Читать интересную книгу "Путешествие героини. Женский путь к целостности - Морин Мердок"

есть мать!» «Это было ужасно, – признавалась Джилл, – но, если хочешь развивать разные сферы своей жизни, порой приходится жертвовать обеими, устанавливая приоритеты. Думаю, у отцов ситуация та же. Ты теряешь что-то в личной жизни, но стараешься жить с учетом своих приоритетов»[73].

Барад пришлось определить приоритеты, которые до сих пор не до конца приняты женщинами в нашей культуре. Она поставила карьеру выше того, что другие считают образцом матери. За что и получила такое замечание от учительницы сына. Некоторые женщины все еще завидуют успехам других и относятся к ним с пренебрежением. Какой бы успешной ни была Джилл, внешний мир враждебно отнесся к ее выбору.

РЕАКЦИЯ НА ЗАГАДКУ ЖЕНСТВЕННОСТИ

Культ суперженщины обещал девушкам, что они могут «иметь всё»: прибыльную и приятную карьеру, равноправные и стабильные браки и счастливое материнство. Многие из сегодняшних героинь стали суперженщинами в ответ на загадку женственности, которую их матери либо с трудом, либо с удовольствием воплощали в предыдущих десятилетиях. Поскольку у них не было возможности конкурировать в мужском мире, как и выбора, заводить или не заводить детей, женщины были более зависимыми от мужчин, которые поддерживали их, и детей, которых они растили. Власть, недоступная женщинам в мужском мире, компенсировалась главенством в семье.

Не имея возможности проявить свои способности в карьере, где все решали мужчины, женщины стали возлагать неоправданные надежды на своих мужей, сыновей и дочерей. То, чего они не могли достичь сами, они ожидали от семьи. Они контролировали, уговаривали и манипулировали, не считаясь с чувствами других. В книге «Вторая сцена» Бетти Фридан пишет о тирании мужского начала в матерях.

Этот контроль, совершенство, которого она требовала от дома и детей, вечная правота, были ее мужским началом – сверхдобродетельным эквивалентом силы и власти, который она использовала, чтобы маскировать свою уязвимость, экономическую зависимость, порицание обществом и собой. Не имея мужской власти – единственной, которая признавалась тогда, – она добилась главенства в семье, манипулируя чувствами мужчин и детей и пряча свои истинные чувства за маской поверхностной, милой, стальной правоты[74].

Такая мать не могла выразить одиночество, заброшенность, чувство утраты напрямую. Оставалась ей только ярость: вспышки гнева на мужа и детей или забытье от алкоголя, переедания либо чрезмерных трат. Ее дочь наблюдала, слушала и услышала. «Не делай того, что сделала я». «Строй карьеру». «Живи своей жизнью». «У женщин нет власти». «Не торопись выходить замуж и заводить детей, пока не узнаешь, кто ты».

Эти наставления привели дочь в замешательство. Разве матери не нравилось быть женщиной, иметь мужа и заботиться о детях? Дети разрушили ее жизнь? Неужели все так ужасно? Будет ли и ее жизнь разрушена из-за того, что она – женщина? Самоуничижение и ненависть матери к себе убедили дочь не походить на нее, и та решила стать идеальной. Фридан продолжает:

Я заметила, что женщины, менее уверенные в своем женском начале, – выросшие у самоуничижающих матерей, которые недостаточно хорошо относились к себе, чтобы любить дочь, – чаще всего попадают в ловушку. Они пытаются стать Идеальными Матерями, которых не было у них, а также идеальными профессионалами. Мужчины так не поступают. Это мужское начало в женщинах, передаваемое от матери к дочери, скрывает те же ненависть к себе, слабость, чувство бессилия, что и мужской шовинизм[75].

К сожалению, в стремлении не походить на матерей многие девушки становились похожими на мужчин. Они сравнивали свою самооценку, самоопределение и самоценность с мужскими стандартами. Вначале успехи их радовали. Но чем больше они преуспевали, тем больше времени и энергии тратили. Женские ценности, связанные с отношениями и заботой, отошли на второй план ради целей. И многие женщины начали чувствовать, что их усилий никогда не будет «достаточно».

