Читать интересную книгу Убийство у Тилз-Понд. Реальная история, легшая в основу «Твин Пикс» - Дэвид Бушман

восточном берегу реки Гудзон, был одним из самых богатых и культурно развитых городов в стране. Во времена Второй промышленной революции, продолжавшейся примерно с 1870 по 1914 год, экономика США процветала, и Трой был экономическим гигантом, стоящим на металлах и текстиле.

В начале девятнадцатого века Трой шел и в авангарде прогрессивного образования. В 1821 году Эмма Уиллард, жена врача, открыла школу-интернат, первоначально называвшуюся Женской семинарией Троя, но семьдесят четыре года спустя переименованную в честь ее основательницы. Это была одна из первых в стране школ, где обучались одни лишь женщины. Три года спустя Стивен ван Ренсселер, потомок основателя округа Ренсселер, объединился с ученым Амосом Итоном, чтобы основать Политехнический институт Ренсселера, первый университет в англоязычном мире, посвященный инженерному делу. Располагалось это учебное заведение в здании бывшего Фермерского банка на северо-западном углу Мидлбург и Ривер-стрит.

В 1827 году домохозяйка из Троя Ханна Лорд Монтегю, вышедшая замуж за местного сапожника по имени Орландо, привередливого модника, устала стирать рубашки снова и снова, когда те едва запачкались по краям. Она придумала новое решение: почему бы просто не отрезать воротнички и манжеты, чтобы их можно было постирать и накрахмалить отдельно, а затем прикрепить лентой или пуговицами? Так родилась индустрия съемных воротников и манжет. К началу двадцатого века Трой, где обосновалось двадцать шесть производителей воротничков и манжет, на которых работали тысячи женщин (иногда можно было услышать, как они во время работы напевали такие мелодии, как «Закутан в красную фланель»), заслужил новое прозвище «Город воротничков». «Клуэтт, Пибоди и компания», титан отрасли и производитель всемирно известных рубашек «Эрроу», выпустила более четырехсот вариантов съемных воротников. В 1905 году художник по имени Джозеф К. Лейендекер, нанятый Клуэттом, создал «Эрроу Мэн», универсальный символ городской утонченности в серии рекламных объявлений, которые появлялись на стендах, автобусах и трамваях.

К тому времени, когда в 1902 году Хейзел Дрю отправилась в самостоятельное плавание, Трой был шумным, кипучим городом, переживавшим самый большой демографический бум в своей истории: более семидесяти тысяч человек были втиснуты на площадь около двадцати семи квадратных километров. Шикарные особняки из бурого песчаника выстроились вдоль Пятой авеню – «Улицы Тиффани», как еще ее называли. Парк Вашингтона, частное зеленое пространство, был окружен особняками, возведенными в тот золотой век.

Десятки предприятий теснились на центральных городских улицах, вымощенных булыжником, желтым и красным кирпичом и большими плитами гранита, известными как бельгийские блоки. Множество универмагов выстроились вдоль тротуаров, демонстрируя свои товары в зеркальных витринах.

Одним из старейших был «Квакенбуш-и-Компани», открывшийся в 1824 году. Самым известным считался «Фрирс Трой Кэш Базар», названный в честь владельца Уильяма Х. Фрира, чей девиз, написанный 3 марта 1865 года на бронзовой табличке, гласил: «Одна цена и никаких отклонений. Гарантируем полное удовлетворение или возвращаем деньги с улыбкой». Покупатели входили в магазин «Фрирс» через три арочных мраморных входа, ведущих к двухэтажной аркаде внизу и четырехэтажному атриуму, увенчанному огромным, залитым солнцем куполом.

По выходным на тротуарах в центре Троя толпилось так много людей – как местных, так и приезжих, – что пешеходам приходилось прокладывать себе путь по улицам, старательно избегая трамваев, конных экипажей и только-только начавших тогда появляться автомобилей.

Временами какофония оглушала: пламенные социалисты проповедовали на углах улиц, перекрикивая грохот паровых локомотивов, проходивших прямо через центр города двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, ероша белье, которое хозяйки вывешивали сушиться в домах над своими магазинами; суфражистки и профсоюзные активисты маршировали к фабрикам вверх по Ривер-стрит, становившейся ульем деловой активности, когда грузовые суда по каналу входили и выходили из Троя. Иногда можно было встретить шарманщика, в другое время цирк, недавно прибывший в город, мог шествовать от железнодорожного вокзала до парка Ренсселер в северной части города со слонами на буксире.

Ночью освещенные газовыми фонарями улицы были значительно менее многолюдны, так что, оказавшись случайно в центре города, следовало проявлять определенную осторожность, чтобы избежать карманников или хулиганов, жаждущих драки после ночной попойки в одной из многочисленных городских таверн.

Неофициально Трой делился на два сектора: южный, проходящий ниже канала Шамплейн, и северный, располагавшийся выше. В северном, как и в центре города, размещались многочисленные предприятия по производству воротничков и манжет. Южный, где в 1908 году жила семья Хейзел Дрю, был промышленным центром города, где иммигранты, в основном сильно пьющие, неуклюжие ирландцы, работали на «жаре» – в литейных цехах, растянувшихся вдоль Вайнантс-Килл. Как говорили тогда, ты, парень, крут, если живешь в Южном Трое. Много лет спустя некий солдат из Троя написал на побережье Нормандии такую фразу: «Южный Трой против всего мира». Говорили, что Южный Трой по ночам светится красным светом от многочисленных производств, отливавших чугунные печи и колокола – и то и другое местные изобретения.

Районы в Южном Трое, каждый длиной в несколько кварталов, возникали вокруг представителей отдельных национальностей – в основном ирландцев, немцев, итальянцев, евреев, поляков и украинцев. Семейные магазинчики, где местные жители могли «открыть счет» – отложить оплату до получки, – были разбросаны повсюду, наряду с мастерскими и пекарнями. Магазины размещались на первом этаже, а выше, над витринами, жили их владельцы. Напряженность между этническими группами была обычным явлением, как и трудовые конфликты, которые неоднократно приводили к забастовкам, особенно на сталелитейных заводах и воротничковых фабриках. У каждой этнической группы была своя банда, и если вы принадлежали к одной из них, то вам не стоило показываться на территории, контролируемой другой, особенно если вы были в меньшинстве.

Эпицентром делового района Троя был вокзал Юнион-Стейшн, здание в стиле бозар, длиной в квартал, с восемью линиями железнодорожных путей, где ежедневно проходило более ста поездов, в том числе тридцать, курсирующих между Троем и Олбани с интервалом в двадцать пять минут на пригородной «кольцевой дороге». Трой был популярным местом не только сам по себе, но и как транзитный пункт, особенно для бизнесменов, направляющихся на юг в Нью-Йорк, или военнослужащих, вызванных к сборным пунктам. Здание вокзала, ограниченное Юнион-стрит, Бродвеем, Фултон-стрит и Шестой авеню, отличалось высокими потолками, огромными окнами и террасой с видом на отделанный мрамором зал ожидания на первом этаже, со встроенным компасом и гигантскими зелеными керамическими часами.

Оживленный и шумный, Юнион-Стейшн находился прямо в центре бурлящих событий, в окружении отелей, ресторанов, магазинов, коммерческих контор и, что не случайно, борделями и игорными домами, где мужчины собирались вокруг огромных карточных столов в облаках сигаретного дыма, таких густых, что сквозь них едва можно было что-то разглядеть. Полиция Троя не стеснялась смотреть в другую сторону – за малую мзду.

Главой этого преступного мира была Мэри Элис Фейхи, более известная как Мэйм