Надо бы сохранить на память. А теперь можно поискать жениха. Раз-два-три-четыре-пять! Я иду тебя искать.
Жених обнаружился на террасе, где он в полном расслаблении читал журнал. Ну да, даже полные фанатики иногда нуждаются в отдыхе.
Снейп сидел в шезлонге, рядом на столике стоял бокал и кувшин с холодным лимонадом. О, наконец-то наш несгибаемый профессор не затянут в свой неизменный сюртук. Белая рубашка ему очень идет.
— Доброе утро, — мило улыбнулась я.
— Уже добрый день, — ответили мне, не отрываясь от журнала.
Я сладко зевнула и потянулась, постаравшись встать против солнца.
— А я только проснулась.
Он фыркнул и бросил на меня косой взгляд. Я не нарядилась ни во что вызывающее, у меня и вещей таких в гардеробе не было. Но легкое платье нежно-салатового цвета неплохо подчеркивало фигуру. И прическа была небрежно-домашней, я просто подняла волосы вверх и закрепила на макушке. Никакой косметики, легкий аромат духов. Тоже ненавязчивый, чуть горьковатый.
Я шагнула ближе и наклонилась.
— А что вы читаете?
Он показал обложку журнала. Ну да, «Вестник зельеварения», можно подумать, что были варианты.
— Есть что-нибудь интересное? — я наклонилась еще ниже.
Прядь моих волос скользнула по его щеке. Он с недоумением смотрел на меня. Я смущенно улыбнулась.
— Вы что-то хотите, мисс Крауч? — спросил он.
Я осторожно прикоснулась к его щеке. Легонько провела пальцем вниз, скользнув по шее. Он сглотнул.
— Что вы делаете?
— Я? А…
Я еще немного наклонилась. Меня схватили за плечи и остановили.
— Мисс Крауч… Не стоит доказывать, что вы уже большая девочка.
Вот скотина… Я на мгновение опустила глаза и дерзко улыбнулась. Он усмехнулся и чуть оттолкнул меня. Встал. Теперь он смотрел на меня сверху вниз.
— И зачем вам это надо? — спросил он.
Я вздохнула.
— Вы же мой жених.
Теперь вздохнул он.
— Я помню об этом, мисс Крауч.
— Гермиона! — послышался голос Барти. — Не приставай к Северусу!
Ну… папочка!
Я развернулась и медленно покинула террасу. Не то чтобы было обидно, скорее можно было бы удивиться, если бы все вышло сразу. Но все-таки…
— Только не вздумай сбегать, — послышался голос Барти, когда я уже скрылась в доме.
А вот это интересно! Это стоит послушать.
— Я понимаю, — вздохнул Снейп, — но она еще ребенок. Для нее это игра.
Что-то такое я и предполагала.
— Шестнадцать лет, — вздохнул в ответ Барти, — вспомни себя в этом возрасте. Хочется подтверждения своей исключительности, ума, привлекательности для других. Ее подружки уже вовсю по свиданиям бегают. Я в оранжерее несколько парочек видел. А у нее есть официальный жених, от которого нет никакого толку в этом смысле.
— Ты же не ждешь, что я буду бегать с ней по кустам, — буркнул Снейп.
— Не жду! — судя по звяканью, Барти тоже налил себе лимонада. — Гермиона очень славный человечек. И прекрасно все понимает. Но… ноша может оказаться и непосильной.
— Поясни свою мысль.
— Поясняю. Ты же знаешь моего отца? Думаешь, Гермионе легко соответствовать его требованиям? Я в свое время не справился. Мне как раз шестнадцать и было.
— Мне казалось, что твой отец любит внучку, — пробормотал Снейп.
— Обожает! Она не только похожа на мою покойную мать. Она — настоящая Крауч. Со всеми нашими фамильными талантами, чертами характера и заскоками. Но отец просто не умеет выражать свои чувства. И не понимает, что для девочки очень важны похвалы, признания ее талантов, достоинств. Для него совершенно естественно, что ЕГО внучка соответствует всем ЕГО представлениям об идеальной хозяйке дома и наследнице. Я только после Азкабана узнал, что отец гордился моими результатами по Ж.А.Б.А.
— Ты ее любишь? — тихо спросил Снейп.
— Очень. Я был в шоке, когда узнал, что у меня есть дочь. И совершенно не представлял, что я ей скажу, как буду себя с ней вести. Мы и познакомились-то по-дурацки. Она оступилась и села на меня, когда я под мантией-невидимкой подсматривал за ней и отцом. А она испугалась, что ей сотрут память. Представляешь? А потом оказалось, что с ней очень здорово дружить.
— Она надежный друг, — согласился Снейп.
— Еще скажи, что она тебе не нравится?
— Нравится, Барти! В том-то и дело, что нравится. Но ты же сам понимаешь…
— Значит, так! Я поговорю с ней, чтобы не было обид и непонимания. Но если ты сбежишь…
— Да не сбегу я никуда! За кого ты меня принимаешь?!
