была не ты, а кто другой, я бы не назначил встречу! И... - он поперхнулся, потом мужественно продолжил. - Видишь ли, меня так тянуло к тебе, что я не знал, от чего у меня больше в глазах темно: из-за смерти Катьки или из-за этой тяги! И ведь это было неправильно, так? То есть, теперь я знаю, что правильно, но тогда я думал иначе. И я... я решил развязаться со всем. По мужски и жестко. Чтобы... Чтобы не стыдно было умирать.
– Ты хотел выгнать меня? Ты думал, я уйду без тебя? Я бы ведь учуяла, что ты задумал.
– Ты бы ушла, - Стасик медленно покачал головой. - Когда мы с тобой договорились, что пойдем вместе, мне стало совсем тошно. Тошно оттого, что у меня голова кружилась, когда я представлял, что мы будем бок о бок смотреть в бинокль и я буду дышать твоими волосами. И я... я себя ненавидел! И я придумал, что я сделаю, - его голос стал совсем тихим, и, поскольку Вика сидела неподвижно, он наклонился к самому её уху. - Я решил, что изнасилую тебя и вышвырну. А потом застрелюсь - за все рассчитавшись. В том числе и за то, что с тобой учинил. За то, что поломаю тебе всю жизнь.
– Ты? Меня? Ты всерьез думал, что у тебя получится? - Вика почти развеселилась, несмотря на ужас их положения и серьезность чуть не с кровью вылившегося признания.
– Да... - пробормотал Стасик. - Не смейся. Чего смешного? То есть... Даже когда мы оба хотели, и ты не сопротивлялась... все кончилось разговором о прыщах. Что уж говорить, если бы ты начала отбиваться? И потом... Я не хотел умирать, не узнав, что такое женщина. И этой женщиной могла быть только ты!
– Вот как? Только я? - Вика схватила его за плечи и встряхнула. Тогда иди сюда!
Стасик сперва не понял, настолько он был погружен в свои переживания и горькие раздумья о своей несостоятельности и о том, что после таких признаний Вика должна его немедленно оттолкнуть. А потом он даже не вскрикнул, а захрипел. Обняв Вику, он вместе с ней повалился на диван, он мял её тело, а она изворачивалась в его объятиях, расстегивая пуговки и "молнии" на своей одежде. Их судорожная возня скорей напоминала борьбу, чем любовные объятия. Когда Стасик скинул джинсы, Вика запрокинула голову, заставляя себя не смотреть, и закусила губу. И все же не удержалась от того, чтобы поправить Стасика:
– Вот так... Входи чуть снизу... А то больно, будто... И... - это "и" перешло в короткий стон, и почти сразу же все было кончено. Стасик отвалился от Вики, тяжело дыша и чуть ли не с недоумением глядя на девушку. А она, присев, смотрела на него с не меньшим недоумением.
– Вот и все... - пробормотал Стасик.
Вика кивнула и провела рукой по дивану.
– Кровь... - сказала она. - Меньше, чем бывает... если верить рассказам, - ока коснулась своего рта, сразу отняла руку. - И здесь кровь.
Она до крови прокусила себе губу, ожидая того страшного и неведомого, что должно произойти.
– Я... - Стасик говорил с трудом, будто после отчаянного забега на длинную дистанцию. - Я должен был... В этой китайской книге по искусству любви... ну, где они все называют "нефритовые ворота" и "нефритовый столб"... там написано, что очень часто, лишая девственности, надо подкладывать подушку... тогда входишь мягче и под нужным углом... но я... я так... меня так захватило...
– О чем ты говоришь? - пустым голосом произнесла Вика.
– О том, что я должен был позаботиться о тебе... Чтобы тебе было хорошо.
– Мне и так было хорошо. Так хорошо, как никогда в жизни.
– Правда?
– Правда. А тебе?
– Мне тоже, - сказал он. - Только жалко, что все произошло так быстро. Будто, действительно, вспышка молнии. Но ведь потом у нас все это будет происходить дольше, всегда так...
– Да, - она ещё не могла прийти в себя, не могла разобраться в своих чувствах. И мысли были в полном смятении.
– Теперь ты больше не будешь бояться? - спросил Стасик.
– Нет, - машинально ответила она.
– И я не буду, - Стасик пододвинулся к ней, обнял её, бережно и немножко неловко, а она положила голову ему на плечо.
– Я тебя люблю, - сказала она.
Ее глаза теперь отливали особым огнем, сумрачным и светлым одновременно, и этот огонь преображал не только её саму, но и Стасика.
– И я тебя... - сказал он. И добавил. - Мы теперь взрослые.
– "Вот и стали мы взрослыми вдруг", - рассмеялась Вика. И, после паузы. - Ты знаешь, я действительно переменилась. Я готова была... Я ничего не чувствовала, когда нажала на курок и разнесла череп этому типу. Я бы вперед тебя выстрелила в этого старикана... Наума Самсоновича, проговорила она, не удержавшись от ехидцы над необычным именем, - и стала искать его деньги. Но теперь, когда все произошло... Я бы больше не смогла убивать. И, наверно, никогда не смогу. Сейчас я не взялась бы выстрелить в человека. Во мне... не то, что все перевернулось, а будто что-то иное поселилось.
– Кажется, я тебя понимаю, - сказал Стасик.
Вика кивнула. На данный момент она абсолютно верила в то, что говорит, и поклялась бы без задних мыслей, что говорит полную правду. Потом она подумала о другом - и слегка нахмурилась.
– Как ты думаешь, убьют нас или нет? - спросила она.
– Мне почему-то верится, что нет, - ответил Стасик. Может, он и врал но теперь он чувствовал себя обязанным врать, чтобы хоть так оградить Вику от угнетающих страхов.
– Значит, нет, - согласилась Вика.
Они не заметили, как вернулся хозяин дома - если где и скрипнула калитка, то им было не до того. Может, он и дверью слегка хлопнул, входя но они его не расслышали. А обученный пес не стал лаять при появлении хозяина - молча завилял хвостом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});