Он подал пример остальным, встав с места и направившись к двери. Лорд Дэлгарно присоединился к ним, но ни с кем не заговаривал, и никто не заговаривал с ним, что, впрочем, его нисколько не огорчало; он держался так свободно и уверенно, как будто и в самом деле был счастливым женихом.
Они прошли в дворцовую церковь потайным ходом, который вел туда прямо из королевских покоев. Епископ Уинчестерский в первосвященническом облачении стоял по одну сторону алтаря, по другую же, опираясь на руку монны Паулы, стояла бледная, истомленная, полуживая леди Гермиона, или Эрминия Паулетти. Лорд Дэлгарно низко поклонился ей, а принц, заметив, с каким ужасом взглянула она на Дэлгарно, подошел к ней и сказал со своим обычным достоинством:
— Мадам, прежде чем вы отдадитесь во власть этого человека, узнайте, что честь ваша в полной мере восстановлена. От вас зависит, отдадите ли вы свое богатство и судьбу в руки того, кто показал себя недостойным какого бы то ни было доверия.
В ответ леди Гермиона с трудом выговорила:
— Доброте его величества я обязана тем, что за мной сохранена часть моего состояния, чтобы я могла жить, ни в чем не нуждаясь. Лучшее применение для остальной части — послужить выкупом, при посредстве которого я восстановлю утраченное доброе имя и приобрету право окончить мои дни в тиши и уединении.
— Брачный договор составлен под нашим наблюдением, — сказал король, — и мы в нем специально оговорили, что potestas maritalis [180] не подлежит выполнению и что супруги будут жить врозь. Итак, сочетайте их поскорее браком, милорд епископ, и пусть они опять разойдутся в разные стороны.
Епископ раскрыл молитвенник и в зловещей и необычной обстановке приступил к обряду венчании. Невеста отвечала только наклоном головы, тогда как жених говорил внятно и вызывающе, насмешливым, почти презрительным тоном. Когда церемония была закончена, лорд Дэлгарно наклонился, чтобы поцеловать новобрачную, но видя, что она отпрянула от него со страхом и отвращением, удовольствовался низким поклоном. Затем он снова выпрямился и слегка потянулся, как бы испытывая свободу своих движений, но сделал это весьма изящно, не меняя позы.
— Я еще могу танцевать, — сказал он, — хотя и скован цепями; цепи эти из золота и потому легки. Однако все смотрят на меня с неодобрением, и я чувствую, что мне пора удалиться. Солнце светит не в одной Англии. Но прежде я должен узнать, что будет с прелестной леди Дэлгарно. Мне кажется, приличия требуют, чтобы я интересовался этим. Будет ли она отослана в гарем милорда герцога? Или этот почтенный горожанин по-прежнему…
— Удержи свой подлый, грязный язык! — прервал его лорд Хантинглен, который во время бракосочетания держался в стороне; теперь он внезапно выступил вперед, взял под руку леди Дэлгарно и встал лицом к лицу с ее недостойным мужем.
— Леди Дэлгарно, — продолжал он, — останется в моем доме как вдова моего сына. Да, она для меня вдова, как будто над ее бесчестным мужем сомкнулась могила.
На миг лорд Дэлгарно испытал сильнейшее замешательство и смиренно сказал:
— Хотя, милорд, вы и желаете мне смерти, я, несмотря на то, что я ваш наследник, не могу пожелать вам того же. Не многие из первенцев Израиля, — добавил он, подавив единственное проявление искреннего чувства, — могут сказать то же и так же чистосердечно. Но прежде чем уехать отсюда, я докажу вам, что я достойный потомок рода, славящегося своей памятью на обиды.
— Я удивляюсь, что ваше величество так долго выслушиваете его, — сказал принц Чарлз. — Мне думается, с нас достаточно его дерзостей.
Однако Иаков, подобно истой кумушке с упоением следивший за разыгравшейся сценой, не имел никакого желания прекратить эту ссору и велел сыну замолчать.
— Подожди, сынок Чарлз, будь хорошим мальчиком, подожди, — сказал он, — я хочу слышать, что еще скажет этот бесстыдник.
— Я скажу, сэр, что не будь одной строки в брачном договоре, ничто не соблазнило бы меня взять в жены эту женщину.
— Должно быть, в той строке говорится о summa totalis? [181] — спросил король.
— Вовсе нет, государь, — возразил Дэлгарно. — Конечно, общая сумма доходов еще совсем недавно могла бы заставить призадуматься даже короля Шотландии, но для меня она не послужила бы приманкой, не будь в договоре пункта, который дает мне возможность отомстить роду Гленварлохов: вложив мне в руку венчальную свечу, эта бледная девица дала мне средство, с помощью которого я превращу в пепел дом ее матери.
— Как это? — спросил король. — О чем он говорит, Звонкий Джорди?
— Сей добрый горожанин, мой государь, — ответил Дэлгарно, — истратил деньги, принадлежавшие миледи, а теперь, слава богу, принадлежащие мне, на приобретение закладной на поместья Гленварлохов; если закладная не будет выкуплена завтра до двенадцати часов дня, я вступаю во владение прекрасными землями наших былых соперников.
— Правда ли это? — спросил король.
— С позволения вашего величества, истинная правда, — ответил горожанин. — Так как леди Гермиона заплатила долг первоначальному кредитору, я должен был, по чести и совести, закрепить все права на закладную за ней, а теперь, вне всякого сомнения, они перешли к ее мужу.
— А приказ, выданный нами на имя казначейства? — сказал король. — Разве тех денег не хватит, чтобы выкупить поместье?
— К несчастью, мой государь, лорд Гленварлох потерял приказ или отдал его в другие руки. Так или иначе, мы не можем его найти. Бедняге поистине не везет.
— Вот так история! — проговорил король, в волнении ковыляя взад и вперед и крутя шнурки на своем камзоле. — Мы можем помочь ему, только уплатив наш долг дважды, а при теперешнем состоянии нашей казны у нас едва хватит средств, чтобы заплатить хотя бы один раз.
— Вы открыли для меня нечто новое, — сказал лорд Дэлгарно, — но я не воспользуюсь этим.
— Не пользуйся этим, — сказал граф Хантинглен. — Если уж ты не можешь не быть мерзавцем, будь хоть смел — мсти оружием дворянина, а не ростовщика.
— Простите, милорд, — возразил Дэлгарно, — но перо и чернила отныне будут вернейшими орудиями моей мести — стряпчий приобретет больше земель с помощью пергамента, чем воин с помощью шпаги. Однако, как я уже сказал, я не воспользуюсь преимуществом моего положения. Я буду ждать завтра в городе, около Ковент-Гардена. Если кто-нибудь захочет выкупить закладную у моего стряпчего, у которого находятся документы, тем лучше для лорда Гленварлоха. Если же нет, то послезавтра я отправляюсь с величайшей поспешностью на север, чтобы вступить в свои права.