— А то я тебя не знаю. Ладно, пойду искать Гермиону.
Я шмыгнула вглубь комнаты, а потом решительно направилась в библиотеку. На портрете сэра Арнольда присутствовала вся компания.
— Сэр Фрэнсис! — кровожадно улыбнулась я.
Он чуть заметно вздрогнул и уставился на меня невинным взглядом. Остальные замерли.
— Сэр Фрэнсис, — сказала я, — я не собираюсь с вами ругаться. Я сама озверела бы, если бы меня заперли в картине с возможностью лишь изредка тайком навещать старых друзей. И я очень благодарна вам за помощь. Но предупредить обо всех последствиях можно было? Вы считаете порядочным втравливать меня в сложный нерасторжимый контракт, не предоставив всей информации? Именно это недостойно джентльмена.
— А я говорил, что она умница! — подал голос сэр Реджинальд.
— Не подлизывайтесь, сэр! — я строго сдвинула брови.
— Вы вчера так мило открыли бал… — начал сэр Арнольд.
— Все с вами ясно! — ответила я, поворачиваясь спиной к портрету.
— Ругаешься с джентльменами-собутыльниками? — послышалось от двери.
— Да что толку с ними ругаться, — вздохнула я, — интриганы…
— Ладно, пойдем поболтаем без лишних ушей. Ты ведь не против?
— Куда я денусь? Воспитывать будешь?
Он рассмеялся.
— Пойдем, пойдем!
У Барти был собственный кабинет. Не такой мрачный, как у деда, но все равно сугубо деловой и функциональный. Портреты туда доступа не имели. Мы устроились в креслах.
— Я слышала твой разговор с моим женихом, — сказала я.
— А я и не сомневался, — Барти улыбнулся своей широченной мальчишеской улыбкой. — Я бы скорее удивился, если бы ты не остановилась послушать.
— Ты действительно думаешь, что мне не хватает признания? — спросила я.
— Признания никогда не бывает много, — ответил Барти, — особенно заслуженного. Но речь сейчас не об этом. Северус — сложный тип. Хотя вы с ним и подходите друг другу. Но не стоит его ни к чему принуждать. Он моментально перейдет к обороне, а зная его характер и острый язык, страшно даже представить, чем все это кончится.
— Он размажет меня тонким слоем, я на него обижусь… И начнутся военные действия, — сказала я.
— Что-то вроде того. А этого никто не хочет. Иногда самое сложное — это вовремя остановиться.
— Но извиняться я не буду, — сказала я.
— Не извиняйся, — кивнул Барти, — ничего плохого ты не сделала. Но не провоцируй это чудовище. Все у вас будет.
— Спасибо, что объяснил, — вздохнула я.
— Не за что, малышка.
Я провела кончиком пальца по тяжелой резной столешнице.
— А ты сам? — спросила я. — Какие планы на жизнь?
Он на мгновение опустил глаза и сжал губы.
— Извини, я не готов это обсуждать.
— Хорошо! — согласилась я, вставая. — Я пойду.
И вернулась в библиотеку. Захотелось почитать что-нибудь этакое… про медленно убивающие яды. Или про темные проклятия. Помучительней. В Хогвартсе я бы взяла метлу и отправилась в лабиринт. Простой полет над парком полной разрядки бы не дал.
— Ищешь что-то конкретное? — послышался голос.
— Добрый день, леди Анабелл, — сказала я, — не мешает нервы успокоить.
Она понимающе усмехнулась. Изящный нарисованный пальчик ткнул в соседний шкаф. Я распахнула дверки.
— Вторая полка снизу, — сказала леди Анабелл, — да, вон тот фолиант в черной коже. Только надень перчатки, страницы отравлены.
— Большое спасибо, — вежливо поблагодарила я и велела Дилли принести защитные перчатки.
Фолиант был водружен на столик под портретом сэра Арнольда. Теплая компания дружно вытянула шеи.
— У вас есть эта редкость?! — благоговейно прошептал сэр Юлиус.
Я отстегнула застежку и раскрыла книгу. Витиеватое название на латыни сообщало, что книга составлена из рецептов Локусты неизвестным средневековым монахом из Гластонберри, который, по его же словам, переписал ее с истлевшей от времени более древней инкунабулы. Ого, да это просто кладезь! В каком там веке был скандал с римскими матронами, которые повадились травить мужей? Все были в шоке, когда выяснилось, что за травки росли в милых садиках при виллах. И ведь ничего экстравагантного, все свое, родное, чуть ли не под любым забором растущее. Прелесть какая!
Я призвала зачарованное перо и лист пергамента и бережно перевернула желтоватую страницу со слегка поблекшим текстом.
— Мисс Крауч? — послышался над моей головой голос моего жениха. — Мерлин!
— Я не Мерлин, — рассеянно ответила я, прервав диктовку перевода интересных заметок по обработке цикуты, — осторожно, тут страницы отравлены.