Пег – успешный архитектор, ей за сорок. Уже 12 лет она занимается проектированием промышленных комплексов. У нее есть дети-подростки, муж поддерживает ее в работе. Она хорошо зарабатывает и увлекается архитектурой, но чувствует, что этого недостаточно. «Как бы усердно я ни работала и насколько бы квалифицированна ни была, я всегда терплю неудачу. Я работаю допоздна, привлекаю новых клиентов, создаю творческие проекты, но система устроена так, что я не могу ее победить. Когда мой отец работал допоздна, он приходил домой к жене, которая готовила ему еду и заботилась о его одежде, детях и доме. У меня нет жены. Моим детям не хватает внимания, нам с мужем некогда заниматься сексом, я даже не представляю, что такое время для себя. Кажется, единственный способ сохранить карьеру и семью – разорваться надвое. Я люблю и работу, и семью, но хочу, чтобы кто-то заботился обо мне».

Многие героини желают именно того, чего их отцы хотели и считали естественным: чтобы кто-то заботился о них. Чтобы кто-то любящий и внимательный выслушивал их жалобы, массировал их уставшие от сражений тела, ценил их успехи и утешал боль от потерь. Они хотят отношений с женским началом. Они желают, чтобы о них заботились и принимали такими, какие они есть, а не из-за каких-то заслуг. Они тоскуют по утраченному, но не понимают, чего им не хватает, поэтому заглушают боль усиленной активностью.

ВЕЛИКАЯ ПРИТВОРЩИЦА

Наша героиня научилась хорошо работать. Несмотря на дискомфорт, она преодолевает следующее препятствие: новую ученую степень, более престижную должность, переезд, очередного любовника, еще одного ребенка. Она заполняет внутреннюю пустоту, теша свое эго героическими поступками и достижениями. Она влюбляется в почести, которые приносит победа. Достижение цели сопровождается сильным выбросом адреналина, и это маскирует застарелую боль от «недостаточности» усилий. Героиня почти не замечает разочарования: когда цель достигнута, она берется за следующую.

Эта навязчивая потребность оставаться занятой и продуктивной оберегает ее от растущего чувства утраты. Но что это за потеря? Несомненно, героиня достигла всего, к чему стремилась, но это дорого ей далось. Ее отношения с внутренним миром стали отчужденными.

Реакция героини на полную зависимость ее матери от мужа и детей в самореализации заставила ее почувствовать, что она должна быть более независимой и самодостаточной, чем любой мужчина, чтобы хоть чего-то достичь. Она не желает ни от кого зависеть. Она постоянно доводит себя до изнеможения. Она не умеет отказывать, старается всем угодить и игнорирует свою потребность в заботе и любви. Она неуправляема. Ее отношения с внутренним мужским началом стали искаженными и тираническими – он никогда не дает ей покоя. Она чувствует себя угнетенной, но не понимает, в чем причина ее бед.

Джойс – профессор английской литературы, ей за тридцать. Она построила очень успешную научную карьеру, преподавала в престижном университете на Восточном побережье. Она замужем за другим профессором колледжа, тихим, чутким человеком, с которым ее связывает глубокий интерес к искусству. Летом у них есть свободное время, но Джойс всегда измотана. Она хочет завести ребенка, но чувствует, что не справится с такой ответственностью. После череды снов о персоне, которую она называет Великой Притворщицей, Джойс начала понимать причину своего морального истощения.

Я часто задавалась вопросом, почему выгораю раньше других. Меня очень вдохновляет идея проводить конференции, преподавать курс или вести семинары, но кажется, что не хватает энергии. Почти сразу возникает внутреннее сопротивление. Наверное, это как-то связано с тем, что я – Великая Притворщица.

Я всегда казалась намного старше своих лет. В детстве внимательно слушала отца, прекрасно понимала мать, заботилась о брате и сестрах. Я знала, как сказать правильные слова. Я была мудра не по годам. Я хорошо училась в школе, преподаватели любили меня.

Не помню, чтобы я играла в детстве. Я была слишком серьезной. Много читала. Мать всегда за что-то злилась на отца, а я пыталась тушить пожары. Он пропадал на работе, строил карьеру журналиста. Я старалась угодить, заботясь о своей матери и младших детях. Отец хотел, чтобы я стала сильной, и я вела себя соответственно. На самом деле я была зависимой, нуждалась в заботе и внимании, но делала то, чего отец от меня