— Обучение колдомедицине, как я понимаю, приносит только вред. Обучаясь стандартным схемам, Поттеры будут терять свою способность нестандартно применять старые заклинания или придумывать новые, необходимые в данном конкретном случае, — задумчиво проговорил зельедел. — Отсюда и Аврорат, как самая подходящая профессия: задействованы и весьма неслабые навыки боевого мага, а в случае, если кто-то будет ранен, активизируется дар целителя.
По тому, как Флитвик улыбнулся зельеделу, тот понял, что его предположение оказалось истинным. Эту улыбку знали и ценили все, кто изучал чары у маленького преподавателя. Именно так он улыбался, когда кто-то из его студентов самостоятельно находил ответ на какой-то сложный вопрос. К тому же профессор чар всегда одинаково относился ко всем своим ученикам независимо от того, на каком факультете они учились или какой статус имели. Заработать положительную оценку можно было лишь с помощью знаний и умений. Даже он, бедный полукровка с презираемого всеми факультета, не ценимый даже собственным деканом, на этом предмете мог рассчитывать на помощь и поддержку.
— Интересно, а какие еще заклятья были созданы этим семейством? — поинтересовался Люциус.
— Многие, — проговорил маленький маг. — Однако самое известное из них — это Круциатус…
— Что? — изумился Люциус. — Пыточное заклятье придумал целитель?
— Оно создавалось не как пыточное, — оскорбился профессор чар. — Пыточным оно стало с легкой руки последнего Темного Лорда. А создавалось оно для помощи одному парализованному магу. Именно благодаря этим болезненным импульсам человеку удалось вернуть чувствительность. С помощью этого заклятья были излечены очень многие безнадежные больные с таким же диагнозом.
На несколько мгновений маги замолчали, размышляя над полученной информацией. Каждому из упивающихся доводилось испытывать на себе действие этого проклятья, так что они понимали, как именно оно действовало на организм парализованного волшебника. Было ясно, что для обычных нервных окончаний импульсы, которые возникали из-за проклятья, были пыткой, но для пораженных окончаний это было едва заметное покалывание.
— А почему вы нам этого не рассказывали на своих уроках? — спросил зельевар, внимательно смотря на своего бывшего преподавателя.
— А ты успеваешь рассказать на своих парах об истории возникновения тех или иных зелий? Ведь это тоже весьма познавательно, — ответил Флитвик, лукаво улыбаясь декану Слизерина.
— А Авада? Вы знаете, какой маг её изобрел? — внезапно спросил Люциус. — Только не говорите, что это заклинание тоже задумывалось как благо для магического мира.
— Люциус, в твоего сына сегодня попало заклятье растворения, и только вмешательство Поттера спасло его от неминуемой, болезненной, но относительно быстрой гибели, — заговорил преподаватель Чар, внимательно смотря на застывшего от его слов аристократа. — А теперь представь, что кто-то каким-то образом умудряется замедлить действие заклинания растворения. Заметь, я сказал замедлить. Что бы ты делал, если бы знал, что твоему сыну грозит мучительная и весьма медленная гибель? Был бы ты готов смотреть на страдания своего единственного ребенка, зная, что ничем нельзя помочь и любые зелья или чары — это только временные меры, которые лишь затягивают агонию?
Малфой, который ещё недавно сидел рядом с сыном и со страхом ожидал, сделает ли он следующий вздох, прекрасно понял, что ему хочет сказать Флитвик. Однако даже в тот страшный момент у аристократа оставалась надежда, маленькая безумная надежда на то, что его мальчик будет жить. А смотреть на страдания близкого человека, не имея возможности ему ничем помочь… Такого аристократ не пожелал бы и врагу.
— Аваду изобрели как заклятье, которое прерывало страдания больного или раненого человека, — вмешался в разговор зельедел, пытаясь хоть как-то разрядить напряженную атмосферу, возникшую в комнате.
— Заметь, что ни родовая защита, ни другие артефакты не служат препятствием для данного проклятья. Страдания воина, получившего в бою повреждения, не совместимые с жизнью, и имеющего серьезную защиту, только Авадой и можно было прервать, — пояснил профессор чар. — К ней прибегали только в безнадежных случаях, когда магу уже ничем нельзя было помочь. И отвечая на ваш незаданный вопрос — это заклятье было известно ещё во времена Основателей.
И снова в комнате воцарилась тишина. Размышляя над полученной информацией, Снейп задумался ещё над одним известным фактом.
— Итак, наш Поттер — боевой целитель. А вот интересно, анимагом он тоже будет, как и его отец? — проговорил декан слизеринцев, не ожидая ответа, а скорее просто проговаривая мысли вслух.
— Нет, Гарри не анимаг, — ответил Флитвик. — Это умение присуще роду Блеков, и анимагом в роду Поттеров являлся лишь Джеймс, мать которого была в девичестве Блек. Так что анимагом может стать сын Гарри, при условии, что ребенок одновременно будет и сыном Драко. Наследник, объединяющий два столь древних рода, будет обладать уникальными возможностями.
часть 3 (108)
— Вы знаете о действительных возможностях анимагов? — тихо спросил Люциус, который знал, что заключение, сделанное Северусом Снейпом ночью в доме Ноттов об анимагах, было абсолютно правильным. Действительно, магический уровень у анимагов был гораздо выше, чем у остальных волшебников. То, что таких магов нужно было специально обучать и помогать им как можно лучше раскрыть свой потенциал, а не просто регистрировать в Министерстве, было ясно и первокласснику. Почему же информация о таких магах умалчивалась, аристократ не мог понять.
— Да, знаю, — спокойно проговорил Флитвик, смотря прямо в стремительно темнеющие глаза Малфоя.
— Знаете, что меня больше всего удивляет? — заговорил аристократ ледяным тоном. — За последние несколько дней я убедился, что почти все волшебники этой страны что-то знают, но молчат, скрывая свои знания от других.
— Люциус, — попытался остановить друга Снейп. — Ты обращаешься с претензиями не к тому человеку.
— Я обращаюсь к Мастеру чар, искусному дуэлянту, преподавателю Хогвартса, который мог хоть что-то противопоставить Дамблдору, — с горечью ответил аристократ. — А вместо этого я говорю с магом, который предпочитает молча наблюдать, как его страну настойчиво подталкивают к пропасти.
— Малфой, уймись, — с угрозой проговорил зельедел, понимая, насколько несправедливы высказывания разозленного волшебника по отношению к маленькому преподавателю. — Профессор и так сделал для нашей страны больше, чем кто-либо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});