— Я сейчас, — бросил Томас, выходя вслед за родителями.
Кейт не могла стряхнуть оцепенение. У нее в голове не укладывалось, что Томас поднял на нее руку. Она и раньше сносила от него обиды, которые ранили ее в самое сердце. Но теперь ей нельзя переживать: надо думать о малыше.
Сможет ли она простить Томаса? Наверно, сможет. Известие, которое она принесла, повергло его в шок, и это неудивительно. Завтра он остынет и поведет себя совсем иначе. Утро вечера мудренее.
— А ты… ты не собираешься на мне жениться?
Он рассмеялся:
— Жениться на тебе? Да ты что?
Кейт сжалась, как от пощечины, но его уже было не унять:
— Только полная идиотка могла так залететь! Сама, небось, еле дождалась, чтобы залезть ко мне в штаны!
Кейт задохнулась:
— Неправда!
— Ой, скажите на милость: невинная жертва! Слушай, что я говорю, — Томас постучал себя кулаком в грудь. — Есть только один выход: надо избавиться от ребенка.
Бледное лицо Кейт стало серым:
— Нет, прошу тебя. Я не хочу идти на аборт.
— Денег нет? Тебе нужны деньги? Как я раньше не сообразил! — Он вытащил из заднего кармана бумажник и протянул ей несколько банкнот. — Вот, держи.
Кейт отшатнулась:
— Нет, не могу… Не возьму… Прошу тебя, подумай как следует.
— Ты сама подумай как следует. Я уже все решил.
Она инстинктивно положила руку на живот, словно ограждая ребенка:
— Хорошо, я подумаю. Обещаю тебе.
— Ну, смотри у меня. А теперь поехали домой.
IX
Шли дни. Кейт мучила себя до изнеможения. Беременность отгородила ее от одноклассников, хотя она понимала, что пока еще никто не догадывается о ее положении. Энджи старалась вести себя как ни в чем не бывало, но это у нее не всегда получалось.
Однако было кое-что пострашнее неминуемого презрения ровесников. Она до сих пор ничего не сказала родителям и постоянно жила в смертельном страхе, что они узнают сами. Да еще Томас… В школе она старалась не попадаться ему на глаза. Он ждал ответа и со дня на день мог его потребовать.
Так оно и вышло. Однажды утром Кейт вышла из автобуса и увидела его. Рядом с ним был его дружок Уэйд. Судя по их злым, раскрасневшимся лицам, они о чем-то спорили.
Кейт собрала в кулак всю свою волю и пошла прямо, не сворачивая. Все равно Томас уже заметил ее.
Он бросил что-то напоследок Уэйду и направился к ней. Кейт невольно залюбовалась его ладной фигурой, обтянутой джинсами и ярко-красной рубашкой. Она напрасно ждала, что его точеное лицо озарится улыбкой: этого не произошло.
— Привет, — сказала она, пытаясь изобразить жизнерадостность.
— Ну, как, уладила свои дела? — Томас остановился в двух шагах от нее.
Кейт прижала к груди стопку тетрадей и посмотрела в его темно-карие глаза, надеясь заметить хоть искорку тепла.
— Нет… пока нет…
— Что ж ты тянешь? Пусть мать Энджи тебе все устроит, раз у нее есть знакомый доктор. — Томас потянулся за бумажником. — На нужную сумму можешь рассчитывать.
Кейт отвела глаза, чувствуя смертельный холод.
— Понимаешь, я… не могу.
Он приблизился и провел пальцем по ее щеке. От этого неожиданного жеста у нее брызнули слезы.
— Ну что ты, что ты, — заговорил он тихо, с интимной хрипотцой в голосе. — Все будет хорошо, вот увидишь. Как только ты сделаешь то, что надо, мы с тобой начнем все сначала. — Его палец скользнул по ее шее, потом опять вверх но щеке. — Нам вдвоем будет еще лучше, чем прежде. Ты ведь этого хочешь?
Кейт задрожала, почувствовав знакомое влажное тепло внизу. Ей была ненавистна собственная беспомощность, которая накатывала на нее в присутствии Томаса, и все же она его любила. Видит Бог, ей больше всего на свете хотелось, чтобы им вдвоём было лучше, чем прежде. Но пойти на аборт…
— Ты меня не разлюбил?
— Ну что ты, как можно, — протянул он и улыбнулся. — Ты девушка моей мечты.
— О, Томас. — Как ей хотелось ему верить. Без этой веры невозможно существовать, особенно теперь, когда у нее внутри зарождается новая жизнь.
Его палец коснулся ее нижней губы.
— Не откладывай. — Его глаза потемнели. — Я на тебя надеюсь. Зачем нам пеленки и соски, когда вся жизнь впереди?
Прикосновение Томаса, его голос, его взгляд завораживали Кейт.
— Ответь, ты сделаешь то, что надо?
Кейт глотала слезы:
— Если ты так хочешь… если так будет лучше…
— О, малышка, я уверен, что так будет лучше — для нас обоих. Клянусь, ты не пожалеешь. — Он наклонился и поцеловал ее в губы. — Скажешь мне, когда с этим будет покончено.
— Разве ты не поедешь со мной?
Томас опустил руку и выпрямился, как пружина:
— Нет, малышка, это ни к чему. Зачем мне там отсвечивать? Да что ты нервничаешь: аборт в наши дни — пара пустяков.
Аборт. Опять это жуткое слово. Оно сверлило Кейт, как бурав.
— Все равно страшно, — выговорила она, — лучше бы ты был рядом.
Он скривился:
— Нет, мне это не с руки. Управишься сама. Ты же не маленькая.
С этими словами он повернулся и пошел прочь. До Кейт не сразу дошло, что он насвистывает веселый мотивчик.
* * *
— Девочки, еда готова!
Голос Роберты донесся до комнаты, где Энджи показывала Кейт новый косметический набор. После разговора с Томасом Кейт не могла заставить себя отправиться домой; Энджи сжалилась над ней и пригласила к себе.
Роберта вернулась из клиники раньше обычного и приготовила им перекусить.
— Спасибо, мама, очень вкусно пахнет! — воскликнула Энджи, усаживаясь за стол.
Роберта обратилась к Кейт:
— Садись рядышком. Ты бледная, как полотно. Как самочувствие?
— Прекрасно, — улыбнулась Кейт одними губами. — Приступы, можно сказать, прекратились.
Энджи придвинула ей попкорн:
— Бери побольше. Я всегда говорю: помогает от всех болезней.
— Будем надеяться.
Роберта вздохнула, переводя взгляд с дочери на ее подругу.
— Энджи, ты ей сказала?
Кейт застыла, не донеся ложку до рта. Невеселый тон Роберты предвещал дурные вести.
— А что такое?
Энджи нехотя ответила:
— Мы переезжаем.
Кейт открыла рот от неожиданности:
— Переезжаете? Куда?
— В Нью-Браунфелс.
Кейт выронила ложку:
— Не может быть…
— Послушай, не сходи сума, — Энджи вскочила и обняла ее. — Ты сможешь у нас бывать хоть каждый день. До Нью-Браунфелса рукой подать: час езды на машине.
Роберта сжала похолодевшую руку Кейт:
— Наш дом для тебя всегда открыт. Ты мне как вторая дочь.
— Как же… как же так… — Кейт поняла, что судьба нанесла еще один удар.