что ему известно намного больше, чем им кажется.
– Тот самый, – ответил царь.
– И в чем его преступление?
– Он ворвался в дом одной безобидной семьи и устроил там кровавую резню. Зарезал отца семейства и двух его сыновей, – ответил Сарамалла.
– Представляешь, Публий, на глазах дочерей и их матери! Какой лютый зверь! – лицемерно сказал царь.
– Когда? – спросил Римский легат.
– Ночью, – ответил царь.
– Когда это «ночью»?
– Ну, правда, прошло много лет, – неохотно признался царь.
– И только теперь решили наказать, – съязвил Публий Квинктилий Варий.
Среди римлян поднялся дружный смех.
– Потому что только недавно вдова убитого осмелилась подать жалобу, – разъяснил Сарамалла.
Сарамалла не соврал. По его приказу люди Ахиабуса перед самым приездом Римского легата в Иерусалим заблаговременно выбили из Аси, вдовы Рубена, письменную жалобу.
– В конце концов, меня ваши иудейские дела мало волнуют, – сказал Римский легат. – Но предупреждаю, за каждым римским гражданином, за каждым римским легионером стоит весь Рим. Цезарь не потерпит, чтобы с головы римлянина упал хоть один волос. Это всем понятно?
Римские гости грозно посмотрели на присутствующих идумеев.
– Ну, Публий, чего горячиться из-за мелочей, – примирительно сказал Ирод. – Ни один волос не упадет с головы ни одного римлянина, пока я тут царь.
Публий Квинктилий Варий был доволен. Он поставил Ирода на место в присутствии римлян и идумеев. Царь чувствовал себя публично униженным. Сам цезарь никогда не позволял себе унизить его при людях, всегда был с ним на дружеской ноге. А теперь какой-то римский легат обошелся с ним как со своим подчиненным. Ему захотелось встать, стукнуть царским жезлом по полу, накричать на всех, обругать Римского легата и послать его подальше.
Ирод резко встал с трона. Где-то внутри кольнуло. То ли в печени, то ли в желудке. Он ощутил невероятную слабость. Ему показалось, вот прямо сейчас упадет. Он оперся обеими руками на жезл и слабым голосом сказал:
– Уважаемые гости, пора садиться за стол.
133
Царь и Римский легат первыми вышли из Августова дома и неспешно направились в Агриппиев дом. За ними вышли Сарамалла и Куспий Фадий, а потом римляне и царедворцы.
На свежем воздухе Ирод почувствовал себя лучше, как-то оживился. Давно он не выходил во двор. Надо почаще бывать на свежем воздухе, подумал он.
Во дворе к Сарамалле подошел Ахиабус и шепнул ему на ухо, что из Вифлеема пришел человек, которому известно местонахождение Элохима. Сарамалла немедленно сообщил новость царю.
– Вот и отлично. Приведи его прямо сюда, – приказал царь Ахиабусу.
Все, за исключением Римского легата, Куспия Фадия, Сарамаллы и самого Ирода, прошли в Агриппиев дом. Ахиабус вернулся с молодым иудеем. Увидев римлян за царем, молодой человек заметно заволновался.
– Как тебя зовут? – спросил царь.
– Наассон.
– И ты, Наассон, знаешь, где прячется Элохим?
– Да, в нашем доме.
– А где ваш дом?
– В Вифлееме. На окраине города. Как выйдешь из Вифлеема на хевронскую дорогу, надо свернуть налево, и дорога приведет прямо к нашему дому.
– А почему он прячется у вас?
– Потому что это дом его предков. Я его племянник.
– А! Вот оно что! Ахо, выдай ему тридцать шекелей и отпусти. А мои галлы все еще в Вифлееме?
– Да, Ваше Величество, – ответил Ахиабус.
– Срочно отправь туда гонца с вестью, – приказал царь Ахиабусу.
Царь отвернулся и сказал Римскому легату:
– Теперь Элохим от меня никуда не уйдет!
Все четверо направились в Агриппиев дом. Но вдруг услышали голос Наассона:
– Постойте!
Царь остановился и в недоумении посмотрел на Наассона.
– Что еще!?
– Я здесь не из-за денег.
Ирод переглянулся с Сарамаллой.
– Интересно! А из-за чего?
– Я с детства мечтал стать римским легионером, – взволнованно затараторил Наассон. – Я теперь не смогу вернуться домой. Я бы хотел уехать в Рим. Я…, я обещаю быть…
– Ясно, – прервал его царь. – Ну, тебе, парень, повезло. Вот тут Римский легат. Обратись прямо к нему.
Но Публий Квинктилий Варий опередил Наассона:
– Жди меня тут! – сказал он и, рассмеявшись, добавил. – В римском легионе еще не было ни одного иудея. Ты, наверно, станешь первым.
Шутка Римского легата понравилась. Все, за исключением царя, громко расхохотались и зашли в Агриппиев дом. Между тем, мысли Публия Квинктилия Вария были заняты другим. Перед тем как сесть за обеденный стол, он приказал Куспию Фадию:
– Немедленно пошли людей в Вифлеем. Пусть найдут Пантеру и выведут его на девицу. Надо опередить старого хрыча, оставить его с носом.
134
Наассон просидел на каменной плите в Колонном дворе целый день. Весь продрог. С утра он ничего не ел. От голода у него бурчало в желудке. Царская челядь постоянно шныряла по двору между Агриппиевым домом и кухней. Время от времени мимо него слуги проносили вкусно пахнущую еду в чанах и на серебряных подносах. Никто из них не замечал Наассона. Ему стало жалко себя.
Наконец поздно вечером Публий Квинктилий Варий и Куспий Фадий вышли из Агриппиева дома. Наассон вскочил на ноги и стал в почтительной позе дожидаться их. Но римляне, увлеченные разговором, прошли мимо, не обратив на него никакого внимания.
– Ваше Вел… Ваше Высочество! – чуть не плача произнес Наассон.
Публий Квинктилий Варий недовольно обернулся. Наассон явно прервал его.
– А!? – удивился Публий Квинктилий Варий, – ты еще здесь!?
– Вы сами велели ждать.
– Да!? Я и забыл, – сказал он Куспию Фадию, а затем обратился к Наассону: – Хорошо, иди в крепость.
Наассон растерялся.
– Куда?
– Куда? Куда? – раздраженно повторил Публий Квинктилий Варий. – В крепость Антония. В Бирах, или как еще вы там ее не называете.
Римский легат отвернулся от Наассона, махнул рукой, словно хотел отогнать назойливую муху, и пошел дальше.
– Противная рожа, еще с орлиным взглядом, – сказал Куспий Фадий. – Неужели, всерьез вздумали взять его в легион?
– Римскому легиону иудеи нужны, – ответил Публий Квинктилий Варий, – но предатели нет.
Публий Квинктилий Варий задумался. Он любил использовать людей, давая им возможность показать, на что они способны.
– Впрочем, Куспий, переодень его в легионера, дай ему шлем. Пусть на один день почувствует себя легионером. Отправь его с тремя легионерами в Вифлеем. Поручи ему показать им дорогу в свой дом.
Они вышли с царского двора. Свита Римского легата уже ждала их за воротами. Им тут же подали коней.
– Знаешь, Куспий, – сказал Публий Квинктилий Варий, забираясь на своего коня, – у иудеев есть один чудный миф. Про первого человека. Слышал?
– Про Адама? – спросил Куспий Фадий, сев на коня.
– Да. И знаешь о чем этот миф?
– О сотворении человека.
– Нет. О предательстве.
Куспий Фадий поравнялся с легатом. Тот, не глядя на него,